Искусство принадлежит народу? Или эстетам?
zina_korzina — 19.11.2010Но лично я (если честно) понимаю товарища Хрущова, который не любил откровенную мазню. Но мазня она, хотя бы, не разрушает мозг. Халтура и всё. Уже, будучи довольно взрослой, я увидела «Феномену» (1938) художника Павла Челищева. Мне сделалось буквально дурно. Мне и Босх-то несильно нравится, но его вещи не производят столь тягостного впечатления, как эта самая «Феномена». К сожалению, в большом формате я сию челищевскую психоделику не нашла (удалена или не грузится), а в малом - бесполезно на неё смотреть - будут видны только световые пятна. Ну, видимо, Ноосфера не желает, чтоб я её разглядывала и портила себе, тем самым, настроение. Точно также, меня пугают картины Ремидеос Варо. В них энергетика не та, в них есть что-то паталогическое.
- До братьев Лимбург не надо дорастать - их достаточно
видеть.
Наверное, именно до этих картин и надо дорастать, а я всё в рокайльных облаках господина Буше кувыркаюсь - у него всё ясно, даже когда неясно. Можно не знать, кто такая Каллисто и почему Юпитер там изображён в...виде женщины, однако заценить мягкие, прекрасные линии, чудесный льющийся на зрителя свет, очаровательные тона может даже профан. Вообще большинство настоящих, а не дутых-придуманных шедевров понятны даже детям. Помню, как я впервые увидела миниатюры братьев Лимбург. Я была в 4 классе и взяла у своей подружки посмотреть маленький альбом, который стоил невероятно дорого - 5 рублей за тонкую, глянцевую книжицу. Мне тогда показалось, что тут изображён мир сказки «Три орешка для Золушки» - сказочные по красоте замки, сцены охоты, бытовые сцены в зимнем дворе, злотовласые девушки в средневековых ярких нарядах.
Я не знала, что это - сокровище и шедевр человечества. Просто понравилось, увело в мир любимой сказки. Потом, когда в 6 классе я увидела одну из этих миниатюр на обложке учебника истории, я уже знала фамилию авторов. Можно не знать, что такое часослов и кто такой герцог Беррийский - достаточно просто посмотреть и проникнуться. А потом уже (если будет желание) прочесть о символике цвета в Средние Века, о предполагаемых персонажах картины, о том, что одежда на этих людях называлась сюрко и упленд. То есть первоначальный детсткий восторг, не связанный с глубинным смыслом, который нёс в себе Часослов, получил своеобразную надстройку в виде новых знаний. Ребёнком я понимала одно, взрослая, я понимаю другое. Но - понимаю!
- Фрагонар прекрасен и понятен без аннотаций. И с ними -
тоже.
Нужно ли дорастать до Фрагонара, если он прекрасен? Или вот - «Менины» Веласкеса. Для меня в детстве это был мир тех принцесс, которых мы рисовали - золотые волосы, широкие юбки. Сначала это была просто сказочная принцесса, потом её мир «обставлялся» новыми подробностями - испанским бытом, особенной испанской модой, судьбами девочек, закованных в пыточные корсеты. А если бы не было той искры, которая загорелась при виде сказочной принцессы - ненужным оказалось бы и всё остальное. Веласкес понятен и близок даже пятилетнему ребёнку. Конечно, он понимает своё, но не отворачивается и не бежит от картины прочь. А с годами человек начинает расширять своё понимание увиденного. Точно также, ребёнок любит и читает Пушкина, не задумываясь о том, что такое лукоморье и кто был прототипом Шамаханской царицы.
Просто вслед за сказками идут повести Белкина с их композиционной и речевой простотой. Можно в 3-м классе не знать, кто такие англоманы и почему господин Пушкин насмехался над уездным дендизмом, но историю барышни-крестьянки может понять любой ребёнок (если он, конечно, не вполне дебил). Потом начинается история скучающего мажора, который походя влюбил в себя провинциалку и замочил на разборке начинающего поэта... Историю Евгения нашего Онегина тоже в состоянии постичь любое быдло. Кто поумнее - ознакомится с комментами Юрия Лотмана или, там, Валентина Непомнящего (по каналу «Культура» было такое).
- Радостный мир Кустодиева.
Ребёнок, которому показали спектакль по пьесе Островского, тоже поймёт что-то своё. Я помню, как меня постоянно таскали в Малый театр, как включали мне программы Владимира Лакшина (самого известного исследователя творчества драматурга), как водили показывать купеческое Замоскворечье. Я это понимала по-детстки, с точки зрения садов, заборов, чаепитий, ибыточной роскоши. На это накладывался кустодиевский тип женщин с их шикарными типажами. Потом на этот детсткий взгляд наложились знания о русском купеческом быте, об особом традиционном укладе и - наконец - мне стали понятны все юридические тонкости, вокруг которых вертится сюжет всё того же «Банкрута» - это уже не была пьеса про Липочкины наряды, но пьеса про фиктивное банкротство.
Вот это и есть Искусство - показать зрителю все грани, будь то дошкольник, специалист по костюму XIX века или юрист. И каждому понятно своё. И всем нравится. Или хотя бы терпимо. Портрет Натали Гончаровой или моцартовская 'Eine kleine Nachtmusik' не требуют от человека, ничего, кроме глаз и ушей. Свой супер-мозг можно включить потом - для того, чтобы узнать, как называются такие рукава у Натали (жиго) и её же причёска (а-ля Малибран). Но смотреть на неё, любоваться ею может даже сантехник с бодуна. Я понимаю, что выражаю точку зрения человека из толпы, который не терпит ничего перверсивного, ничего эксклюзивно-утончённого, ничего из ряда вон выходящего. Мои вкусы незымысловаты. Для одних такой выбор - признак здоровой психики, для других - признак несусветного быдлячества. В конце концов, каждый решает сам, что ему смотреть и чем восторгаться!