Имитация легитимности

Мы действительно наблюдаем интересное для российской политики явление. К выборам допущены радикальные оппозиционеры, такие как Навальный, Гудков или Ройзман. Мало того, Володин на встрече с политологами, как пишут «Ведомости», фактически сделал широкоформатное заявление. Якобы «речь идет о новом этапе в развитии политической системы, основанном на принципах конкурентности и открытости, легитимности, выстраивания системы, исходя из долгосрочной стратегии, а не «управления хаосом в ручном режиме».

Конкурентная борьба – это очень хорошо, как в экономике, так и в политике. Но она подразумевает открытость. Когда борьба проходит в обстановке информационной закрытости и работы пропаганды только на одну сторону, конкуренцией ее уже не назовешь. Если вы действительно позволяете оппозиции конкурировать с представителями власти, то обеспечьте эту оппозицию соответствующей и обязательной предвыборной амуницией. Иначе вы просто заранее говорите, мол, ребята, выходим на площадку, вы быстренько получаете пару раз по морде, падаете, вас немножко попинают ногами и все - разойдемся друзьями. Вам обеспечивается право на участие, нам – стопроцентная гарантия победы.

В результате мы выглядим привлекательно перед всем миром. Шутка ли, Навального аж из тюрьмы вытащили, чтобы обеспечить ему возможность поконкурировать с Сергеем Семеновичем Собяниным. Уже вроде и пятерочку влепили, но вдруг двери открываются – пожалте, Алексей Анатольевич, к участию в выборах. Иногда, правда, его забирают после встречи с избирателями. Но зато после угощают яблоком в отделении милиции и отпускают на все четыре стороны с извинениями. Правда, его не пускают на телевидение. Но с другой стороны, в формате предвыборных дебатов вместе со всеми (или почти со всеми), на одном из каналов – опять-таки пожалуйста. Особенно если в 8 утра. В то же время так действующий врио мэра обеспечен абсолютным пропагандистским приоритетом, он постоянно (и естественно) имеет позитивные информационные поводы, о чем постоянно говорится. Обо всех остальных или ничего не говорится, или говорится исключительно негативно.

Здесь нет претензий к Собянину, судя по всему, он сделал довольно многое для того, чтобы выборы были конкурентными настолько, насколько это у нас возможно. Но говорить об изменении общей системы нет оснований. Если и есть какие-то сдвиги, они имеют декоративно-декларативный характер. То есть, раньше мы вас, ребята, совсем на ринг не пускали. Теперь пускаем, но только вы будете драться в больших перчатках размером с подушку, а вас будут обрабатывать безо всяких перчаток и по полной программе. Уж извините, такие правила. Напоминает сцену в фильме «Гладиатор», где из соображений пиара римский император выходит на арену, чтобы сразиться с гладиатором. Только перед этим он втыкает в него ножик так, чтобы рану не было видно, но противник был бы обессилен. Внешне все выглядит как честный поединок.

То, что ничего принципиально не изменилось, ясно показывает дело бывшего министра обороны. Система абсолютно жестко, иногда беспощадно реагирует на все, что считает опасным для себя. Но в отношении людей, которые не нарушают вассальных клятв, система добра и милосердна до бесконечности. Им можно все. Лично у меня нет претензий к Сердюкову как к министру обороны. На мой взгляд, в этой должности он был эффективен. Тем не менее, выражаясь галантно, существует огромное количество информации, которая складывается в огромный знак вопроса на предмет чистоты его рук. Иначе говоря, большие подозрения по части многомиллионной коррупции в отношении Сердюкова и некоторых приближенных дам. Однако, система в этой ситуации поступает с невероятной, незафиксированной в истории, добротой. Сердюков формально вне подозрения, гуляет на свободе, делает что хочет. Его дама сердца (которой я не желаю зла, мне вообще не нравится, когда в тюрьму сажают красивых женщин) пребывает под подпиской и домашним арестом с позволением жить в роскошной квартире и ходить по дорогим магазинам. В принципе, любой россиянин мог бы только мечтать о таком наказании. С чем это связано?

Объяснение два. Во-первых, экс-министр слишком много знает. Поэтому действует негласная договоренность. Его и женщин не трогают, а он в ответ молчит. Потому что, извините, ребята, но мы так не договаривались. Меня позвали проводить реформы, я ее проводил. Что, какие-то вопросы? А к кому их нет? Может быть, вам по пальцам обеих рук перечислить, вы этого хотите? Или я должен один тут за вас срок тянуть? Нет, это не по-пацански. И чтобы все и дальше происходило по понятиям, лучше меня не трогайте. Это объяснение очень похоже на правду.

Второе объяснение, впрочем, нисколько первому не противоречит. Есть не только некая негласная система понятий. Есть личная, прямая договоренность между Анатолием Эдуардовичем Сердюковым и Владимиром Владимировичем Путиным. Дело в том, что у нас вопросы такого рода, когда речь о высших государственных вельможах, не могут решаться без президента страны. Пока президент не сказал, никто не посадит. Необязательно произносить вслух, можно дать понять в любой иной форме. Но без прямой позиции президента здесь явно не обошлось. Поэтому Сердюков вместе со своей дамой остаются в подвешенном состоянии. Но их не трогают. И, раз не трогают до сих пор, скорее всего уже и не тронут. До тех пор, пока не будет иного выхода. Вот когда посыплется рейтинг власти в целом, включая первое лицо, придется сдавать даже Сердюкова. Но тогда вступает в силу первая причина – слишком много знает. Значит, придется искать какие-то другие способы, чтобы Сердюков не заговорил. А это уже тяжелая тема.

Так или иначе, ситуация свидетельствует об абсолютной непрозрачности системы. Назвать ее правовой никак нельзя. И совершенно очевидно, что здесь задействованы рычаги, не имеющие отношения ни к нашей Конституции, ни к нашим законам.