II. 3. Связь с уставными чтениями

«Что это за “чтение”? – рассуждает проф. протопресв. В. П. Виноградов. – <�…> Это есть теперь уже обычно непрактикующееся чтение в определенные моменты богослужения церковно-учительных произведений, преимущественно Житий святых и

· «Песненное последование» храма св. Софии[3];
· Уставы Студийского направления:
o «Ὑποτύπωσις» (ркп. Афонской Ватопедской б-ки XIII-XIV в. №322 (956))[4],
o «Διατύποσις» прп. Афанасия Афонского (ркп. Афоно-Иверского монастыря XVI в. №754 (228))[5],
o Типикон Константинопольского Евергетидского монастыря (ркп. XII в. б-ки Афинского ун-та №788)[6],
o Устав патр. Алексия (1034-1043 гг.), который «в его различных редакциях, определял в последней трети XI-XIV столетиях богослужебную традицию Русской Церкви и устроение древнерусских монастырей»[7] и мн. др.;
· Устав Иерусалимского направления, в т. ч. современный богослужебный Устав РПЦ (Типикон)[8].
Исследователи, говоря об актуальности и значимости уставных чтений, замечают, что таковые чтения являлись «заступающими место Священного Писания»[9] и потому «заправляли духовным воспитанием народа»[10](проф. В. П. Виноградов), выполняли функцию христианского просвещения (Н. К. Никольский, проф. Вл. С. Иконников[11]), являются весьма желательными сегодня: «в богослужении этой части очень не хватает <...> По мысли Типикона, все сидят и слушают, это и передышка в службе и научение»[12] (М. С. Красовицкая) и т. п.
Цель уставных чтений вытекает, по проф. В. П. Виноградову, из «потребности в научении людей спасительным истинам»[13],[14]. Другим общим критерием для гомилетического расширения и уставных чтений есть принадлежность уставных чтений, по Виноградову, к гомилетическому опыту Церкви: «По своей идейной сущности уставные чтения являются таким же специально-дидактическим элементом богослужения, как и проповедь вообще»[15]. К тому же, проф. М. Скабаланович материалом для уставного чтения в Древней Церкви называет гомилии[16]. Разница их с привычной проповедью лишь в том, что данные чтения подразумевались в форме озвученных текстов и являли себя слушателям в качестве «проповеди книги»[17]. Однако назвать форму исполнения чтений препятствием для их сопоставления с элементами гомилетического расширения миссионерского богослужения нельзя. Чтение богословских комментариев не будет отличаться по форме от уставных чтений, если первые будут прочитаны народу «с листа». А сборники экзегетических гомилий для истолкования Священного Писания уже составлены в достаточном количестве и используются за богослужением в пастырской практике[18].
В общем виде каноническое сходство уставных чтений и гомилетических средств катехизации миссионерского богослужения можно выразить так: первые не были соборно отменены, а вторые были соборно утверждены.

Связь и, одновременно, схожесть гомилетического расширения миссионерского богослужения с практикой чтений можно выразить тезисно:
a) общая цель научить людей «спасительным истинам»;
b) «тематические вопросы в порядке церковного года, соответственно идеям каждого дня»[19], и при этом одним из вариантов чтений иерод. Евлогий (Смирнов) выделяет «дневные богослужебные чтения на <�…> совершаемое богослужение, воспоминаемые события»[20].
c) катехизический смысл богословских комментариев, родственно-близкий катехизическому смыслу уставных чтений[21];
d) обоснованность произнесения/прочтения за богослужением;
e) статус проповеди[22];
f) различное содержание и авторство текстов (не обязательно святоотеческое)[23];
Сегодня не трудно наблюдать картину исчезновения большинства уставных чтений из богослужебной практики, хотя не утратили свое значение закрепленные в Типиконе пасхальное слово свт. Иоанна Златоуста «по отпуске»[24] утрени[25], житие прп. Марии Египетской на утрени в четверг 5-й седмицы Четыредесятницы[26] и т. п.
Об активном возрождении «проповеди книги» в богослужебной практике архиеп. Амвросия (Ключарева) говорит труд проф. протопресв. В. П. Виноградова «Страж мира христианского»: «(поучения, - А. Д.) читались с церковного амвона кем-то уже из доверенных лиц»[27]. За миссионерским богослужением таким своеобразным возрождением дела катехизации могут стать элементы гомилетического расширения миссионерского богослужения, когда, например, богословские комментарии и соответствующие брошюры могут явиться своеобразными «уставными чтениями» по истолкованию богослужения. В таком случае учреждение, например, моментов для комментариев за Всенощным бдением можно начать с мест чинопоследования, сенситивных к уставным чтениям. В частности, проф. М. Скабаланович указывает, что за Всенощным бдением возможны 7 таких чтений[28] (табл. 2, Прил. 6). Дополнить этот перечень пастырю-миссионеру всегда позволит имеющееся благословение священноначалия.
Например, на кафизмах «миссионерских» вечерни и утрени богословские комментарии могут быть обусловлены прецедентами произнесения уставных чтений в эти моменты. Приписываемый прп. Феодору Студиту и датируемый, соответственно, IX веком, памятник под названием «Ὑποτύπωσις κατά στάσεως τῆς μονῆς τῶν Στουδίον»[29],[30] сообщает: «от недели Фоминой до Воздвижения полагается одна кафизма на утрене и одна на вечерне <�…>; от Воздвижения до Великого поста, - две с тропарями и с двумя чтениями на каждой»[31],[32]. Уставные чтения на кафизмах (2 или 3) предписаны в «Διατύποσις»: «<�…> δύο μόνον ψά́́́́́λμος, και β. αναγνώσεις ποίουμεν, και τα τρίφοια ἐκτοτε δε τρία και αναγνώσεις τρέισ»[33]. В Алексиевском Уставе (1034-1043) мысль о чтении по кафизмах подтверждается: «Пение каждой кафизмы <�…> соединяется со чтением»[34]. «Окозрительный Устав» так же однозначно высказывается о чтениях в этот момент: «по каf. сэдл. и чтеніе …>»[35]. Указание о чтениях на кафизмах наличествует и в современном Типиконе РПЦ в его 10 главе под соответствующим тому названием[36]: «Подобaетъ вёдати, ћкw во с™yю и3 вели1кую недёлю пaсхи начинaетсz є4же t їwaнна є3ђліе, и3 чтeтсz до пентік0стіа. Толков†ніz же тогw2 є3ђліа златоyстова чтyтсz на ќтренzхъ, въ ты6z дни»[37].
Разъяснению смысла благословения хлебов на вечерне в современном вечернем чинопоследовании могут способствовать прецеденты уставных чтений в соответствующий момент вечерни. О них также говорят Уставные сборники как Студийской, так и Иерусалимской отраслей. Студийский Устав подразумевает здесь чтение в лице месяцеслова Евергетидского Типикона (ок. сер. XII в.), например, под 8 сентября (21 сентября) или под 24 сентября (7 октября), когда «предлежит чтение Великому празднику» и исторического похвального слова честному кресту[38]. Иерусалимским Уставом на литии аналогично вводится чтение из житий святых, празднуемых в этот или следующий день[39]. Сохранившееся до наших дней, это указание находится в 3 главе современного Типикона и действует в том случае, если святой, празднуемый в Неделю, имеет бдение: «На бlгословeніи хлёбwвъ тропaрь, Бцdе дв7о, двaжды: И# с™aгw, є3ди1ножды: и3 чтeніе»[40].
Интересную особенность чтений «по отпуске» вечерни говорит памятник XV в., представляющий из себя описание Симеоном Солунским песненного последования вечерни и утрени кафедрально-епископских Церквей («ἠ ἀσματικη λεγομένε ἀκολουθία»[41]): «Если случится праздник или память празднуемого святого, после возгласа главопреклонения («по отпуске», – А. Д.) бывают по уставу чтения (сказаний о праздниках и мучениках и житий святых)»[42].
Подобный перечень указаний для учреждения практики произнесения богословских комментариев в местах для уставных чтений, согласно различным Уставам, можно привести в отношении многих других моментов суточного круга богослужения, а также в отношении времени между частями суточного круга – времени между вечерней и утреней, утреней и повечерием («по отпуске» утрени), между повечерием и полунощницей. Важно учитывать, что таких моментов может быть и больше, ведь известное нам количество «проповеди книги» – это (!) все лишь minimum, определенный для катехизаторской цели в конкретный исторический момент. В этом, по Виноградову, особенность каждого имеющего чтения Устава, «фиксирующего minimum четьего материала, но составляющего maximum на произволение настоятеля»[43].
|
</> |