Халид и Юлия.

artur_s — 09.08.2024


Все-таки надо начать с того, что Юля – еврейка, а Халид – кавказец, как сейчас принято говорить. Он сам называл себя иногда черкесом, иногда дагестанцем, но в округе его звали татарином.
Национальная составляющая в данном случае важна, потом поймете почему.

Любовь меж ними вспыхнула искрой в том возрасте, когда справиться с либидо было уже невозможно, и надо было срочно спариваться!

Так, во всяком случае, она мне разъясняла причину их связи, а затем и супружества.

- Это было свыше моих сил, - жаловалась Юля, - Терпеть постоянный, круглосуточный зуд там, в глубине.

Сначала она активно изучала эту проблему на своих юных братьях, но те были настолько малы, что она физически ничего не ощущала при совращении этих мальцов.

Она была хороша в шестнадцатилетнем возрасте, белокура, что редкость у евреев, стройна и энергична. Светло-голубые глаза на бледном, всегда без загара, лице.

Халид же был соседом по улице, пять минут ходьбы.
В молодости он уже помогал своему отцу–лудильщику посуды, потом он слесарил, потом еще что-то по-простому, по-рабочему.
Но парень был хорош и пригож: крупный лоб, большие горячие кавказские глаза и прямой короткий нос, чуть свернутый в боксерском поединке.

Любовь они закрутили бешеную, с обоюдными признаниями в слезах, с криками: Мне без тебя не жить! Если что – зарежу! А если ты чего – утоплюсь!

Интимно стали жить практически немедленно после знакомства, но в связи с отсутствием условий для встреч, обнимались в подъездах, у калиток, на лавочках и прочих неприспособленных для полноценного секса местах.






Перед рождением первенца зарегистрировались, несмотря на ужас и причитания и в еврейской и в мусульманской семьях.
- За что нас покарал Аллах? – вопили в одном доме.
- Хорошо, что мои родители умерли еще до этого позорища! – раздавалось из соседнего дома , пять минут ходьбы.

Бить он начал свою любимую уже вскоре после рождения второго ребенка.
Первым был сынок, вторая – дочурка, нежная и беленькая – в мать.

Сначала запустил в жену тарелкой с салатом, якобы недосоленным, в присутствии членов семей и гостей – человек пятнадцать было за столом.
Попал частично – только тарелкой по зубам, салат разлетелся в полете.
Причину взрыва тут же объяснил собравшимся: согласно закону восточного гостеприимства нельзя подавать салат недосоленным!
Наказание, согласно тому же закону, незамедлительное!

Потом побил за неправильно сказанное слово.
Затем побои вошли в семейный катехизис прочно.

- Чего ты терпишь? – интересовались близкие и свидетели.
- Ах, - отвечала Юля, - он такой мужественный! Я так его люблю!

Потом, лет через пять, поняла, что мужественность – это не обязательно салатом в морду, и стала изменять любимому красавцу.

- Брось ты его! – убеждали близкие и свидетели.
- А как же дети? И потом, он уже почти не касается меня, а все больше пугает. И потом, я уже привыкла. И вообще, а другие лучше?…

Время шло, дети росли.

Юля стала внимательнее оглядываться по сторонам и вдруг поняла!
Поняла всё!

И пустилась во все тяжкие!
Молодые люди от двадцати лет и до шестидесяти стали интересовать её очень даже.

Вероятно, информация об этом увлечении жены стала достигать ушей черкеса, как Халид любил себя называть в застольях.
Он не доверял, проверял, перепроверял, допускал это, не допускал, скандалил, вел себя ниже травы – тщетно!

Конспирация достигала необычайной степени секретности и высочайшей степени защиты от внешних посягательств – ни черта узнать толком он не мог.
Тогда он прибег к последнему средству, изученному преотлично в русском окружении – Халид стал пить.

Юля, вместе с повзрослевшими детьми, задумалась: что делать?
Побои плюс пьянка, минус пропиваемая зарплата – дебет косил от кредита, сальдо получалось в пользу бедных.

И тут подоспела перестройка, потом голодуха, потом ворота раскрылись, и все знакомые ей евреи стали выпархивать их раскрытых ворот, уносимые новыми ветрами прямо в Землю Обетованную!
Ура! – подумала Юля.

Оформила документы на себя и детей и, как культурная жена, предложила супругу сопроводить семью на Ближний Восток, тем более, что там мусульман – море.

Черкес сморщил нос, выпятил губу и грудь и сказал: - Никогда! К евреям – ни за что, никогда и ни за какие деньги!

Что и требовалось доказать.
Плюнув на любимого мужа и отца, семейство двинуло в Израиль, оставив главе клана квартиру и дачу:
- Подавись, мол, товарищ, пожалуйста!

И началась жизнь иудейско-мусульманской семьи в параллельных мирах!

Халид пустился в разгул, загул, раздрай и запил горькую.
Юля с детьми попала в Центр абсорбции, где стала кругами забрасывать невод и прочие удочки, чтобы словить карася пожирнее.

Дети росли, учили иврит, учились и работали.
Старший сын сокрушенно докладывал:
- Я чувствую себя в Израиле, как в доме родном: мама –еврейка, а отец – мусульманин, почти как араб. На двух стульях сижу.

Потом все же стулья разъехались и он рванул в Канаду.
Там, в Торонто, рядом с ним полно индийцев, китайцев, не считая евреев и мусульман.

Дочка же, с ненавистью вспоминая об отце – видела неоднократно побои своей матери отцом – не желает даже говорить о нем! Глаза разгораются, она бледнеет и ругает папашу матом.

Как-то, лет через десять после отъезда, по вызову детей Халид прибыл с визитом в славный город Кармиэль, где семья еще жила в полном составе.

Правда, Юля, перебрав человек десять претендентов, выбрала сабру – местного пожилого израильтянина с большим кошельком и двухстраничным перечнем болезней в местной поликлинике, и стала с ним сожительствовать, да добро наживать.

Но главе семьи о такой мелочи не сообщили, и он, довольный, рассказывал (в девяностых-то годах!), что стал миллионером!
Сын спросил : - Миллион-то в рублях? Тогда здесь, считай, все миллиардеры!

Вернулся папаша ни с чем в свой город. Дети не пожелали вернуться, жена вообще промолчала.

Пить Халид стал пуще прежнего, опустился, несколько раз его находили милиционеры на лавочках вдрызг пьяного и приводили то в отделение, то домой – примелькался он им.

Потом появились у него новые друзья, которые в один прекрасный день ограбили его, избили, нанеся черепно-мозговые травмы.
От чего он и помер.
Ни дети, ни жена не приехали на похороны.
Хоронили соседи и Юлины родственники.

Сын живет в Торонто.
Дочь замужем за хорошим человеком. Сейчас у неё трое своих детей. Мать довольна сожителем, с которым каждый год ездит в Европу, Америку или Канаду.
Точка.

Вот такие жили-были Ромео и Джульетта.
Вот так закончилась юная любовь, возникшая на гормональной базе и осложненная причудами национальных оттенков.

Хотя, конечно, такое случается иногда и при отсутствии расовых различий, и при сдержанном либидо.
Жизнь, одно слово!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив