Графомания

Хвосты эти покоя мне никому не дают.
Википедия говорит, что глаза манулов первоначально имеют голубой цвет, потом становятся зелёными, а затем — жёлтыми. Как у взрослых.
Я уже рассказывала, как была великой балериной меня в
детстве взяли по блату в хореографию, где из шести лет половину
занятий я прогуляла.
Однажды, например, я сказала отцу, что пошла на занятия, а сама пошла смотреть на площадь фейерверк в честь дня Шахтера.
Справедливости ради, мне было десять лет.
И у меня даже имеется бумажка, что я якобы выпустилась. Хотя
вот кого уж точно выпускать было нельзя.
У меня никогда не было данных. Я негибкая.
Где-то сейчас икнул Николай Максимович Цискаридзе.
Но это всё папа меня заставил.

А вот из музыкальной школы я так и не выпустилась — папа до сих пор на меня за это обижается.
В моём городе музыкальная школа находится в красивом двухэтажном сталинском здании, доставшемся нам по наследству от руководства ГУЛАГа.
Заходишь — сразу лестница. Центральная, а потом раздваивается, направо и налево, и разворачивается на 180, чтобы можно было на второй этаж подняться с двух сторон — и встретиться. Например, по середине.
Как-то моя учительница в очередной раз вызвала папу на
разговор. Меня отправили на второй этаж в класс.
Мне очень сильно хотелось услышать, о чем же они там говорят, поэтому я забыла, что надо двигать ногами и с грохотом, поднимаясь по лестнице, повалилась.

«Аня, ты жива?» — раздался голос моей учительницы.
Я была жива, но поняла, что есть вещи, которые не моё собачье дело.
Папа сделал для меня всё. Как и мама.
У меня в комнате даже стояло черное фортепиано с золотыми буквами «Владимир».
Я на нём играла одну и ту же «К Элизе» сто тысяч раз.
Не знаю, как меня терпели.
«Лунную сонату» я так и не выучила. Чуть-чуть только.
Но тоже всех достала.
Что я могу сделать, если повторяющиеся ритмичные движения
успокаивают мой мозг. Или возбуждают. Пока не разобралась.

Николая Максимовича Цискаридзе я люблю. Точнее, люблю слушать его интервью.
У него есть, если я правильно понимаю, одногруппник, учившийся у того же великого педагога, Петра Антоновича Пестова.
Илья Леонидович Кузнецов.
Я часто по утрам смотрю шортсы (есть такое слово?) с его
балетных классов, потому что воображать себя спросонья, лежа в
постели, балериной очень приятно.
|
</> |