История одного приказа

   Ровно 73 года назад, 11 октября 1939 года, Германия аннексировала чешские Судеты, на 90% населённые немцами, что у историков считается первым этапом немецкой оккупации Чехословакии. Ее участь была предрешена Мюнхенским сговором, когда в сентябре 1938-го, Чемберлен и Даладье, главы правительств Англии и Франции, решили, что не стоит им задираться с немцами ради Чехословакии. И после Судетов страна у чехов посыпалась: о территориальных претензиях заявили соседние Польша и Венгрия, а Словакия вообще решила провозгласить суверенитет.
   Не без удовольствия наблюдающий за всем эти Гитлер 14 марта 1939 г. вызвал чехословацкого президента Эмиля Гаху в Берлин и предложил ему тихо-смирно принять немецкую оккупацию Чехии. Гаха подчинился, и в ночь с 14 на 15 марта 1939 года гитлеровские части перешли чехословацкую границу, не встречая никакого сопротивления.
   За одним исключением. Вернее – за исключением одного капитана чехословацкой армии Карела Павлика, командира 12-й пулеметной роты 8-го Силезского пехотного полка, расквартированной в городе Мистек (Моравия).

   На день немецкой оккупации в Мистеке местный гарнизон располагался в «Чаянковых казармах», где размещался 3-й батальон 8-го Силезского пехотного полка и полурота 2-го бронетанкового полка с танкетками и броневиками. В казармах помимо капитана Павлика находились командир его батальона, командир броневой полуроты, ещё несколько младших офицеров, солдаты и унтер-офицеры, а всего около 300 военнослужащих.
   
   Вечером 14 марта 1939 года в Мистек вошёл 2-й батальон 84-го пехотного полка вермахта. У «Чаянковых казарм» немецкая колонна остановилась, и часовым у входа было предложено сдать оружие и вызвать дежурного офицера. Чешский караул ответил выстрелами. Когда началась стрельба, капитан Павлик разместил своих солдат с винтовками и ручными пулемётами у окон здания и приказал открыть огонь. К ним присоединились отдельные солдаты других подразделений, офицеры которых самоустранились от участия в бою. Собравшись в помещении штаба, они лихорадочно пытались установить телефонную связь с командованием полка.
   Первая попытка немцев войти на территорию казарм была отбита. Тогда удивленные немцы обстреляли казармы из миномётов и 37-мм противотанковой пушки (без особого успеха, правда – здания казарм были очень прочные), после чего предприняли второй штурм при поддержке бронеавтомобиля. Павлик отбил атаку и решил контратаковать, попросив поддержки танкистов: чешская бронетехника могла легко подавить немецкие пушку и броневик. Но ему объяснили, что приказа все еще нет. И тогда Павлик со своими бойцами контратаковал сам, и они гранатами подбили броневик.
   По воспоминаниям очевидцев, местные жители, внезапно для себя оказавшиеся в эпицентре сражения, прятались в погребах или ложились в своих домах на пол. Не поддался панике только владелец расположенной за углом пивной, который уже во время боя принялся обслуживать забежавших «промочить горло» оккупантов за рейхсмарки.
   В это время по телефону поступил приказ командира 8-го полка полковника Элиаша – сдаться без всякого сопротивления. Узнав, что солдаты капитана Павлика уже ведут бой, полковник разъярился и приказал немедленно прекратить огонь, а если Павлик откажется это сделать – пригрозил ему трибуналом за неподчинение приказу. Павлик поначалу проигнорировал приказ своего командира, но после того как закончились боеприпасы, а немцы начали подтягивать к казармам основные силы 84-го полка, вынужден был подчинить и его солдаты капитулировали.
   Чешских офицеров немцы поместили под домашний арест, посетив все вместе перед этим уже известную нам пивную за углом. Разоружённым солдатам разрешили вернуться в казармы, где уже находился немецкий караул.  Раненым с обеих сторон оказали помощь немецкие и чешские  медики, после чего они все вместе были помещены в гражданскую больницу города Мистек: полевых госпиталей немцы разворачивать в Чехии и не планировали.
   А 15 марта вермахт уже маршировал по Праге и больше вооруженного сопротивления гитлеровцы нигде в Чехии не встретили.

   Капитан Павлик за этот бой не не был наказан, гестапо его арестовало гораздо позже – в 1942 году за участие в чешском подполье. При аресте он опять оказал вооруженное сопротивление, был приговорен к смерти, но казнь заменили заключением в концлагерь Маутхаузен (говорят что за Павлика ходатайствовали офицеры того самого немецкого 84-го полка). А 26 января 1943 г. охранник концлагеря застрелил неугомонного Павлика за отказ подчиниться. 
   После войны правительство восстановленной Чехословакии посмертно произвело Карела Павлика в чин майора (уже после падения коммунистического режима в Чехословакии ему присвоено звание полковника). Для участников сражения у Чаянковых казарм в 1947 г. была отчеканена памятная медаль, на которой вместе с датой основания 8-го Силезского пехотного полка Чехословацкой армии (1918) и годом эмиссии (1947) стоит «1939»  – дата боя, который стал предметом особой гордости в современной Чехии. Боя, который продолжался около 30-40 минут, потери немцев в котором составили от 10 до 24 человек убитыми и ранеными, а чехов от 2 до 6 человек ранеными (разные источники дают разные цифры). 

   Сказать что в Чехословакии тогда все приняли решение отказаться от бессмысленного сопротивления, будет неправдой. Был полковник Людвиг Свобода со своим корпусом и чехи в рядах союзников, было Сопротивление с Юлиусом Фучиком и его «Репортаж с петлей на шее», были Пражское и Словацкое восстания в конце войны. Но все это было уже потом, а капитан Павлик, давший гитлеровцам бой сначала без приказа, а потом и в нарушение приказа, был такой один.

   При обсуждении будущего суда над Менгеле в блоге Бориса Акунина я взял на себя смелость предложить линию защиты негодяя, связанную с обязанностью военнослужащего беспрекословно выполнить приказ командования. Но тогда этот вопрос касался военных приказов на исполнение солдатами преступных действий. А здесь наоборот – поступил приказ вообще ничего не делать. И вот вопрос: должен ли в этом случае офицер был сопротивляться врагу даже при поступлении приказа командования сдаться? И имел ли он на это моральное право? Ведь он рисковал не только своей жизнью, но и жизнями своих солдат в абсолютно бессмысленном с военной точки зрения бою.

   Да и вообще, кто был прав в то время? Прагматики, которые в итоге сберегли и себя, и свои страны – не стали героями но зато умерли в своей постели. Или правы фанатики (такие как Павлик), которые не могли сберечь ни себя, ни свою страну, – и стали героями (посмертно, конечно, как это с героями обычно и бывает).
   Сейчас спорить об этом даже как-то неприлично – конечно же правы мертвые герои, боровшееся с нацизмом!
   Но так ли здесь все однозначно? А?