ХХ век глазами "Крокодила": беспредельщики, закомплексованные, злые и обиженные.

fontanka_su — 16.10.2014 К ноябрю этого года журналисты Сергей Мостовщиков и Алексей Яблоков намерены выпустить первые три книжки из серии «История глазами «Крокодила». XX век». Читая архивы журнала с 1922 года, они решились рассортировать публикации по людям, лексике эпох и событиям, обратив внимание на темы публикаций. Словом, донести до нас знание о том, что же на скрижалях записано.



Сергей Мостовщиков: Это проект большой, но краткосрочный, рассчитанный на год. В течение года выйдет 12 томов истории XX века глазами журнала «Крокодил». Первая начинается с 1922 года, с момента образования СССР и выхода журнала, и заканчивается 1937-м, когда происходит качественный перелом как в стране, так и в издании.

– Что происходит в журнале?

Алексей Яблоков: Он меняется.
Мостовщиков: Происходит слом и времени, и эпохи, и текстов журнала. Например, если до 37-го года упоминаются конкретные фамилии, даже в связи с какими-то недостатками, то после 37-го они вдруг удивительным образом исчезают, появляются ссылки на кто-то, где-то, кое-что. Поселяется страх.
Яблоков: И повсеместное доносительство начинается.
Мостовщиков:Вторая серия – с 1938 по 1956 год, до XX съезда партии, на котором впервые произносятся слова про культ личности. Это тоже серьезный кусок – война, победа, многие надежды, время победителей.Еще одна часть – с 1956 по 1978-й, до окончания строительства БАМа.
Яблоков: Там – оттепель, Хрущев стучит ботинком, человек в космосе...
Мостовщиков: А последние тома – с конца 1970-х по конец света.
Яблоков: Собственно, до времени после конца света.
Мостовщиков: Да-да, постапокалипсис.

Мостовщиков: Что же касается самого журнала, то издание было, мягко говоря, специфическим, неоднозначным, поэтому для терпеливого сердца будет чтение. Добрым и приятным он не был, но разные куски своей жизни пережил. Он был и красивым полиграфически, он был и отвратительным. Было время, когда все заметки были сплошным доносом. Но никогда он не был смешным.

– Историю страны, глядя на журнал, вы как-то по-другому поняли?

Мостовщиков: Мы стоим в начале пути. Но надо сказать, что когда «Крокодил» появился, то был очень бойким и дерзким, почти антисоветским, хотя назвать его антисоветским, конечно, нельзя.
Яблоков: Тогда, в начале пути, в стране бушевал хаос, не было понятно, кто кому брат, а кто кому сват. Это было очень разгульное, лихое время эпохи военного коммунизма, когда люди жили в бараках и меняли уже никому не нужные деньги на дрова и керосин. Все казалось другим, ничто не приобрело того значения, которое появилось в годы нэпа, в 30-е, а уж тем более после войны. Страну лихорадило, СССР был только создан. И по дизайну (если можно употребить это слово к тому периоду) журнал был лихорадочный, эклектичный, раздерганный, а тексты – яркие, броские и нахальные.
Мостовщиков: Сейчас так не пишут, существует другой инструментарий, строй речи, подходы. Моя любимая цитата стоит у нас эпиграфом к одному из томов: «Как хорошо сегодня, живя в стране изобилия, вспоминать забавные случаи из прошлого». Еще раз, прежде всего, даже сравнивая с нынешним унылым фоном, есть на что посмотреть, и это главное открытие, хотя в смысле полиграфической продукции, конечно, наш век несопоставим с прошлым.

– Если возвращаться к New Yorker, вы можете сравнить эти издания?

Яблоков: Другие задачи, другой язык, другая культура.
Мостовщиков: Другой взгляд, нам в карикатуре несвойственный. У нас ведь мышление синтетическое, иезуитское, для нас это все слишком простовато, и их культура рисунка, и культура подписи к нему – другая. Да и источник высказывания не такой, как в «Крокодиле». Все-таки «Крокодил» – издание многотиражное, для простых людей, он в одно время был журналом для парикмахерских, лежал в каждой из них.
«Крокодил» выходит от имени работяг, беспредельщиков таких бесстрашных, потом – и от имени закомплексованных, злых и обиженных...
А вот читатель The New Yorker – просвещенный горожанин, житель крупного, надменного, суетливого города.
Насколько я понимаю технологию производства карикатуры (а «Крокодил», безусловно, ею владел), в американском журнале были карикатуры авторские: автор рисует, приносит, и журнал либо берет, либо не берет. А в «Крокодиле» был другой подход – подход артели, высокохудожественной, профессиональной, но – артели. Всегда во главе стоял матерый главный художник, не менее матерые люди сидели вокруг и, как в любой правильной артели, обсуждали темы, а потом то, кому отдать решение темы. Самоход не поощрялся, это другое ноу-хау. Так что то, что печаталось в «Крокодиле», – это палех, редкий, пропущенный через редсовет, советский палех.

– Если история вечно повторяется, то что из повторяющегося вы находите сейчас?

Мостовщиков: Помимо бесконечного количества врагов, которые наседают на наше истерзанное отечество и которые вредят, вынашивают свои кощунственные планы, только и ждут случая, а наш покой не дает им покоя, помимо всего этого, есть и большое количество разгильдяйства, идиотизма, глупости, нелепости и несуразиц. Разница только в том, что для того, чтобы это раздобыть, раньше надо было разглядеть, обработать, осмыслить, выпятить, добавить гиперболичности. А сейчас не нужно.
Лучшая сатира сейчас – реализм.

– Он ведь все время был официозным изданием, кроме самого начала, правильно?

Мостовщиков: Большую часть своей жизни. Сначала он появляется как приложение к «Рабочей газете», а потом становится изданием газеты «Правда», это официозный юмор. Сравнивать не с чем. Если сейчас «Единая Россия» захочет издавать журнал «Крокодил», не значит, что у нее получится. Думаю, не получится. Разный век, разные времена, разные задачи.
Возможен ли сегодня сатирический подход? Думаю, нет, невозможен сам по себе такой подход. Понимаете, в мультипликации есть объяснение драматургии кадра: прямое работает против кривого, и наоборот. Не создают драматургии две прямые линии или две кривые. Сейчас же, когда все криво, все, что вы драматургически делать можете, – говорить прямо. Я считаю, что «Газета.ru» похожа на журнал «Крокодил»: вот открывайте ее и читайте.

Полностью интервью на slon :http://slon.ru/russia/krokodil-1170681.xhtml

***

Я научилась читать в три года - по старым подшивкам "Крокодила" (начиная с 1967 г.).
Подшивки хранились в неотапливаемой комнате-времянке. Рыхлая газетная бумага, на которой печатался "Крокодил", была цвета мочи и жёлчи, от подшивок удушливо пахло крысами, сыростью, болезнью, отчаянием и страхом.
От текстов и картинок пахло так же.
Журнал и в самом деле никогда не был смешным.
Он был страшным. Как все без исключения взрослые. Как смерть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив