Имеют ли право на критику власти те, кто её выбрал?

        Иваныч, сосед сверху, голосовал за Ельцина. В то время, когда Та Ещё страна была в размышлениях, - разваливаться, или нет, - Иваныч расклеивал на заборах карикатурные листовки, где пожилые люди, увешанные медалями, гавкали со слюньми на богатырского БорисНиколаича.

        - Иваныч, Ельцин туда пролез на плечах компартии, а теперь, забравшись наверх, швыряет партбилет в рожу тем, кто его туда втащил. Это что, не  предательство? Предательство. Или, как минимум, - неблагодарность! Он и с народом так же поступит! - говорили ему.

        - Он единственный там по-настоящему народный. Он подлинный мужик, он русский, и он уберёт этих старых пердунов, которые народу жить запрещают, - отвечал недоброжелателям Иваныч.

        Прошли годы. Сначала продажные годы. Потом голодные годы. После них бандитские годы.

        Завод Иваныча сначала был раздербанен на какие-то тараканьи артельки, которые стали закрываться одна за одной со скоростью питерской электрички. Весь дом каким-то странным образом оказался на улице. Вместе с Иванычем. Появились новые формации. Нищих, кинутых, обманутых и обманщиков. Была ещё одна: формация как-то лавирующих. В неё и вошёл Иваныч.

        Когда Иваныча встречали представители других формаций, некоторые говорили ему, что в окружающем беспределе есть и его, Иваныча вина. Пусть маленькая, но есть. Вина весом в один голос.

        - Он, гнида, всех обманул, и меня тоже, - пытался оправдываться Иваныч, когда сестринские сбережения, на которые можно было раньше купить «Жигули» превратились в одну пару клееных китайских туфлей.

        - Мы тебе говорили, ты знал, - отвечали ему, - это и твоя вина тоже.

        - Если бы я знал, что он до этого доведёт, я бы ни в жись!, - клялся Иваныч, когда шахтёр Карпуха плакал от бессилия найти денег, чтоб одеть дочку в первый класс.

        - Это из–за таких как ты он к власти пришёл, - звучал ответ, - ни я получки полгода не получаю, ни мать пенсии!

        И тут Ельцин добровольно сложил с себя все полномочия. Круговерть покатила дальше, потихоньку у народа стали заводиться какие-то надежды. И деньги. Дворовые формации стали более респектабельными, все площадки перед окнами заполнили машины местных жителей.

        Снова периоды, снова голосования, и вот, наконец, Иваныч вышел в вечерний двор со счастливой умиротворённой улыбкою, освещающей окружающие ландшафты, припорошенные сероватым снегом.

        - Иваныч, дорогой, что случилось? – изумились пенсионеры, сидящие на свежих дворовых лавочках, - неужто праздник какой?

        - Праздник, не праздник, а груз мой на вас переместился, - ответил умиротворённый Иваныч, - я за него не голосовал. Теперь за весь тот бардак, который вокруг творится, - вы отвечаете.