Интервью с украинским снайпером

twower — 03.11.2014 Пригодится для изучения настроений:

*****
Даже среди пестрого многообразия жизненных историй этой войны случай Александра Мамалуя - особенный. Преуспевающий харьковский судья в одночасье бросил все и воюет на фронте. Причем воюет здорово - и не кем-нибудь, а снайпером 93-й отдельной механизированной бригады.
Особое понимание того, что Мамалуй - человек незаурядный, приходит, когда читаешь его Фейсбук. К тебе обращается человек, знающий цену людям и событиям на фронте и в тылу. Знающий и умеющий описать увиденное в ярких, выразительных очерках.
мамалуй
Поэтому, общаясь с Александром, можно было не размениваться на политкорректные вопросы в обтекаемой форме:

- Небось наслушались о себе штампованных пошлостей вроде: "судья Дредд", "судья-палач" - и тому подобное?

- На самом деле это меня никак не задевает. Ничего оскорбительного в этом не вижу, так что пускай называют (смеется. - Е.К.).
Больше всего меня задевало другое. Я же в армию пошел еще в марте. Второго числа меня забрали на сборы, а потом прямо со сборов мобилизовали. И сначала была версия: "Ну, круто от люстрации пропетлял!" Ладно…Потом в мае я подал рапорт, чтобы меня отправили на фронт - и тут версии изменились.

- В какую сторону?

- Типа: "Это он пиарится, чтобы в строевую часть перевестись и уже там пропетлять".

- Оригинальный способ "пропетлять"…

- Ага. По месту постоянной дислокации части я пробыл три недели - и на фронт. Тут уже как бы стали догадываться, что там, где ежеминутно можно отловить пулю в башку, от люстрации не прячутся. И началось: "Да он всегда был адреналинщиком! Это он на сафари поехал, да еще и бесплатно!".
Ну, я не знаю, почему людям так трудно понять, что человек может пойти воевать за Родину…

- Возможно, потому, что эти люди сидят в тылу и воевать за эту самую Родину по своей воле ни за что не пойдут. Но я хотел спросить вас вот о чем. Несколько лет назад довелось быть в Харькове на круглом столе по судебной тематике. Обратил внимание на харьковских судей: хорошо одетые надменные господа. А у дверей офиса стояли дорогие машины, одна к одной. Такой автопарк, что мама не горюй.
Я это к чему: вам ваши коллеги говорили: "Да ты что, с ума сошел?"

- Ну, машина хорошая у меня тоже есть (улыбается. - Е.К.). А коллеги…знаете, коллеги образца марта и июля - это две большие разницы. Тогда, в марте, часто слышал: "Да зачем воевать? Да с кем воевать??". А в июле за эти же слова можно было просто получить в морду. И сейчас отношение очень хорошее. Когда бываю в Харькове, заезжаю в суд - и все очень хорошо относятся к тому, что я делаю.
На самом деле война показала: нужно воевать. Потому что у нас был Крым - и у нас его нет. А ведь мы никому ничего плохого не сделали! Затем, ради того, чтобы отвлечь наше внимание от Крыма, начался военный конфликт на Донбассе. И это понимают многие. Я знаю человека, не буду говорить его должность, он занимает крупный пост в Харьковской силовой структуре. И в мирное время он жил, как и многие власть предержащие, деньги любил…Потом начался этот конфликт и у него в Крыму "отжали" дом. Понятно, что это его лично затронуло, и он теперь не то что патриот, он патриот из патриотов - столько он "сепаров" перехреначил! Он столько их поперезакрывал, что до сих пор в определенных местах подвалы полные, и обменивать можно очень многих на наших пленных.
Крым, он ведь многих задел. Я там с детства нырял, все юго-западное и южное побережье обнырял! У меня там ни клочка не было собственности, но это был мой личный, персональный Крым, мое детство! И за это мы будем драться до конца.

- Сколько времени заняло само принятие решения об уходе на фронт? И как к этому отнеслась ваша семья?

- Докладываю: на принятие решения - сутки. Двадцать седьмого вечером принял решение, двадцать восьмого подал рапорт.
Семья узнала не сразу. Про то, что меня перевели в другую часть, им было известно, но про рапорт они узнали потом. Мама узнала об этом последней, когда из части пришло так называемое "письмо на родину". А на конверте было написано в разделе " обратный адрес ": " в/ч ПП В2830 Діюча армія ". Я к тому времени воевал уже два месяца.

- Что написали в письме?

- "Ваш сын…нормально…проявил…штурмовал такие-то населенные пункты…".

- И тут у мамы, наверное, схватило сердечко. Или вы успели предупредить?

- На конверте было указано про "діючу армію". Хорошо, что она с утра со мною созванивалась, ведь если бы что-то случилось, то, наверное, письмо так быстро не успело бы дойти.

- Вы служите снайпером, это очень особая профессиональная и личностная специализация, как вратарь в футболе. У вас до войны навыки снайперской стрельбы были?

- Да. Я занимался стрельбой из винтовки достаточно долго, у меня свои четыре винтовки, из них одна - снайперская. Много стрелял, охотился. Это я могу. И в части мне эти три недели ставили фактически только тактику и маскировку.

- Какой винтовкой пользуетесь на фронте?

- Обычная штатная винтовка СВД (снайперская винтовка Драгунова. - Е.К.) с прицелом ПСО-1, четырехкратным.

- Один из волонтеров рассказывал мне следующее: "То, что у нас принято называть снайперской винтовкой (точнее, СВД), на сегодня ничего общего со снайпингом не имеет. С ее-то дальностью в 200-300, максимум 500 метров. Что получается: с той стороны снайперки, которые лупят с дальностью в километр, а у нас - 500 метров…Большие потери у снайперов были в Иловайске. Когда далеко за спинами врага стоит снайпер и стреляет по нашим. Причем он стоит в полный рост, не парясь, даже не нагибается! Потому что до него никто не дострельнет".
Что скажете по этому поводу?

- Докладываю: Снайперская винтовка СВД с четырехкратным прицелом ПСО-1 имеет прицельную дальность 1300 метров. И в армейских условиях (у специализированных подразделений, антитеррористических и прочих, - свои задачи), как правило, огонь ведется на 600-800 метров. Можно стрелять и на тысячу, на 1300 метров - просто там уже в геометрической прогрессии возрастают погрешности и, соответственно, поправки. Но я всегда говорил - и говорю! - что я большой противник установки на СВД нештатных прицелов, каких-нибудь охотничьих, пусть и очень дорогих. Они не держат отдачу боевой винтовки (ведь боевые патроны значительно мощнее охотничьих) - через несколько десятков выстрелов у такого прицела высыпается линза, или "падает" прицельная сетка. "Родной" прицел ПСО-1, впервые пристрелянный на заводе именно к этой винтовке, для армейского снайпера позволяет решать те задачи, которые на него возлагаются в этом конфликте. Просто надо уметь стрелять.
мамалуй
А "домашняя" винтовка - это снайперская винтовка Мосина 1943 года выпуска с прицелом ПУ. Это прицел 3,5-кратный, и там нет возможности внесения таких быстрых поправок, как на СВД, нет шкалы расстояний…Но ничего, из него тоже можно стрелять! И снайперы Великой Отечественной войны это прекрасно подтвердили. А Номоконов (знаменитый советский снайпер, эвенк по национальности. - Е.К.), если я не ошибаюсь, первые 50 положил вообще с открытого прицела, с "механики". И только потом ему дали снайперскую винтовку…
Стрелять надо уметь - тогда можно будет стрелять.

- Вы только что употребили термин "положил". А скольких человек на этой войне положили вы?

- Ни один из снайперов, который воюет в этом конфликте, не ответит на этот вопрос. Я придумал красивый ответ: "Об этом знают только я, командование и Бог".

- А если так случится, что вы попадете в плен, сколько у вас шансов остаться в живых и быть обмененным на кого-нибудь из сепаратистов?

- Ноль шансов.

- Снайперов в плен не берут?

- Нет, будет смерть, небыстрая и неприятная. Поэтому я лично для себя этот вариант не учитываю. Умирать без глаз и пальцев как-то не хочется.

- У вас есть основания такое говорить?

- Ну, это же не первый конфликт на постсоветском пространстве. Уже сформировались какие-то стереотипы, какие-то нормативы поведения. Мы об этом знаем, до нас это доводили, в том числе и ветераны предыдущих конфликтов. Мы воспринимаем это как неизбежный риск нашей работы.
Хотя на самом деле, если говорить откровенно, профессия армейского снайпера, она ведь чистая, гораздо чище, чем у других.

- Что вы имеете в виду?

- Здесь практически исключена опасность ошибки: убить невиновного, гражданского, мирного. Мы стреляем в тех, кто с оружием в руках. В участников конфликта. Тот, кто в зоне конфликта берет оружие в руки, делает это для того, чтобы убивать. А значит, должен воспринимать возможность быть убитым спокойно.

- А с ситуацией, когда неприятель прикрывается мирными жителями, вы еще не сталкивались?

- К счастью, нет. Если не считать, что те, кто сидит в Донецке, Луганске, - прикрываются мирными людьми. Вы же понимаете, что по заранее разведанным целям ведется огонь нашей артиллерии? И артиллерия - это не снайперская винтовка. Если бы эти "сепары" вышли в поле, оборудовали там укрепленные пункты, то мы бы по ним там стреляли. Никто бы по городам не стрелял. А если они там сидят - куда ж нам стрелять? Когда в 43-м освобождали эти территории от немцев - что, не бомбили? Не стреляли по ним артиллерией? Стреляли, потому что там немцы сидели…

- Вы на фронте приобрели немало друзей. А скольких из них вы потеряли?

- (Тяжело вздыхает. - Е.К.) Конкретно по моему взводу эта война прошлась катком. Всего во взводе 17 человек, снайперская рота маленькая…И в ней трое убито (в том числе командир взвода), шестеро пропало без вести (в том числе замкомвзвода, сержант). Нас осталось 8 человек, которые воюют.
В других взводах, к счастью, потери поменьше. Но там тоже есть убитые и раненные.

- Погибали, в основном, от пуль снайперов?

- В моем взводе взводный убит разрывом крупного снаряда или мины. Он сначала считался пропавшим без вести, а потом его нашли.
Вася Ярославцев…Вова Янчук 10 июля под Карловкой был тяжело ранен осколком мины. Вася пытался его вытащить и был убит снайпером. Вова впоследствии в госпитале скончался от ран…

- Знаменитый волонтер Хоттабыч рассказывал мне, что помимо крови в зоне АТО его больше всего мутит от запаха солярки, которой это война буквально провонялась. Еще он бросил курить. А есть ли у вас привычки, которые вы на этой войне приобрели или от которых избавились?

- (Задумчиво) Да, хороший вопрос…Знаете, я об этом как-то не думал. Какие-то, конечно, появились, потому что многие люди, которые знали меня до этого конфликта, говорят, что у меня сильно характер изменился.

- В хорошую сторону или в плохую?

- В плохую, наверное, потому что привычка решать проблемы простыми средствами - она в мирное время может проявить себя не очень хорошо. И многие вернутся с войны с такой привычкой. Ведь там полутона практически отсутствуют. Все просто: там - враг, здесь - свои, и наше дело правое, потому что мы ничего плохого не делаем, ни у кого ничего не отбираем, воюем за свою землю.
А здесь… многие почему-то думают, что здесь нет войны, а война - только там. Это - ложь и заблуждение. Война - она везде, просто там - фронт, а здесь - тыл. Ну, вот если бы в 1942 кто-нибудь где-нибудь в Казани сказал: "А зачем воевать с Гитлером, с кем там воевать, что он сделал?" - его бы порвали! Поэтому, если здесь кто-нибудь такое говорит, это будет очень большая ошибка. Особенно в глазах того, кто только что вернулся из "горячей точки".

- Да, я читал то, что вы думаете о тыле , о том, как бездумно он относится к войне и тому, что на ней происходит. Я по этому поводу вспомнил киношно-вайнеровского Фокса - бандита, который ходил по послевоенной Москве с орденом Отечественной войны, спекулируя на отношении людей к героям тех дней. Скажите, вы много видели таких людей у нас в тылу?

- Не могу сказать, что я видел кого-нибудь из "ряженых", людей, которые в разговоре будут кричать "я воевал", в то время, как в действительности нигде не были. На самом деле, если ты там не был, то побывавший там вскроет твой обман за две минуты.

- Каким образом?
- Просто по географическим названиям, по командирам, по обстоятельствам событий. Это невозможно подделать!
Конечно, будут такие, которые станут бить себя в грудь и кричать: "Я кровь мешками проливал!". Ничего, разберемся. Кто вернется - разберемся.

- Звучит грозно, и я это от многих фронтовиков уже слышал: приедем, разберемся с теми, кто ничего здесь в тылу не делал, а только воровал и наживался.
Как вы себе это представляете? Многое вооруженных военных подходят к Банковой или Верховной Раде, берут ее кровавым штурмом - а что дальше? Знаете, не так много военных хунт впоследствии оказывались управленчески состоятельными…

- Я думаю, как раз в таком формате этого не произойдет. Нашему народу - и, я думаю, вы со мной согласитесь - не свойственны вот такие спонтанные массовые выступления. Разве что пока его не достанут совсем крепко…И все-таки каждый будет возвращаться с войны один. Потому что и волны демобилизации будут разные (как в ту войну с немцами). Постепенно будут как-то люди интегрироваться…
Без эксцессов, разумеется, не обойдется. Но каждый на своем месте будет решать проблемы с той несправедливостью, с которой ему придется сталкиваться. С тем идиотизмом, с которым ему придется сталкиваться. Потому что придут люди, многие из которых поняли истинную цену происходящему и научились тому, что на самом деле человеку-то не очень много надо. Но это немногое у него должно быть.

- Что именно вы имеете в виду?

- Свобода, возможность развиваться. Возможность жить достойно.

- Об истинной цене происходящего может судить человек, смотревший, извините за пафос, смерти в лицо. Скажите, на фронте вы различаете трусость с одной стороны, и проявления человеческого страха - с другой? И сколько проявлений трусости вы видели на этой войне?

- Скажу так: мне, как, наверное, и остальным военным, в основном приходится общаться внутри своего подразделения. И вот в моей снайперской роте я проявлений трусости ни у кого не замечал. При этом храбрость у каждого разная: у кого-то более "дурная", у кого-то - более взвешенная и разумная. Кто-то должен себя перебороть…У нас считается так: если даже человек внутри триста раз боится - но делает то, что надо, и так, как надо - значит, считается, что он не боится.

- Вы прибыли в родной Харьков в командировку - и как раз в день выборов. Голосовать ходили?

- Я долго думал, идти ли голосовать. Я даже отвез на участок дочку, чтобы она проголосовала. Подождал ее - и уехал. Потому что все пацаны, которые там, на фронте, - они не имеют возможности голосовать. Так чего же я пойду голосовать? Разве я - не они?

- Трудно сказать. А они, вполне возможно, сказали бы вам: брат, раз уж у тебя есть такая возможность, - сделай это!

- Нет, я долго думал, идти или нет, но не пошел в знак протеста. И в знак солидарности.

- А если бы все-таки пошли - за кого бы проголосовали?

- Дело в том, что я даже не знаю, кто баллотируется по моему округу из депутатов-физических лиц. А по списку партий отвечу однозначно: я бы голосовал за "Правый сектор".

- Почему?

- По той простой причине, что я с ними воевал. И видел, как они воюют. Я с ними бок о бок брал Пески 24 июля, был двое суток на Авдеевке, когда ее брали 29-30 июля. Да и после этого. В одной цепи, что называется…
*****


Кстати, про стрельбу за километр из СВД он у себя и в фейсбуке говорит

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив