Интервью С А.П.Никоновым

book_vs_life — 26.02.2010

Не секрет, что Александр Никонов нынче - персона более чем известная. "Даун-скандал", который он спровоцировал, активно подхватили СМИ и телевидение. Предлагаем нашим сообщникам прочесть одно из интервью с нашим автором.

Общероссийская газета «Моя семья»

№6, февраль 2010г. 

«Если бы у меня родился даун, я бы его не любил. Он был бы мне неприятен». Вы знаете, это чисто животное чувство. Когда у животных рождаются больные детёныши, они их тут же давят. Это чувство у многих сильно развито, особенно у самцов.

Известный писатель и журналист Александр Никонов неожиданно стал ещё более известен, когда в конце прошлого года в одной из газет появилась его заметка «Добей, чтоб не мучился». В ней автор предложил дать женщинам право избавляться от неполноценных детей.

Александр не видит в этом ничего аморального, напротив, по его мнению, это только избавит всех от страданий. Публикация настолько возмутила матерей детей-инвалидов, что они вызвали Никонова на заседание Общественной коллегии и грозят чуть ли не судебным преследованием.

Мы тоже решили встретиться с возмутителем общественного спокойствия и выслушать его точку зрения.

- В своей заметке вы на- звали неполноценных детей дебилами. Почему?

- Я намеренно выстраивал свой текст неполиткорректно, так, чтобы он цеплял, раздражал, вызывал возмущение. Иначе телевизионщики сейчас не обрывали бы мои телефоны. Да, я поднял этот вопрос вот такими жёсткими и неприятными средствами.

- Вы считаете, что сможете изменить наше общество?

- Всё начинается с первой капли, которая падает на камень. Рано или поздно в этой стране закон об эвтаназии будет принят.

- Когда писали заметку, рассчитывали, что поднимется такая офомная волна?

- Нет. Видимо, я попал в нерв. Этот вопрос уже настолько назрел в обществе, что оно всколыхнулось.

- Кто имеет право определять, кому жить, а кому умереть, и какое увечье можно считать достаточным для умерщвления?

- Всё это решают две стороны: врачи и мать. И больше никто туда не суётся. Медики объясняют матери, что за болезнь у ребенка, с чем ей придётся столкнуться. И говорят: вот у тебя есть три варианта. Первый: ты забираешь ребёнка, тянешь его несколько лет и можешь спустить свою жизнь в унитаз. Второй - сдаёшь его в приют, и там он умрёт через трипять лет. Может, и больше протянет, но вы же знаете, какие условия в наших приютах. В одном недавно дети вскрыли себе вены, даже президент обращал внимание. В другом старшие дети насиловали младших... Вот это - ваш второй вариант. И третий вариант, который я предлагаю: не будем никого мучить. Пока оно ничего не соображает и сопит в две дырки, давайте его усыпим. И вот этот вариант, несмотря на тяжесть выбора, я считаю не худшим, а лучшим.

- Мы говорим о детях с психическими отклонениями?

- В первую очередь да, но есть и физические, такие, с которыми невозможно жить. Например, когда ребёнок медленно гниёт, а его нервные клетки превращаются в кашицу. Объясните, зачем это надо? Есть статистика.
В среднем по стране 85 процентов семей, у которых рождаются дауны, оставляют ребёнка в приюте. 15 процентов забирают его домой, но муж в большинстве
случаев уходит из семьи и дальше этот груз тянет одна мать. Однако почти сто процентов женщин, у которых ребёнку ещё до родов поставили диагноз синдром Дауна, идут на аборт. Они не хотят пускать дауна в этот мир.

- А вы сами сталкивались с такими семьями?

- Уже после выхода заметки мне прислали столько драматических историй! Вот одна из них. Мать и отец решили оставить больного ребёнка, у него была одна из разновидностей ДЦП. В результате родители износились, отец умер. Мать уже не может таскать в ванну своего сына, которому под сорок лет. И она говорит, что теперь, прожив жизнь, понимает: всё это было зря. «Я дура. Меня предупреждали, что всё сложится именно так, так и случилось».

- Ваша заметка затрагивает чувства родителей детей с синдромом Дауна.

- Да. Я им наступил на хвост.

- Но ведь люди оставляют таких детей осознанно. Неужели они хотят быть несчастными?

- Существует малый процент людей, которые действительно могут быть счастливы в подобной ситуации, исключения бывают всегда. Но если 85 процентов родителей отказываются от даунов, это о чём-то говорит! Вот ещё одну историю прислали. Девчонке на седьмом месяце беременности сказали, что у неё будет даун, она его всё-таки оставила, я считаю, по дурости, она ещё поплачет. Но это было её решение, против таких людей я ничего не имею. Я-то считаю, что лучше быть здоровым и. богатым, а они полагают, что это не обязательно, и так хорошо. Я предлагаю им эвтаназию и считаю, что в отдельных случаях именно это наиболее гуманный выход из ужасающей ситуации. Я даю людям дополнительную степень свободы!

- А представьте, что у вас родился бы такой ребёнок. Это изменило бы вашу точку зрения?

- У моего друга два месяца назад появился ребёнок, слава богу, здоровый. Он после всей этой истории написал мне: «Если бы у меня родился даун, я бы его
не любил. Он был бы мне неприятен». Вы знаете, это чисто животное чувство. Когда у животных рождаются больные детёныши, они их тут же давят. Это чувство у многих сильно развито, особенно у самцов.

- Какие комментарии ча- ще всего вам присылают?

- Разные. Причём самые злобные и жестокие вещи пишут как раз вот такие безумные мамки-правозащитницы, которые воспитывают неполноценных де-
тей. У таких женщин необратимо меняется психика. Они, конечно, хорохорятся, что им хорошо и приятно воспитывать больных детей, но фактически становятся агрессивными, не реализовавшимися, им кажется, что их детей все обижают, и они готовы всех за это порвать. Ещё история. Пишет одна девчонка, нормальная, не инвалид, но у неё брат-дэцэпэшник. Она говорит: мать почти всё своё время уделяла брату, мне и сестре не доставалось ничего. Нас она, наоборот, всегда шпыняла и говорила: вот умру, вы будете заботиться о брате. А мы его уже сейчас ненавидим. Сестра выросла и ушла из дома, и теперь мать всю силу ненависти обратила на меня. Больше всего она любит моего ущербного брата, потому что он ущербный, а я совершенно не хочу убивать на него свою жизнь, как мать убила свою. Существует такая розовая гуманность, которая обращается
в свою полную противоположность. А мы живём в реальном мире, и иногда нужно принимать жёсткие решения.

- Я знаю, на вас подали жалобу в Союз журналистов и пытаются завести уголовное дело.

- Пускай. Это право любого безумца - попытаться заткнуть рот свободе слова. Я уверен в своей правоте и буду продолжать говорить то, что думаю.

- И всё-таки зачем вы это делаете?

- Да всё очень просто: мне жалко людей. По-моему, это даже не нуждается в комментариях. Сейчас есть только два варианта. Отказаться от ребёнка и обречь
его на муки бездомной жизни. Или оставить его и обречь на муки уже себя. Я предлагаю третий вариант. Но не думаю, что он будет выбран большинством, ско-
рее - меньшинством. И вот ради этого меньшинства, которое хочет спасти свою жизнь от первого и второго вариантов, я и занимаюсь этим.

- Но ведь сейчас мы говорим о человеческой жизни.

- А когда речь идёт об аборте, разве мы не говорим о человеческой жизни? И тем не менее, когда возникает угроза жизни матери или обнаруживается тот же
синдром, могут быть вызваны искусственные роды на больших сроках беременности. Плод достают, бросают в таз, он там пищит ещё целые сутки, его даже никто не душит, порой не делают укола, и это считается нормальным.

- На Западе ваша публикация едва ли могла бы появиться.

- В Голландии и Швейцарии существует закон об эвтаназии, который в отдельных случаях распространяется и на детей. Так что дело не в проблеме, а просто в форме подачи.

- С какими ещё трудностями после публикации пришлось столкнуться?

- Пока я не вижу никаких, кроме фанатичных идиотов.

- Нападений на улице не боитесь?

- Любой журналист теоретически подвергается такой опасности. И я уже немножко привык.

- А что вы сами больше всего цените в жизни?

- Отношения между людьми. Я считаю, что жизнь нужно воспринимать как радость, а если она превращается в ад, то лучше не надо. Я человек не религиоз-
ный и не считаю, что за жизнь надо кого-то благодарить. Это христиане так считают, у них традиция всё время страдать. Мне это неприятно. Жизнь человека имеет относительную ценность, более того, порой она имеет сугубо отрицательную ценность как для самого человека, так и для общества. Вспомним Чикатило, и вряд ли вы со мной не согласитесь.

Моя жена Галка работает в школе училкой, она рассказала одну историю. У одной её коллеги была наследственная предрасположенность к онкологии. И вот у неё заболел восьмилетний ребёнок. Родители измучили его таблетками, тяжёлыми процедурами, переливаниями крови, а когда уже перестали действовать болеутоляющие, он кричал. А в перерывах между криками просил: «Мама, помоги мне умереть». Похоронили его седым. И мать поседела за это время. Я считаю, что для таких случаев должна существовать эвтаназия.

Что такое право на жизнь? Это не что иное, как право уйти из неё, когда ты хочешь и как ты хочешь. Например, от нестерпимой боли или когда не видно перспектив борьбы с недугом. Общество и законодатели должны услышать просьбу человека, если он её высказывает.

Но существуют моменты, когда человек не может высказать своё мнение. Например, находится в коме. Кто должен решать в таких случаях? Если у человека есть родственники - только они и больше никто. То же самое с детьми. Если у матери родилось какое-то уродливое дитя и она считает, что лучше ему не жить, значит, на свете больше нет ни одного человека, которому оно нужно. Ни общество, ни церковь, ни государство, ни даже Путин не должны соваться в личную жизнь граждан, семья сама всё решит.

-    Недавно разгорелся скандал: прошёл слух, что внук Бориса Ельцина воспитывается в детском доме для детей с синдромом Дауна. А вы говорите - лишить жизни младенца! Готово ли общество к этому?

- Наше общество во многом ханжеское. Те самые люди, которые громче всех кричат, первыми и сдают своих неполноценных детей в детские дома. Потому что стесняются соседей, боятся пересудов. А вот Татьяна Дьяченко не боится пересудов и, видимо, выбрала самый тяжёлый вариант. Это героический поступок, я бы так не смог.

- Вы встречались лично с женщиной, которая подала на вас жалобу?

- Только на заседании кол- легии в Союзе журналистов.

- И какое впечатление?

- Я увидел женщину того типа, о котором и говорил:гиперактивная из-за того горя, которое на неё свалилось. Не будь этого ребёнка, может, её гиперактивность проявилась бы в других формах. Но сейчас она как клуша, которая защищает свой выводок, всю свою энергию направляет на защиту ребёнка, которому с моей стороны вообще ничего не угрожает.

- Некоторые сравнивают вас с Гитлером.

- Да. Начиная свою речь на заседании, я так и сказал: позвольте представиться, Адольф Гитлер. Это всё, конечно, смешно, какой из меня Гитлер. Но эти самые мамки полагают, что их право покапризничать и обидеться на точку зрения - важнее, чем принцип свободы слова. А я считаю, что принцип свободы слова фундаментальнее, чем женские капризы.

- Расскажите, пожалуйста, о себе, о своих увлечениях.

- Все мои увлечения сводятся к следующему: я с утра сажусь и пишу книжки, штук пятнадцать уже написал. Если меня не прибьют вот эти сумасшедшие, то напишу ещё штук пятнадцать.

- Где вы учились?

- В Московском институте стали и сплавов. Учился в тот же год, что Володя Соловьёв и Михаил Фридман, который теперь миллиардер. Это был сильный курс, с которого вышло довольно много интересных людей. Всех я помню, кроме Фридмана. То есть самого главного забыл и теперь не могу прийти к нему и сказать: «А помнишь...» И унести с собой кучу денег.

Четыре года работал в науке, но в итоге пошёл туда, где мне было интереснее. Пристроился работать в газету «Московский комсомолец» к Льву Новожёнову в отдел сатиры и юмора писать фельетоны. Я был последним фельетонистом СССР. Как только главный редактор уволил меня, жанр фельетона просто умер.

Я женат, у меня сын, ему шестнадцать лет.

-   Он собирается стать журналистом?

- Нет, он хочет быть генетиком, потому что будущее человечества за генной инженерией. XXI век станет веком биологии.

- Сидя сейчас напротив вас, я воспринимаю вашу заметку совершенно иначе, чем после прочтения.

- Если бы я сам прочёл ту заметку, то решил бы: «Блин, какое уродство! Что же он предлагает!» Однако мы понимаем, что кто-то должен это сделать. И цель была достигнута, хотя я не очень на это надеялся.

- А как же человеческие чувства, которые мы, журналисты, стараемся не задеть, не обидеть?

- Чувства? Если ребёнка не заставлять ходить, если он не будет падать и набивать шишки, то всю жизнь проведёт в инвалидной коляске. Эти тётки так взъелись на меня, потому что они живут в своём мирке среди таких же мамок. Там у них сплошные кисочки, рюшечки, розочки, и они даже называют своих детей не
инвалидами, не даунами, а - «другими», «особыми». И это както постепенно вымывает из их психики жестокую реальность. То есть их дети вроде как нормальные. Точно так же на Западе говорят о себе извращенцы всех мастей: «Мы нормальные!» Да нет, не нормальные! Надо понимать, что это психологическое или поведенческое уродство. И вот когда пришёл такой человек, как я, и сорвал эту розовую плюшевую занавеску, им, естественно, стало больно. Но не из-за меня, а оттого что мир оказался не таким, в каком они привыкли жить.

- Вы против меньшинств?

- Не против, но когда эти меньшинства начинают наглеть и требовать себе особых условий, я говорю: нет, ребята. В экономике конкурируйте, как все нормальные люди, а не требуйте.

- Получается, политкорректность - форма вранья?

- И самим себе, и другим. Это когда нельзя сказать что-то, что другим может не понравиться. В западном обществе не с кем бороться, и они начинают пожирать сами себя. Вот и начинается поиск врагов - если вы женщине подаёте пальто, то вы её унижаете...

- А в кругу семьи вы ведёте себя корректно?

- Абсолютно некорректно. Я сам матерюсь, беззлобно, правда, так, для смеха. И сын у меня матерится с детства. Жена уже привыкла и даже сама начала - к хорошему привыкаешь быстро. Когда вокруг все матерятся, жить интереснее. Это живая речь, яркая в эмоциональном плане, она подхватывает тебя как волна. У меня не было никаких возражений против того, чтобы сын матерился. Он всё равно начнёт. Все дети когда-то начинают. Ну и пусть, это не вредно, это же не алкоголь.

- А как же этика?

- Да, именно поэтому в школе он не матерится. Понимает, что этого делать не стоит. Мозг должен быть гибким. Моя жена помимо того, что учит детей английскому, одновременно ведёт студию танцев. Она просто талантливый человек, любит детей, а дети любят её. Других училок они ненавидят, а к ней, наоборот, прибегают, делятся секретами, дарят какие-то финтифлюшечки, она тоже им какие-то фенечки дарит...

- Как вы познакомились?

- Я разместил в газете нахальное объявление. И мне пришло около трёх тысяч писем - огромный портфель. Тогда ещё не было интернета, все писали вручную. И вот из этих трёх тысяч писем получилась моя жена. Причём самое смешное, как потом уже выяснилось, ответ писала не она, а её мамаша. Увидела яркое объявление и быстро написала. А Галка тогда училась в институте и одновременно танцевала в каком-то коллективе, ей было не до того, она даже не знала о письме. Но мама ей сказала: так, у тебя сегодня свидание.

- И всё-таки помимо работы у вас есть хобби?

- Моя жена собирает слонов. И я думаю, что этого хобби на одну квартиру вполне достаточно.

- У вас есть домашние животные?

- У меня аллергия на кошек. Я их больше всего люблю, но не могу завести. На собак у меня нет аллергии, но их я не очень люблю. У меня жили паук, черепаха, ящерица, и все они передохдли. Раки жили, тритоны. В основном водяные, только паук не водный был. Он, видимо, помер от сухости в квартире. Они все очень неприятно кусаются. Но паук был почти ручной, ходил и не кусался. Он понимал, что его здесь никто не тронет. Умный. Видимо, самец.

- А мужчины не обращались с жалобами на вашу публикацию?

- Нет. У мужчины и женщины разное отношение к ребёнку. Любовь матери безусловная - что бы ни родилось, ей это очень нравится, этот природный защитный механизм включается инстинктивно во время родов. А любовь мужчин условна. Мужчина любит сына за что-то: за высокие оценки, за то, что тот стал академиком, за хорошее поведение. Мужчина-самец может сына и пришибить. А мать не сделает этого никогда. Именно поэтому я и говорю, что моим третьим вариантом мало кто из матерей воспользуется. Но такие встречаются.

Расспрашивала Анна Камнева

От редакции. Дав возможность высказаться Александру Никонову, редакция разделяет мнение члена Общественной коллегии по жалобам на прессу Светланы Сорокиной, которое она опубликовала в своём интернет-блоге: «Смею утверждать, что никакой другой повод, кроме скандала, не смог бы привлечь столько внимания прессы к проблемам детей-инвалидов, разве что какая-нибудь трагедия. Получается, Александр сумел развернуть дискуссию вокруг этой темы, привлёк внимание многих, дал возможность высказаться, сформировать свою точку зрения...»
 

Оставить комментарий

Популярные посты:

macer

Хозблок на даче: универсальный помощник для организации комфортного быта

colonelcassad

О планах развертывания французских войск на Украине

grazdano4ka

«Не хочешь обидеть сестру – обидишь жену!» – заявляет мужу Евгения

nota_x

Мартовский Чипс

foto_history

Было и стало :-)

ru_royalty

У Кэтрин рак

uctopuockon_pyc

Пугачёва: и снова шутки и веселье...

maysuryan

Что писал 6 лет назад. Была ли колбаса в СССР?

matsam

О переговорах

• Архив