Из светлого тумана
![топ 100 блогов](/media/images/default.jpg)
Я писал уже, что по-есенински, то есть, "из мрака", никакие мои годы не выплывают. Даже Перестройка выплывает не из мрака, а из ожидания в окопе. До 1995 было ощущение, что мы сидим в окопе, ждём, пока нацики подвезут тяжёлую технику, и надеемся, что может быть подойдут наши. Наши подошли. Сейчас сидим вместе с ними в более благоустроенном окопе.
![ÐÑбÑемÑÑ ÑвеÑами ÑакÑÑÑ. ФоÑо из ÐинÑка из ÑквеÑа на ÐаÑла ÐибкнеÑ
Ñа. СакÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð°ÑÐµÐ½Ñ Ð³Ð¾Ñодом-побÑаÑимом СÑндаем ÐÑбÑемÑÑ ÑвеÑами ÑакÑÑÑ. ФоÑо из ÐинÑка из ÑквеÑа на ÐаÑла ÐибкнеÑ
Ñа. СакÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð°ÑÐµÐ½Ñ Ð³Ð¾Ñодом-побÑаÑимом СÑндаем](/images/main/iz-svetlogo-tumana-ab668a.jpg?from=https://ic.pics.livejournal.com/murryc2/92394812/47847/47847_800.jpg)
Я последнее время слушаю Кукина. Тогда, то есть, совсем тогда - я не замечал разницы между бардами (сначала, когда бардовскую песню стали официально признавать, то её называли "туристской"). То есть, не замечал разницу в их идеологии. А ведь исполнители стояли на разных идеологических платформах, и сейчас оказались бы по разные стороны рвов, баррикад и банкетных столов. Высоцкого сразу отставим в сторону. Высоцкий - артист. В своих песнях он был и тем, и тем, и тем... а на самом деле не был ни тем, ни тем, ни тем, а был артистом, тонко чувствовавшим конъюнктуру и грань фрондёрства, дозволяемую концептуальными властями. Больше всех я уважал Окуджаву, но сейчас он был бы либералом, да он и тогда был либерал, но мы не видели разницы, сами во многом были либералами. Очень любил я Визбора, люблю и сейчас, но Визбор - турист. Сейчас я считаю, что самый "наш" - Кукин.
Прослушал очередной раз "Париж". Принял строки: "... весельем нужно лгать, / Тоскою никого не убедишь...". Выбрал из архива (из светлого тумана) весёлый эпизод.
![ÐолÑбÑемÑÑ ÑепеÑÑ Ð³Ð¸Ð¿Ð¿ÐµÐ°ÑÑÑÑмом ÐолÑбÑемÑÑ ÑепеÑÑ Ð³Ð¸Ð¿Ð¿ÐµÐ°ÑÑÑÑмом](/images/main/iz-svetlogo-tumana-73bfce.jpg?from=https://ic.pics.livejournal.com/murryc2/92394812/47928/47928_800.jpg)
Трамвайные приключения в Одессе
Пост мой будет о светлом. Сейчас обосную, почему забрался так далеко.
Наверное, мало осталось людей, которые помнят серию романов Фенимора Купера о Кожаном Чулке. В юности я не увлекался Купером и с удовольствием читал, как его шпынял Марк Твен в статье «Литературные грехи Фенимора Купера». Потом, однако, я стал лучше относиться к Куперу: между наивным сентиментальным сюжетом в его романах прячутся вполне здравые и мудрые мысли, мимо которых юноша-читатель скорее всего проскочит мимо.
Романы Купера, возможно, ещё помнят, но мало кто знает историю их написания. Первым появился роман, где главный герой (он там по сюжету и не главный) – слабый старик, но опытный охотник, а его друг – старый спившийся индеец. Через много лет Купер написал не продолжение этого романа, а его предысторию, где главный герой и его друг-индеец – молодые и сильные – совершают кучу подвигов.
Вот и я вспоминаю Одессу, когда Одесса была не российская и не украинская, а советская и одесская.
Первая трамвайная история. В 60-е (как сейчас – не знаю) главным городским транспортом Одессы был трамвай. Вагоны были и новые, и старые, и совсем старые. По некоторым маршрутам ходил узкоколейный трамвай. Там, где маршруты совпадали, было проложено три рельса: современный трамвай шёл по крайним, а узкоколейный – по крайнему и среднему. Были грузовые трамваи. Жил я в Одессе вместе с другом у его родственников на Молдаванке. Рядом с нами был хлебозавод, и из него по ночам развозили на трамваях хлеб по магазинам.
Однажды на футбольном стадионе был «Праздник огня»: фейерверки и всё такое прочее. После праздника толпа со стадиона хлынула к трамваям. Вбиться было невозможно. Трамвай был старый, с длинной «колбасой» сзади. Мы с другом встали на колбасу и с грохотом, лязгом и звоном поползли на Молдаванку. К середине пути народу в вагоне поуменьшилось, но мы не полезли в духоту, а остались на колбасе. Тут стала видна и слышна кондукторша, призывавшая оплачивать проезд. Мой друг к этому времени через разбитое окно пытался познакомиться с девушками, которых изнутри прижали к окну, а я достал из кармана мелочь и протянул её через разбитое окно девушкам с просьбой передать кондуктору на билет.
Девушки, по внешнему виду приезжие, были в восторге. «Только в Одессе можно такое встретить, чтобы с колбасы передавали на проезд!» Кондукторша же взяла деньги совершенно невозмутимо. Я несколько обиделся и чуть было не сказал, что я не одессит. Но потом сообразил, что действительно: только в Одессе. Потому что в Минске не ходили трамваи с выбитыми стёклами, а с колбасы меня стащил бы милиционер на первом же перекрёстке.
![ÐÑо ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ð²Ñ Ð·Ð½Ð°Ð»Ð¸, как Ñ Ñогда вÑглÑдел. ÐÑо ÑÑдом ÑоÑ
ÑанивÑийÑÑ ÐµÐ´Ð¸Ð½ÑÑвеннÑй Ñнимок из ÐдеÑÑÑ ÐÑо ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ð²Ñ Ð·Ð½Ð°Ð»Ð¸, как Ñ Ñогда вÑглÑдел. ÐÑо ÑÑдом ÑоÑ
ÑанивÑийÑÑ ÐµÐ´Ð¸Ð½ÑÑвеннÑй Ñнимок из ÐдеÑÑÑ](/images/main/iz-svetlogo-tumana-962ac9.jpg?from=https://ic.pics.livejournal.com/murryc2/92394812/48169/48169_800.jpg)
Трамвайное приключение №2. Купаться на дальние пляжи мы ездить ленились и ходили обычно на Ланжерон. Как-то раз мой друг, забавляя наших девочек байками про Белоруссию и про меня, рассказал, что однажды я бежал за автобусом несколько остановок, чтобы дослушать репортаж о футбольном матче. Случай такой действительно был, хотя и не совсем такой. Мы с ним вечером шли по улице, и нас обогнал автобус, у водителя которого громко работало радио. Передавали результаты очередного тура первенства СССР по футболу, и я, чтобы дослушать результаты, действительно пробежал рысью рядом с автобусом целую остановку. Естественно, мой друг это несколько преувеличил.
Девочки стали удивляться, а я в порядке хвастовства заявил, что могу от Ланжерона добежать до Молдаванки быстрее трамвая. Бегал я хорошо, но на короткие дистанции, для дальних дистанций я всегда был слишком тяжелым. Не знаю, ходит ли сейчас в Одессе трамвай №4 по тому же маршруту. Мы садились у Ланжерона на конечной и ехали до остановки «Хлебозавод» на улицу Запорожскую. Это очень далеко. Но трамвай по городу идёт не быстро, а я уже раньше задумал один трюк.
Мой друг должен был обеспечить, чтобы девочки вместе с ним сели в первый вагон. Он это обеспечил. Я занял место на тротуаре напротив первого вагона. Трамвай тронулся, и я побежал. Потом я стал постепенно отставать, забежал трамваю за спину, вспрыгнул на колбасу и поехал. Не доезжая остановки, я соскочил и пока трамвай стоял, лихо пробежал мимо окон, за которыми стоял мой друг с девочками. Потом трамвай стал меня нагонять… и так далее.
Свой приём я разнообразил: иногда убегал вперёд, иногда ехал на колбасе несколько остановок. Когда в одном месте народу набилось в трамвай много, я и вовсе проехал несколько остановок внутри второго вагона. В общем, к хлебозаводу мы пришли вместе с трамваем.
Конечно, вид у меня был уставший: бежать мне пришлось немало, хотя и с перерывами. Вообще-то, со спортивной точки зрения задача мне была по силам. Главное, в чём повезло, ни милиция, ни кондуктор, ни вожатая мне не помешали, а ведь наверняка видели мои упражнения с колбасой. Одесса! В Одессе всегда снисходительно относились к разным чудикам и не пытались загнать их в общие рамки.
Самое интересное, что мой друг не проболтался!
Сейчас я вспоминал, кого из девочек я охмурял трамвайными бегами, и не вспомнил! Хорошо помню, о чём мы говорили, а кто это был – ну не помню, и всё. Да и не всё ли равно?
Были и другие приключения в Одессе, в том числе и трамвайные. Возможно, напишу, если вспомню.
|
</> |