Георгий Дерлугьян вспоминал

топ 100 блогов mskolov08.08.2022 В Мозамбике того времени воцарилась высокая культура революционного интернационала: марксисты-перипатетики из Индии, Франции, Англии и Скандинавии, левые политэмигранты из Чили и ЮАР. В практически неграмотной стране в кинотеатрах показывали фильмы Бергмана, Бунюэля, Куросавы, Вайды и Коста Гавраса: так, большим скачком, пытались повысить культурный уровень. Вообразите, как я обалдел, угодив на кинокомедию «Монти Пайтон и священный Грааль» в осажденном городке Тете на берегах Замбези, — и пересмотрел фильм трижды. В некоторых кинотеатрах крутили гонконговские боевики про кунг-фу, но на афишах писали: «Мы показываем это с глубоким сожалением, что в нашей отсталой стране есть пока те, кому такое нравится». Над кассой кинотеатра висел плакат, на котором тушью было написано: «Граждане нашей революционной Родины! Выстраивайтесь в очередь — это демократическая институция, известная со времен Французской революции. Уважайте очередь!»
В книжных магазинах, «ливрариях», были только брошюрки с речами президента Саморы Машела. Однако в Университете Мапуту, куда я пробирался тайком от нашего посольства, в библиотеке на полках лежали россыпи левацко-ревизионистской литературы: Троцкий, Эрнст Мандель, Милован Джилас, Андре Гундер Франк, Перри Андерсон, биография Бухарина, написанная Стивеном Коэном, книги про махновщину, а также ценнейшая литература по истории и антропологии — например, «Экономика каменного века» Маршалла Салинса.
Западные леваки меня не очень привечали. Для них я был представителем советского неоимпериализма. Библиотекарь, сдержанно-сосредоточенный англичанин Колин Дарч, следил искоса за охапками книг, которые я жадно перетаскивал к рабочему столу, и однажды вдруг защитил меня лаконичной формулировкой: «Он советский, но не такой, как все они».

О Валлерстайне я впервые услышал еще в 1980 году на лекциях по новой истории Азии и Африки Андрея Ильича Фурсова, который мог, задорно подмигнув, сказать: «Тут мы исчерпали нашу марксистско-ленинскую теорию, поэтому придется воспользоваться псевдомарксистской теорией американца Иммануила Валлерстайна». Впоследствии мы с Андреем Ильичом очень разошлись во взглядах, однако я, конечно же, благодарен ему за те лекции.

Томики Валлерстайна находились в библиотеке ИНИОНа (увы, ныне сгоревшей), куда я пробирался также не вполне законно — по справке, с большим авансом представлявшей меня дипломником (на самом деле я был лишь второкурсником), которую выдали с понимающей улыбкой добрые женщины из учебной части. Вообще, читать запрещенные умные книги — удовольствие особое. О, сокровища советских спецхранов! Так что моя первая встреча с Валлерстайном осенью 1987 года, уже во вторую мою командировку в Мозамбик, состоялась благодаря юношески-заносчивой записке: «Уважаемый ИВ, прочтя ваши книги еще в Москве, я остался в сомнении и даже не согласен…». И далее по пунктам, в основном с недоумением по поводу утверждения, что СССР всего-навсего полупериферийная военная держава, в нерешительности застрявшая на пути к капитализму. Записку пришлось передавать через кубинскую разведчицу, с которой я регулярно играл в нарды и пил чай. Валлерстайну сделалось любопытно поглядеть на «советского, который не такой, как все они».

Встречу назначили под раскидистой жакарандой на углу авениды Джулиуса Ньерере и Мао Цзедуна, напротив легендарного отеля «Полана», куда мечтал попасть старый британский разведчик в романе Грэма Грина. Тут приехал со своей лихой охраной, перепоясанной пулеметными лентами, полковник Сержиу Виейра, шеф тайной полиции — некогда революционный поэт и убежденный троцкист, впоследствии олигарх, по слухам, сделавший состояние на поставке куриных окорочков… Валлерстайн, без преувеличения, спас тогда мне жизнь, обернув дело всего лишь шуткой. /М. С. Неудивительная реинкарнация для вышеупомянутого троцкиста - они ж верят, что люди должны все сами, нужна лишь свобода/

***
/Бонусом/
Из гитлеровского окружения с цифрами в руках на необходимости скорейшего уничтожения пленных и населения оккупированных территорий настаивал эсэсовец, оберштурмбаннфюрер Герберт Бакке (между прочим, выходец из Российской империи, родившийся в Батуми). Однако Бакке был всего-то заместителем рейхсминистра сельского хозяйства. Его чудовищные расчеты пайков хлеба доказывали фюреру, что в условиях большой войны для побежденных просто не хватит продовольствия.

В «Потопе» /работе «Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916–1931 годы»/ также есть объяснения позиций кайзеровской Германии на переговорах с большевиками в Брест-Литовске и того, почему Берлин так настаивал на независимости Украины. Речь шла все о том же хлебе и угле.

https://gorky.media/context/menya-porazilo-kakaya-zhe-zanudnaya-beliberda-majn-kampf-gitlera/

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
На днях, еще пока несменный лидер республики Беларусь Александр Лукашенко, дал большое интервью журналисту Дмитрию Гордону. В нем он признался, что бывший президент России Борис Ельцин жалел, что выбрал своим преемником Владимира Путина. "То, что он сокрушался и жалел - так я у него ...
 Помните весёлую песенку о том как хорошо жить на Чунгачанге? Ешь кокосы себе, жуёшь бананы и никаких забот.  Этакая модель нулевой экономики. Собственно и вождь поначалу фигура чисто номинальная, просто могучий мужик и никакой тебе власти. Всё бы хорошо, но вот демография... ...
праздники пережили. С каждым годом переживать новогоднюю истерию феерию становится все трудней. Количество людей на улицах и в магазинах особенно в магазинах заставляет всерьез задуматься о проблеме перенаселения на планете. Нас слишком много, и мы слишком много жрем. И большую ...
Тунберг, Сорос, либертарии, Чубайс, Кузьминов etc. Они так горячо бабачили и тычили, сейчас же на них волки срать поехали. В связи с новыми обстоятельствами получается, как в сказке, когда черт приходит за человеком. Это наводит на глубокие ...
- Ну как? Ну как? Ты в себя сразу вдыхай, слышишь, не задерживай дыхание! Вдохнула? На! Глотни воды! Двое парней, уже вдохнувшие и глотнувшие, смотрели на меня в четыре глаза, ожидая бурной реакции. Хоть какой-нибудь. Я сидела на тёплой прошлогодней траве и судорожно к себе ...