Италийский бык против римского орла. Союзническая война. X-XI-XII

grigvas — 22.01.2024

Сулла возвращается

События 88-87 годов до н.э. со всей очевидностью продемонстрировали, что сенат полностью потерял свой статус и готов лечь под любого захватчика у которого была сила. Многим сенаторам, устроенные “марианцами” репрессии не пришлись по душе. Но после смерти 7-кратного консула Цинна предпочел пойти с уважаемыми людьми на компромисс. Цинна и его сторонники, сохраняли за собой верховную власть за счет некоторых махинаций с избирательной системой: следующие годы консулат будет занимать Цинна и допущенный им же до выборов соратник - сначала Флакк, потом Карбон. Циннанцы (а ни Цинна, ни Флакк, ни Карбон не разделяли каких-то особенных идей Мария, так как их не было) за счет таких махинаций получали привилегированный доступ к магистратурам, но вцелом на все должности, кроме консулов, избраться могли и не примкнувшие к этой фракции люди.

Таким положением дел, с одной стороны, были довольны далеко не все, так как теперь высшая ступень власти оказалась доступна только креатурам Цинны, а на низшие магистратуры чаще попадали люди из его окружения. С другой стороны, Цинна оказался способен стабилизировать Республику и был вполне договороспособен. Ни Цинна, ни другие его сторонники, после смерти Мария, не бросали видимый вызов сенату и действовали преимущественно в рамках законов и традиций. Поэтому в сотрудничестве сената и Цинны нет ничего удивительного. Чего уж там, одним из цензоров 86-85 годов стал консуляр Луций Марций Филипп. Да-да, тот самый консул-консерватор, что выступал против италиков, торпедировал законодательство Друза и фактически спровоцировал старт Союзнической войны, теперь проводил очистку сената от противников Цинны и включение в состав цензовых списков граждан италиков. Власть циннанцев едва ли кому-то казалась вечной - теперь уже сам Цинна был уязвим к методам популяров, которыми рано или поздно могли против него самого воспользоваться. И к кому бы пошел тогда попавший в затруднение консул? Ага, к сенату. Поэтому Цинну терпели.

На этом фоне Сулла из Рима виделся натуральным мятежником, который узурпировал власть над армией и воюет ради собственных амбиций, а не Республики. Никаким альтернативным центром силы он в тот момент не был и не мог быть - вся его легитимность зиждилась на проконсульском империи, который был отозван сенатом вместе с объявлением его врагом народа. Своего марионеточного сената, который мог бы легитимировать его положение, у Суллы не было. Взяться ему тоже было неоткуда, так как перспективы военачальника были крайне туманны и ставку на него сделали совсем уж отчаявшиеся граждане, которых к Сулле сбежало пара десятков. Недовольство Цинной, имевшее место быть у части сенаторов, все же не делало их сулланцами, так как мятежный военачальник, систематически игнорирующий волю уважаемых людей, представлял собой еще большее зло.

И все было бы у Цинны и Республики хорошо, если бы консуляр Флакк сумел победить Суллу. Но мятеж Фимбрии, которому вскружила голову перспектива получить все почести от этой войны, а также бесспорный военный талант Суллы, привели Республику к ситуации неизбежности возобновления гражданской войны. С одной стороны была легитимная власть Республики в лице консулов Цинны и Карбона при полной поддержке сената и народа Рима, а римский плебс хорошо помнил, как армия Суллы красила стены города кровью всего-то пару лет назад. С другой, Сулла не имеющий никакой легитимности, но командующий армией чисто за счет авторитета у собственных же солдат. Уже одним этим Сулла бросал вызов всей республиканской системе.

Любой компромисс с Суллой требовал уступок не только от военачальника, но и от сената и циннанцев. А уступать им друг другу было попросту нечего - обе стороны воспринимали конфликт, как буквально битву за свою жизнь, так как ожидали от противника повторения веселеньких репрессий. Да и сенат, который вцелом войны не хотел, пойдя на уступки Сулле, лишь подтвердил бы, что теперь власть закона уступила место власти меча. Сулла, у которого в сущности выбора не воевать не было, оказался в сложной ситуации: у него не было ни одного законного или хотя бы похожего на таковой повода идти снова войной на Рим. А это значило, что привлечь на свою сторону или хотя бы обеспечить нейтралитет населения и какой-то значительной части политиков - едва ли выйдет.

Поэтому Сулла выбрал довольно иезуитское объяснение подготовки к войне с Республикой: мол он не против Республики воюет, а только против отдельных марианцев с целью мести им за пролитую кровь. Заострю внимание - никаких лозунгов о переустройстве Республики Сулла не выдвигал, так как это тут же оттолкнуло бы от него слишком многих. В своих письмах к сенату мятежник пытался убедить уважаемых людей признать лишение его полномочий недействительным, отказаться от поддержки Цинны и его сподвижников и дать Сулле и прочим изгнанникам право вернуться в Италию… с армией, которая нужна им исключительно для собственной защиты!

На компромисс это предложение было не очень похоже, да и не могло быть - Сулла ведь отлично понимал, что признание его действий законными это в любом случае унижение для сената и сенаторов, которые с Цинной активно сотрудничали. Тем более, что Сулла фактически предлагал положиться на его честные намерения не преследовать своих врагов, если они убегут сами. И хотя сенаторы не могли видеть будущего и знать, что Сулла в размахе репрессий уделает Мария, как ребенка, тем не менее о чем-то догадывались. Марий ведь тоже им обещал не устраивать ничего такого, а потом устроил. Поэтому ни о каком компромиссе речи не шло вообще.

Сенат, не хотевший войны, конечно попытался всех переиграть и выпустил декрет о разоружении армий Суллы и консулов: мол если у вас личные разборки, так давайте вы их лично и решите. Но на этот декрет все наплевали и продолжили готовиться к войне. Одним из самых ценных активов циннанцев было положительное мнение о них у италиков, что позволило в своё время Цинне навербовать много легионеров среди новых граждан. Естественно, что консул распространял среди италиков слухи, что Сулла идет на Рим чтобы лишить их гражданства и отомстить за войну. Но Сулла, поступил в данном случае, как грамотный политик - в письмах к сенату, которые естественно зачитывались народу, он сообщал, что уважает законы о наделении италиков гражданством и не будет их отменять. Такие заверения Суллы позволили ему почти полностью исключить италийский фактор из будущего противостояния. Почти…

Помните же, как Марий и Цинна пошли на уступки самнитам и луканам в вопросе примирения с ними? Так вот в этом вопросе проявилась вся суть режима Цинны - эту крайне болезненную проблему нельзя было взять и решить без потерь. Но можно было закрыть глаза и сделать вид, что никакой проблемы нет: её просто не решали - ни в одном законе статус самнитов так и не был определен. А что это значило? Правильно, что для Суллы они все еще мятежные италики, которых надо покорить. Поэтому самниты и луканы единственные из всех италиков однозначно выбрали сторону Цинны.

Точнее уже не Цинны, а Гнея Папирия Карбона (его сторонники карбонцы или таки карбонарии?). Консул Цинна умудрился очень невовремя умереть при крайне подозрительных обстоятельствах. Его убили недавно мобилизованные легионеры во время подготовки к переброски в Иллирию. Причина мятежа туманна. Но так как дело происходило в Пицене и где-то рядом ошивался Помпей, то есть подозрения, что он мог быть причастен. После смерти Цинны в лагере его сторонников не осталось столь же авторитетной фигуры, которая могла бы сплотить вокруг себя Республику для отпора Сулле. Наоборот, возобладало, как пишут историки “коллективное начало”, когда каждый сам себя мнил начальником, а в итоге начальником не был никто.

Карбон с треском проиграл выборы 84 года до н.э. даже не смотря на то, что он контролировал их проведение (из-за чего есть версия, что он мог намеренно уйти на задний план в надежде, что все как-нибудь без него разрешится, а он потом вернется на все готовенькое). Новые же консулы Луций Корнелий Сципион Азиатский и Гай Норбан оказались такими себе командующими и не смогли ни выработать внятный план войны, ни координировать действия собственных армий. Цинаннцы (давайте уж далее их так для удобства именовать) смогли за короткое время мобилизовать в Италии от 100 до 200 тысяч солдат. У Суллы было не более 40 тысяч. Т.е. противники мятежного проконсула имели минимум двухкратный перевес в силах. Но по неизвестной причине они сосредоточили свои силы на севере Италии, тогда как Сулла, что было очевидно всем, высадится на юге в Брундизии. Позже, действуя несогласованно они были разбиты по частям, а часть войск консула Сципиона еще и перебежала на сторону Суллы.

Успеху Суллы в первый год конфликта немало способствовало то, что после его первых побед отношение к нему начало меняться, как в том историческом анекдоте про заголовки газет во время возвращения Наполеона к власти. На сторону Суллы встал Метелл Пий, до этого по договору с Цинной сычевавший в Африке, и привел с собой порядка 20 тысяч солдат. Еще сколько-то навербовал в Пицене молодой Помпей. Также к Сулле присоединился тогда еще не очень знаменитый Красс, находившийся в опале во время правления Цинны. Чем больше побед одерживал Сулла - тем шире была река перебежчиков на его сторону. Например, наш старый знакомый, уже цензорий Луций Марций Филипп, который во время цензуры вычеркнул из списка сенаторов Суллу, после поражений консулов Норбана и Сципиона перебежал на его сторону.

Выделить какую-то единую позицию италиков в конфликте сложно. В основном общины становились на ту сторону, которая сейчас контролирует их территорию. Были, конечно исключения. Уже упомянутые самниты держались проциннански, также на стороне циннанцев выступало много этрусков и умбров из-за тесных связей с семейством Мариев. Именно вербовка италийцев позволила циннанцам после крупных поражений 83 года до н.э. набрать новые армии. В то же самое время сулланцы тоже активно вербовали италиков на подконтрольных территориях, например Красс был послан набирать марсов.

Не смотря на разгром двух консульских армий и успешные действия Метелла Пия и Помпея на других фронтах, конец 83 года до н.э. не принес решительной победы ни одной из сторон. Опытная, закаленная в боях армия Суллы, даже после перехода на его сторону армии Сципиона и других более мелких подразделений, была все еще меньше сил циннанциев, которые активно вербовали италиков. Чтобы подорвать поддержку италиками своих противников зимой 82 года Сулла начал заключать с общинами договоры о сохранении их гражданских прав. Этим шагом военачальник не утверждал, что те у кого не будет такого договора гражданский статус потеряют, но явно намекал, что лучше бы с ним договориться сейчас. Для многих общин эти соображения будут пока не важны, но когда легионы сулланцев покажутся на горизонте они еще сыграют свою роль.

82 год до н.э. должен был стать ключевым для Суллы. И он же, совершенно внезапно, подарил последний всплеск италийского фактора в римской политике.



Окончательное решение

Одной из ключевых проблем противников Суллы в войне 83-82 годов до н.э. было отсутствие у них действительно талантливых военачальников. На фоне неудач прошлого года сенат попросил вернуться к власти не хватавшего звезд с неба, как военачальника, но все еще авторитетного, Карбона. А в пару ему выбрали Гая Мария-младшего. Последний не проявил себя, как великий полководец, но под его знамена стекались ветераны Мария, а это был важный козырь. Судя по всему избрание Мария-младшего в очередной раз сорвало перспективы получить консулат Серторием (здесь оговорюсь, что во время мятежа Цинны Серторий не был еще даже претором, что не мешало по тогдашним законам стать консулом, но его консульские амбиции в тот момент - это всего лишь гипотеза). Этот военачальник циннанцев, конечно, тоже не был столь же талантлив, как Сулла, но умел неплохо воевать. И вероятно, такой кидок, и стал причиной по которой Серторий обиделся на Карбона и ко и сначала удалился Испанию и из нашего повествования (но он еще вернется в собственном цикле).

Отсутствие же таланта у Гая Мария-младшего вскоре во всей красе проявило себя, когда у местечка Сигния он встретил войска Суллы и потерпел жестокое поражение, заставившее армию спасаться бегством в сторону города Пренесте, за стенами которого укрыться успели не все. Сулле досталось немало пленных, среди которых оказалось много самнитов. Для мятежного военачальника представители этого племени были все еще восставшими негражданами, а следовательно к ним можно было применить окончательную санкцию. Все пленные самниты были показательно казнены у стен Пренесте для устрашения осажденного в городе войска.

После этого акта насилия Сулла, оставив небольшой осадный отряд, отправился в сторону уже никем не прикрытого Рима, куда Марий-младший успел послать первым весточку и знатно так поднасрать всем циннанцам. По его приказу городской претор Брут Дамассип арестовал и казнил часть сенаторов и всадников, заподозренных в симпатиях к Сулле. Удивительно тупой ход, который отвернул от циннанцев немало колеблющихся до того момента людей. Не удивительно, что городские ворота Сулле открыли почти сразу, выдав при этом активных его противников.

И пока будущий диктатор наскоро устраивал дела в Риме, в Самнии, Лукании и Кампании вспыхнуло восстание. Показательная жестокость к самнитам, а также резня устроенная сулланцами в кампанском Неаполе, вызвали взрыв возмущения у племен, которые считали свое положение в Республике наиболее уязвимым. Вскоре в тылу у Суллы из ничего возникла армия численностью около 40 тысяч человек, настроенных крайне решительно. Они направились к Пренесте, чтобы снять осаду с Мария-младшего, но Сулле чудом удалось их перехватить и не дать деблокировать осажденного консула.

Тогда италики двинулись в обход Суллы на Рим! И снова он успел перебросить войска и встать перед Коллинскими воротами. По слухам командующий силами италиков Гай Понтий Телезин призывал своих воинов уничтожить волка в его логове. Но италики в тяжелейшей битве потерпели поражение. На этом фоне потерявший веру в победу Карбон сбежал из Италии, а Марий-младший погиб во время сдачи Пренесте. Организованное сопротивление Сулле в Италии, как циннанцев, так и италиков завершилось.

Сулла, получив контроль над полуостровом, наконец мог приступить к укреплению собственной власти и Республики. Здесь нет никаких противоречий, так как Сулла, действительно намеревался обеспечить устойчивость созданного им режима, как для себя, так и для своих сторонников. А для этого требовалось найти решение множеству проблем, которые привели к череде конфликтов 80-х годов до н.э. Сулла видел ключевую проблему в том, что сенат из-за постоянных склок с всадниками и внутренних конфликтов потерял уважение и авторитет в обществе, которые требовалось вернуть. Методы для этого Сулла выбрал уже привычные, но придав им совсем иной масштаб - тотальное уничтожение любой оппозиции.

Только если раньше такие решения санкционировались сенатом против наиболее радикальных фракций, угрожавших безопасности государства, теперь Сулла уничтожал любое инакомыслие в первую очередь себе. А заодно он создавал новые элиты, лично обязанные Сулле своим положением и заинтересованные в сохранение прочих его политических решений, так как были теперь повязаны с ним кровью. Именно эти люди массово пополнили опустошенный войнами и репрессиями сенат, став опорой режима. Правда, все действия Суллы с его первого похода на Рим и до смерти нанесли авторитету сената вред едва ли меньший, чем совокупно все популяры вместо взятые. И данный орган после окончания диктатуры был еще слабее, нежели прежде, из-за чего конституция Суллы не продержится даже десятка лет. А устранить обнаруженный им же самим критический баг Республики - что любой достаточно популярный военачальник может начать силой навязывать сенату свою волю, ему и вовсе не удалось. Поэтому Суллу можно смело записывать в едва ли не главные могильщики Республики, который такими методами её спасал, что значительно приблизил её смерть.

Тем не менее, если вопрос стабильности Республики, Сулла не решил, то вот италийскую проблему он закрыл. Диктатор не стал нарушать данные обещания, что сохранит гражданство италиков. Но статус многих общин, не проявивших лояльность в ходе гражданки, был понижен, а на их территории выведены колонисты из ветеранов Суллы. Самнитов и луканов ждала жестокая расправа - многих из их лидеров изловили и казнили, города были разрушены, а земли в массе своей переданы ветеранам. От некогда гордых народов останется только тень.

Сулла действительно не стал отменять законы о распределении италиков по всем трибам, а расселение ветеранов, хоть и вызвало недовольство, но в то же время обеспечило лояльность местного населения. Муниципальное переустройство территорий Италии при Сулле продолжилось, также, как и интеграция италиков в республиканские институты. Сулла отлично понимал, что откатить назад вопрос с гражданством - это гарантированная война в будущем. А он все же старался снизить любые потенциальные факторы дестабилизации государства, не совсем отдавая отчет, что сам и явился главным из них. В последующих актах гражданских войн вопрос италиков уже не будет иметь почти никакого значения. Более того, именно переустройство земельного фонда Суллой, которое серьезно перемешало италиков и римлян, помешало после смерти диктатора начать снова его передел - так как это задело бы интересы буквально всех.

Эпилог

Конфликт с италиками из-за гражданства стал тем камешком, что спустил на Республику лавину. Если действия гракханцев и кимвро-тевтонская война лишь расшатали систему, то Союзническая война привела к совершенно неожиданной самими римлянами эскалации внутриэлитных конфликтов. Сама по себе эта война не была предрешена, но стала неизбежной из-за совершенного непонимания значительной частью сенаторов настроений в Италии. При этом то, насколько легко уже побеждая в войне они пошли на серьезные уступки, говорит о том, что законодательство Друза имело все шансы на реализацию, если бы не противодействие консерваторов и досадное стечение обстоятельств.

Война с италиками стала для римлян тренировкой уже к войнам друг с другом, которые станут привычны в последующие десятилетия. Не произойди эти события, то история Республики пошла бы по совершенно иному пути. Сулла, Марий, Цинна, Октавий, Карбон и прочие герои нашей истории могли так никогда и не повоевать друг с другом, а их имена шли бы с скучными сносками “стал консулом в таком–то году”, “воевал с такими-то племенами”. Возможно, что по другому и быть не могло. Рим начался с братоубийства и был построен на реках крови. В 1 веке до н.э. римляне просто вернулись к истокам.

Источники:
Кембриджская история древнего мира. Том 9. Последний век Римской Республики. 146-43 гг. до н.э.
Короленков А.В. «Первая гражданская война в Риме»
Короленков А.В. «Армия в годы первой гражданской войны в Риме»
Циркин Ю. Б. «Гражданские войны в Риме. Побежденные»
Трухина Н.Н. «Политика и политики "золотого века" Римской республики»
А.Н. Гвоздева, В.О. Никишин «Кризис в Риме в конце II века до н.э. (аграрный и правовой аспекты)»
Филянов Н.А. «Социально-политический аспект законопроектов Ливия Друза Младшего»
Филянов Н.А. «SOCII NOMINISQUE LATINI И CIVES SINE SUFFRAGIO В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ ГАЯ ГРАКХА В 122 г. до н.э.»
Лапырёнок Р.В. «НАСЛЕДИЕ АГРАРНОГО ЗАКОНА ТИБЕРИЯ ГРАКХА. ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В РИМЕ В 20-х годах II в. до н.э.»
Лапырёнок Р.В. «LEX SEMPRONIA AGRARIA И СОЮЗНИКИ»
Кирюшов Д.А. «АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ГАЯ ГРАКХА»
Также на автора повлияли работы Утченко С.Л.




Что всё же конец мой — ещё не конец:
Конец — это чьё-то начало. (с) В. Высоцкий

79 год до н.э. Рим бурлит от немыслимого, но давно ожидаемого - Луций Корнелий Сулла, спаситель Республики и пожизненный диктатор, человек, остановивший беспощадный террор марианцев своим ещё более беспощадным террором, уходит. Уходит, так как сделал всё, что хотел - восстановил старую добрую республику нобилитета, буквально уничтожив популяров, расшатывавших основы Рима и обеспечил сохранность нового порядка. Он устал, он болен и он не побеждён - проскрипции лучше любого ценза очистили сенат от неугодных, его люди были на всех ключевых позициях, так что даже уйдя на покой, Сулла контролировал слишком многое в Республике. Но в то же время среди самих сулланцев было немало тех, кто понимал, что без самого Суллы его renovatio Respublica долго не продержится.

Республика Суллы держалась на двух мощных основаниях - поддержке сулланцев, нажившихся на проскрипциях, и "народном" мандате. Мандат "народа" выражался в безоговорочной поддержке ветеранов его легионов, а это, на минуточку, 120 тысяч закалённых в боях воинов, расселённых по всей Италии и готовых по первому приказу примчаться на помощь. Страх перед этой силой, которую Сулла без всякой рефлексии готов был применить при первой же необходимости, удерживал всех несогласных от восстания. Но на одном страхе далеко не уедешь: вынь Суллу из выстроенной им конструкции - и всё может в одночасье рухнуть, так как единственной действующей системой сдержек и противовесов был сам "пожизненный защитник Республики". Сулла мог рассчитывать на своих ветеранов, а что делать после него? Как увожаемым людям из сената удержать власть в условиях, когда они друг дружке снова станут соперниками? А что делать с плебсом, который не то чтобы был доволен отменой Суллой политических функций народных трибунов? Все это порождало риски, которые могли разрушить выстроенную Суллой конструкцию. Требовался новый более справедливый компромисс между политическими классами, но и он порождал новые риски для сулланцев, опасавшихся мести. Некоторые еще при жизни диктатора понимали, что система неустойчива и если её немножко подтолкнуть, то откроются потрясающие карьерные возможности. И нет ничего удивительно, что нашелся человек, который решил это сделать - восходящая звезда римской политики Гней Помпей.

Молодой военачальник поднялся столь высоко, что не заседая в сенате, он тем не менее имел немалое влияние внутри него, благодаря Сулле. Но хитрый диктатор, видевший в Помпее неуемные амбиции, подставил тому подножку - ввел закон жестко ограничивающий возможность построить за короткий срок политическую карьеру из-за жесткого возрастной ценза - Помпею в 80 году до н.э. всего 26 лет.

Но уход Суллы в частную жизнь открывал окно возможностей. Ввязываться в борьбу с неочевидным исходом лично было не в стиле осторожного Помпея. Поэтому нужен был человек, способный выступить тараном, который своими действиями позволил бы определить пределы возможного и расстановку сил, но при этом не был бы связан напрямую с Помпеем. И такой человек быстро нашёлся - Марк Эмилий Лепид (отец Марка Эмилия Лепида из второго триумвирата). Патриций, чей род возводился к самому Энею - Лепид был одним из сулланцев, нажившихся на проскрипциях (утверждал, что делал это вынужденно, ога), а позже получивший за верность в управление богатейшую Сицилию, где в лучших традициях римских наместников грабил вверенную ему провинцию так, что вернулся в Рим одним из богатейших людей своего времени. Он выстроил огромную виллу, которая считалась самой роскошной в городе, восстановил Эмилиеву базилику, устраивал роскошные пиры. Но для тщеславного и честолюбивого Лепида этого было мало - он решил стать консулом, благо старик-диктатор вроде ушёл, а потому Лепид начал тратить свои богатства на агитацию среди народа. Уже одного этого ранее было бы достаточно, чтобы тебя ночью прирезал легат, но частное лицо Сулла лишь устроил судебный процесс через верных ему Метеллов, обвинив Лепида в грабеже провинции. Какая ирония.

И в этот момент на помощь Лепиду приходит Помпей - он уговаривает своих родственников Метеллов снять обвинения, после чего, вероятно заручившись взаимными клятвами, помогает Лепиду в обход решения Суллы стать консулом 78 года.

/N.B. Тут довольно интересно обратить внимание на тот факт, что Помпей стал родственником Метеллов через вторую жену Эмилию Скавру - родную дочь уже давно умершего принцепса сената и Метеллы, приёмную дочь Суллы. Тем самым Помпей насильно был введён в политический союз с Метеллами. Союз, который, вероятно, по мысли диктатора должен был ограничить амбиции Помпея. Но так вышло, что в 80 году, уходя из власти Сулла отослал патриарха рода Метеллов - Метелла Пия - на подавление мятежа Сертория в Испании. В тот момент, всем вероятно казалось, что война будет быстрой, но к середине 79 года до н.э., когда как раз и развернулись события, было очевидно, что победа это вопрос нескольких лет, а не месяцев.

Отбывая в Испанию Пий должен был озаботиться сохранением своих позиций в Риме. Его сыновья только входили в политическую жизнь, Сулла удалился от дел, а значит ведомый в их союзе Гней Помпей оставался тем, кто должен был поддерживать младших Метеллов, пока отец не вернётся. И такое положение давало Помпею определенную свободу действий. Для младшего поколения Метеллов в условиях длительного отсутствия отца Гней становился локомотивом, прицепишись к которому можно было ускорить свою карьеру. Отца все равно в Риме нет, а если он будет недоволен, то в письмах всегда можно постфактум объяснить, что одни только плюсы. Версия, что все дальнейшие события были многоходовочкой Метеллов мне кажется малоубедительной, так как именно с 79 года до н.э. младшее поколение этого рода полностью станет ведомым в союзе с Помпеем. И я не очень верю, что Метелл Пий именно этого хотел./

Теперь у Помпея был собственный консул, которого он начал мягко подталкивать к борьбе с сулланскими порядками. Схема проста и эффективна - Лепид высказывает различные идеи преобразований в своих речах перед Сенатом, а Помпей смотрит на реакции и делает выводы, постепенно подначивая Лепида делать всё более и более радикальные заявления. Например о том, что надо вернуть власть народных трибунов, разрешить вернуться сбежавшим от Суллы нобилям, вернуть италикам отнятые у них Суллой права и земли... Последнее встречает особо бурное сопротивление, так как именно на этих землях Сулла и расселял своих ветеранов. Ситуация в Риме всё более накаляется, а тут и Сулла сам подбросил дровишек - он неожиданно умер.

Смерть бывшего диктатора вызывает нешуточный кризис: сулланцы требуют полного "всеиталийского" обряда похорон, в то время, как противники Суллы требуют отказать ему в последних почестях. Лепид, считая, что за ним есть поддержка Помпея, начинает обличать тирана, "поработившего римлян", поэтому вокруг него начинают группироваться противники Суллы. А Помпей молчит. В город начинают стягиваться ветераны Суллы при оружии, считая своим долгом проводить в последний путь их Императора. А Помпей молчит. Лепид пытается убедить ветеранов, что Сулла их обманул, но те невосприимчивы к агитации и всё более агрессивны. А Помпей молчит. Тогда Лепид обращается к италикам, обещая им возврат всей земли, в городе начинаются стычки ветеранов и антисулланцев. А Помпей... теперь отлично видел расклад сил. Кризис, который открывал лично для него возможности преодолеть ограничения наложенные Суллой разгорелся. Диспозиция ясна, силы сторон определены, риски оценены и минимизированы. Помпей срывается с места в карьер и буквально уламывает неопределившихся сенаторов, кого своим auctoritas, а кого и более серьёзными угрозами, провести похороны Суллы по высшему разряду. Всё, маски сброшены, Помпей выступает на более сильной стороне, при этом делая сулланцев еще и своими должниками.

И это лишь начало - многоходовочка всё еще в самом разгаре: речи Лепида нашли благодарных слушателей среди жителей Этрурии, которые сильно пострадали от репрессий Суллы. Казалось бы, кого из консулов должен послать просулланский Сенат на подавление мятежа: ярого сулланца, но неважного военачальника Катула или виновника этого мятежа, антисулланца и тоже не то чтобы хорошего военачальника Лепида? Конечно же обоих! Казалось бы, причём тут Помпей? Получив легион в командование, Лепид удаляется в Этрурию, где вместо подавления мятежа начинает этих мятежников собирать вокруг себя, на его сторону становятся ещё 4 легиона, и он теперь контролирует весь север Италии. Катул же немножко поаутировал, испугался, поплакал и вернулся в Рим. Находясь в сильной позиции, мятежный консул требует от Сената полного свержения сулланского режима: возврат всех старых прав плебса, амнистии проскрибированным, возврат им средств и земли, расширение прав италиков. Из сулланца в антисулланцы за один год - а вам слабо?

Сенат, испытав фрустрацию от такого поворота (а напомню, что Рим вообще-то не контролирует Испанию, где засели последние марианцы и теперь Республика теряет ещё четверть своей территории), начали искать того, кто спасёт Вечный город, так как Катул на это явно неспособен. И вот тут засада - все годные военачальники сейчас вне Италии. Единственный, кто есть на месте и может в кратчайшие сроки навербовать солдат… это частное лицо Помпей. Ему, немного проворчав, сенат даёт внеочередное пропреторство с военным империем, после чего Помпей берёт консульскую армию, добирает в неё собственных ветеранов, отбивает попытку дерзкого наскока на Рим, а потом идёт, нет, не продолжать бить Лепида, а обходит Этрурию стороной и осаждает на севере в Цизальпийской Галлии Мутину, где засел со своим легионом Марк Юний Брут Старший.

С точки зрения стратегии это верный ход, так как Помпей отсекает от Лепида более половины его сторонников, при этом зная, что оставшихся у Катула сил хватит удержать Рим. Но вот тактически ситуация выглядела ахово: лучший полководец Рима ушёл с легионами и исчез, а в это время мятежный консул идёт на Рим (как Сулла), чтобы отменить все законы предыдущей власти (как Сулла), утверждая, что никого резать в городе не будут (как Сулла), и требует себе внеочередного консульства на следующий год для обеспечения порядка, мира и процветания (как Палпатин, ой, Сулла). В общем сенаторы, прикинув, какие реки крови прольются снова, если сдать Лепиду Рим, сжав булки отказывают ему во всём и стоически ждут конца.

И в этот момент в Рим прибывает гонец от Помпея - Мутина взята, Брут и его войска сдались, а победоносный Гней уже спешит к Риму. Сулланцы, воспряв духом, решают, что пора и самим что-нибудь предпинять, иначе вся слава достанется Помпею. Сенат даже проглотил тот факт, что Помпей убил сдавшегося Брута, за что к юному военачальнику лишь приклеилось милое прозвище - мясник. Катул выводит войска из Рима и на марсовом поле происходит эпичнейшее сражение с горами трупов с обеих сторон, где войска Катула оказались чуточку, но сильнее. Лепид вынужден отступить, но с севера его уже теснит Помпей. Спустя всего пару месяцев мятежников по частям добьют легионы Помпея, Лепид погибнет в незначительной стычке и в Рим снова вернётся мир. Республика спасена Помпеем, что делает его ещё более популярным. И никто не вспомнит, что именно Помпей и создал всю эту ситуацию, поддержав на выборах Лепида - согласно версии Гнея он тогда лишь закрывал должок, никаких многоходовочек, вы чего это.

P.s. В этой заметке была серьезно переписала первая половина, так как в старой версии я поставил во главу угла то, что сегодня считаю следствием, а не причиной действий Помпея.
#Герасименко@catx2
#Заметка@catx2

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив