Исповедь эмигранта.

топ 100 блогов whoiskto15.05.2011 .

ПИСЬМО , НАПИСАННОЕ ОТ ДУШИ.



Это письмо мы получили из Аргентины от давних наших друзей – русской четы Беликовых. Вот, что они пишут в нашу редакцию:
Дорогие друзья!
Пересылаем вам полученную статью, отражающую скорбь подавляющего числа эмигрантов. Сами мы избежали работы посудомойки и уборщицы, но все таки «по профессии - эмигранты». Муж, окончив на авиамеханика, через 2 года вынужден был эту работу бросить – от него требовали, что бы он вступил в перонистскую партию. Перепробовали многое – и воздушные шарики по улицам продавали, и пластмассу штамповали; вышли на мелочную продукцию, а потом и на торговлю ей – и пуговицами и шерстью и бижутерией. Давали уроки языков, переводы делали и много чего еще … преподавали плавание! Торговали курами! А жили – мыслями в России, стараясь и сыновей русскими воспитать. Под чувствами киевского эмигранта – полностью подписываемся. Даже у удачливых из нас – «станет горек хлеб чужбины, когда прижился и окреп».
  
Читатель подписался "Юрий К." и предупредил, что не претендует на опубликование своего письма. Но нам показалось, что прочитать написанное им будет интересно. Так как всегда интересно читать человеческие исповеди.
Они пишутся сердцем, с целью притупить боль. Чтобы через сам процесс написания о пережитом и выстраданном хоть немного избавиться от отчаяния и облегчить страдание. Когда становится невыносимо, когда жизнь кажется мучением, когда хочется напиться до беспамятства, рука иногда невольно тянется к чистому листу бумаги. И тогда понемногу отпускает, а из-под пера рождается самое бесхитростное и честное, что может написать о себе человек. Так как пишет не для массы - для собственной души. После исповеди на самом деле становится легче. И не только тем, кто ее написал, а и тем, кто прочитает. Так вот, читаем.
Кто я, что здесь делаю, зачем приехал за моря-океаны, покинув родной город, любимую работу, своих друзей и подруг? Все мечтали об Америке, мечтал и я. Все подавали документы, чтобы выиграть в лотерею грин-карту, подал и я.
Моя старенькая мать смеялась, когда узнала, что я хочу в лотерею выиграть право жить и работать в Америке. Она думала, что это такая же лотерея, как во времена СССР, когда за 30 копеек теоретически можно было выиграть "Волгу". Но только теоретически.
И когда мне пришли документы, что я все же выиграл грин-карту, она не поверила. И продолжала подшучивать и насмехаться. А я паковал чемоданы. Мысленно боялся эмиграции, но и ужасно хотел попробовать. В моем институте, где я просидел 15 лет, мне завидовали: "Счастливчик, перед тобой теперь откроются совсем другие горизонты". Жена радовалась, а сын все расспрашивал, играют ли в Америке в футбол. Теперь он знает, что играют, но совсем в другой.
Нас провожали будто на Марс. Соседи, друзья и подруги. Из института пришли все, даже Аллочка, моя супертайная любовница. На балконе, где я курил одну сигарету за другой, она успела прошептать на ухо: "Я всегда буду помнить тебя". И мне показалось, что говорила она это сквозь слезы.
А потом был Борисполь, прощание с друзьями и мамой, которая так и не поняла до конца, что произошло. Ей казалось, что это какая-то неудачная шутка, что вот-вот все рассмеются, сядут в такси и поедут назад в Киев.
Но, нет. Мы поцеловали маму, обнялись с друзьями, показали пограничникам и таможенникам наши документы и пошли на посадку. Мы летели в Америку.
Что думают люди в самолете, который несет их через океан в другую жизнь и в другую реальность? Всех их греют надежды. Все они верят, что в их жизни все будет иначе, чем до них в жизни десятков неудачников, которые так же надеялись покорить Америку, а стали жалкими эмигрантами без прав, а только с обязанностями мыть, подметать, подавать, унижаться и угождать.
Лично мне казалось, что знание английского и моя кандидатская степень станут определяющими в процессе обустройства в Америке.
Наивный, я тогда еще не осознавал, что еду в страну, где английский знают все, а моя диссертация о творчестве Роберта Бернса заинтересует разве что нескольких диаспорных дам, которые честно признаются, что когда-то что-то они читали, а вот на самом деле, кто такой этот Роберт Бернс и о чем говорится в его кантате "Веселые нищие", не помнят.
...Мы прилетаем в самый грандиозный из всех мировых аэропортов – имени Кеннеди. Это целый город аэровокзалов, империя взлетных полос, самый большой на всей планете авиапарк, главный аэропорт человечества.
Ошеломленные после нашего Борисполя величием и размахом нью-йоркского JFK, мы про себя радуемся , что сделали правильный выбор. Сколько можно жить на задворках человечества, пора пробиваться к центру мировой цивилизации!
Нас везут в Бруклин. Здесь живут наши дальние родственники, которые согласились нас приютить и помочь хотя бы первое время. Мы пытаемся рассмотреть город за окном, но уже почти ночь - мало что видно. И только мерцание огней напоминает: мы в другой "галактике".
А утром на нас ждало первое разочарование. Бруклин, по крайней мере, тот район, где жили наши дальние родственники, оказался грязным и неинтересным.
Страшные дома из почти черного кирпича и без балконов, очень мало зелени и очень много мусора под ногами и самый страшный монстр, которого мы когда-либо видели, - нью-йоркское метро.
В Бруклине его тяжело назвать подземкой, скорей, надземка. Так как здесь его подняли с помощью неуклюжих странных конструкций над землей и заставили людей привыкать к ужасному грохоту и скрежету, которые не утихают ни днем, ни ночью.
Мы долго изучали это произведение человеческого гения и так и не поняли, почему в самом большом городе богатейшего государства мира построено транспортное средство, вреда от которого людям намного больше, чем пользы. Если бы такое построили во времена Иосифа Сталина в Москве, он приказал бы расстрелять проектантов за вредительство.
Но Бог с ним, с метро, с его грязью и крысами. Мы спешим увидеть нью-йоркский центр – Манхетен, побывать в знаменитых бродвейских театрах и нью-йоркских музеях. Мы тратим деньги за проданное наше добро и наслаждаемся жизнью. Статуя Свободы, Метрополитен-музей, театры на Бродвее, уютные ресторанчики – сколько мы слышали раньше об этих недоступных раньше для нас "точках"!
И вот теперь мы здесь, касаемся руками Статуи Свободы, видим оригиналы Ван Гога и Ренуара, Моне и Мане, слушаем в нью-йоркской опере лучшие голоса мира, едим настоящие суши... Свершилось!
...Как быстро летит время! Кажется, только вчера мы прибыли в Нью-Йорк, а уже целый месяц позади. Наши далекие родственники, которых мы видим только поздно вечером, ведь они работают даже в выходные, интересуются, успели ли мы найти помещение и работу.
И мы начинаем искать. Очень быстро эйфория от знакомства с большим городом большой страны сменяется удивлением, а потом и шоком. Цены на жилье зашкаливают. За однокомнатную квартирку требуют тысячу долларов в месяц и просят еще тысячу залога.
Устроиться на работу с улицы нереально. Я покупаю русскоязычные газеты на Брайтоне и начинаю обзванивать тех, кто предлагает хоть что-то. "А кем вы были до эмиграции?"- спрашивает меня экзальтированная женщина из агентства, которое занимается трудоустройством эмигрантов. "Литературоведом". "А што ето такое?"- переспрашивает она и мне понятно, что если начну уточнять и рассказывать им о Бернсе, то меня примут за сумасшедшего.
В конце концов, мне повезло. По совету наших далеких родственников я пошел в ближайший ресторан и устроился там уборщиком. "Ничего, это временно,- успокаивала меня жена. - Надо же с чего-то начинать". Мы собрали остатки наших средств и сняли квартиру.
В доме, где живут большей частью пуэрториканцы. Они включают музыку на всю мощность своих многоваттных колонок уже в 7 утра. Я не выдерживаю и иду ссориться. Но наши соседи понимают только испанский. "Ке паса, ке паса?.."
В ресторане меня назначают мыть посуду и убирать банкетный зал. Причем все время следят, чтобы "не сачковал". Закончил мыть огромные баки, беги пылесосить ковры, пропылесосил – гладь скатерти, погладил – мой окна, помыл – чисти...
А вечером, когда начинаются гуляния, полностью переключаюсь на фарфоровую посуду. Ее целые горы, которые удается покорить только в час ночи. Домой не прихожу, а приползаю. От усталости дрожат колени, перед глазами летают "мушки". Ничего, надо потерпеть. И мы терпим. Скоро на работу устраивается и жена. Присматривать за старой и больной американкой. Она читает ей вечерами Бернса, а та аплодирует. Не знать только кому – великому поэту или несчастной сиделке из Юкрэйн.
Как стремительно летит время! Мы в Америке уже год, два, три... десять. Чего достигли за это время, до чего доработались? Как далеко убежали от наших первых "должностей" – посудомойщика в хасидском ресторане в Бруклине и сиделки возле больной американки? Давно нет уже того ресторана, и давно умерла американка. Мы с женой сменили десятки профессий десятки мест.
И все эти годы верили, что все вот-вот изменится к лучшему, надо только потерпеть. Но оно не менялось и не менялось. И уже, наверное, не изменится никогда. Только теперь мы поняли, что изменить свою жизнь к лучшему в теперь уже далеком 1995-м, когда только приехали в Америку, мы смогли бы, если бы сразу же после окончания знакомства с Нью-Йорком сели на самолет и вернулись в Киев.
Если бы своевременно поняли, что сделали огромную ошибку, бросив Киев и все, что с ним связано, и поехали за "жирным борщом" в Америку.
Еще не поздно вернуться, но это будет уже не возвращение, а, скорее, еще одна эмиграция. На этот раз обратная. И еще более тяжелая, чем та, которую пережили. Ведь там все изменилось до неузнаваемости. К лучшему? Не знаю.
Кто-то из великих сказал, что эмиграция – это всегда большая трагедия. Бегство от войны, крови и смерти имеет смысл. Эмиграция же ради несуществующих фантомов, которыми прельстились мы, даже не ошибка - сумасшествие. Добровольно калечить свою жизнь, уничтожать в себе самого себя, переквалифицироваться с Бернса на грязные тарелки?
Ради чего? Что мы потеряли и что получили? Когда в прошлом году впервые за все годы эмиграции я приехал на похороны мамы в Киев (она так и не дождалась нашего возвращения), то не узнал родной город. Не узнал своих друзей и подруг. Они жаловались, что им было тяжело, тяжело и теперь.
А мне было стыдно признаться им, докторам филологических наук, чем занимался в Америке я все эти годы. Они и дальше исследовали Бернса и Рильке, а что исследовал я? Чтобы выжить, пришлось поработать даже в морге, где обмывал покойников.
А жене врал, что работаю инструктором в детской школе тенниса. Был кочегаром, санитаром, уборщиком в бане, почтальоном, распространителем телефонных карточек, курьером, рабочим на химическом заводе...
Зачем все это? Ради чего? Материально ничего мы здесь не получили. Купили старое авто, выучили сына в очень дешевом и очень непрестижном колледже на компьютерщика, залезли в долги и приобрели домик в страшной "дыре" - городке, который по нашим меркам не дотягивает даже до звания "поселок городского типа". Он провоцирует ужасную депрессию и никогда не станет родным.
Прошло 10 лет, а мы так и не привыкли к Америке. Как была она нам чужой, так и осталась. А тем временем наши друзья приспособились к новым условиям киевской жизни. Купили там более просторные, новые квартиры, построили дачи, ездят на немецких автомобилях.
Купить сейчас в Киеве можно все, что захочешь. И лучшего качества, чем в Америке. Не хватает только денег. Но они научились зарабатывать и их. А самое главное, они никогда не чувствовали себя потерянными людьми. А это страшное чувство.
За годы эмиграции мы очень опустошились, ведь, вынося чужие объедки, занимались суетой сует, бегали, выживали, считали центы, платили по счетам...
И томили свой дух, деградируя и не замечая даже этого. Никому и ничего не хочу советовать - каждый сам выбирает свой путь в этой жизни - но если бы так произошло, что все вернулось назад, никогда бы, ни за какие деньги не решился бы на эмиграцию.
Наверное, мой случай не типичный. Есть в Америке более успешные примеры. Когда люди из Украины дорабатывались до больших денег и покоряли Америку.
Но я лучше жил бы в своем Киеве, купался бы в Днепре, ел бы жаренный на сале картофель и дальше исследовал бы Роберта Бернса. Одна бабушка-эмигрантка как-то так охарактеризовала наше существование в Америке: "Есть что есть, есть что пить, а радости нет".
Лично я чувствую себя старым-престарым мужчиной, который сидит возле разбитого корыта и вспоминает, как когда-то он, молодой и счастливый, наслаждался киевской весной с ее каштанами и сиренью, стоял на Днепровском берегу и пел "Як тебе не любити, Києве мій!", пил кофе по-киевски, любил женщин, ходил на театральные премьеры, и не спеша с наслаждением исследовал творчество своего любимого Бернса.
У него были "Веселые нищие", а мы нищие печальные.

Записал Валентин Лабунский

http://www.otechestvo.org.ua/main/20082/1310.htm
.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Вчера группа компаний "Русское Море" подняла отпускную цену на лосось в два раза, с 300 до 600 рублей. Кстати, владельцем данной компании является Геннадий Тимченко, лучший друг Путина В.В. И кажется мне, что это еще позитивная новость. ...
Барселона - это город, где хорошо и комфортно. Город, где все спроектированно и организовано для Человека. Будь то система транспорта, навигация, архитектурная планировка - все кажется идеально продуманным, удобным. Я не знаю ни каталанского, ни ...
Изготовление пирожных в виде туалетной бумаги в Белоруссии. Фото: Наталия Федосенко / ТАСС. ...
  фото 18г, 19г и сейчас. Тот чудак который отвечал на заявление Макрона с Шольцем. Обратите внимание на глаза. Как они глубоко сидели в 18, 19 и сейчас. Да и вообще вся структура лица. Это другой человек. Ну и на последней фотке интервью с Карлсоном он был настоящим. Восьмого ...
Здесь тот лежит, кто съел незрелых фиг И, не болея, умер вмиг. Aqui yaco quien, para decit verdad, Murio sin enfermedad. Ни чуть не сомневаясь, что никто , ой, простите великодушно, Татьяна, мало кто знает содержание оперы Ponchielli "La Gioconda", привёл-ка я эпитафию из ...