Generation “Пермь”


Книги и листовки
Пермяки были возмущены. Из уст в уста передавалась скандальная новость – Дума решила содержать театр за счет города. Слыханное ли дело! Коммунальные службы еле сводят концы с концами, а они вбухивают огромные деньги в актеришек и здание, поражающее своей нелепостью. Ну кто делает сцену на уровне второго этажа, над какими-то жуткими катакомбами? Должно быть, прячут внизу что-то крамольное, как инородец Пиотровский со своим книжным. Тот давно сочувствует радикальным партиям. Все твердит о просвещении, а сам, по слухам, имеет шкафы с двойным дном, где прячет листовки. В других городах тоже любят оперу, но не до такой же степени! Должно быть, чиновникам под грохот оркестра воровать сподручнее. Балерина не доскачет пару антраша, скрипачи напиликают на сотню нот меньше, чем уплачено, а всю разницу – в карман! Цокали языками, качали головами, смотрели завистливо на франтов, ведущих под ручку дам к широким театральным дверям. Шел 1895 год. До революции оставалась почти четверть века.

Прошло более сотни лет. Пермь росла и укреплялась, хоть и несколько уступала своему извечному сопернику Екатеринбургу, на который когда-то сделали ставку большевики. У города было все – заводы, деньги, миллион жителей. Не хватало лишь самой малости – мечты.
- Пермский край – нетипичный регион России. Потому, что в нем все неплохо, - улыбается Николай Новичков, бывший министр культуры. – О деньгах можно не беспокоиться, он крепко стоит на двух ногах – нефть и калийные удобрения. Как буква П. Но, подобно этой букве, он оказывается двумерным, а плоские конструкции неустойчивы. В советские времена объем придавала индустрия. Пермский край – один из немногих регионов мира, где могут целиком собрать космический корабль. Наши пушки очень популярны в странах третьего мира. Но много оружия и космических кораблей не продашь, а добыча сырья почти автоматизирована. Хороших вакансий недостаточно. Порой молодые и энергичные думают – может, в другом месте лучше? Зачем жить в Перми, чем она вообще отличается от других городов? Чтобы решить проблемы самоидентификации и новой экономики мы создали этот проект.
Все возникло спонтанно. У губернатора Олега Чиркунова был представитель в Совете Федерации - Сережа Гордеев. Умный и богатый человек, но не из креативного класса. Друг Гельмана. Пригласил Марата сюда, и тот предложил найти некую аутентичную вещь для Перми, которая, может, и не будет иметь к ней прямое отношение, но станет с ней ассоциироваться.
Так появилась выставка “Русское бедное”, которая была хорошо принята в мире – никто не ожидал от России, что она выстрелит в мировых трендах современного искусства. Местный эксперт говорил: “Я буду счастлив работать с современным искусством, но у нас его любителей человек 50, и всех я лично знаю. Они и посетят выставку”. После этого пришло 70 тысяч. Из выставки возник музей современного искусства, а из него - все остальное.
Вначале и не представляешь, во что влезаешь. А потом осознаешь, что чуть влево повернуть – появляется велосипедная дорожка, вправо – туристические маршруты и фестивали. Вот, на библиотеку всем было положить с прибором, но когда она вовлеклась в этот процесс, стало ясно – надо ремонтировать! Таких в стране – тысячи, никто их в порядок не приводит. Но когда это не просто библиотека, а один из культурных кластеров, хочешь – не хочешь, а отремонтируешь. Чтобы круизные лайнеры останавливались в Пермском крае, надо углубить дно Камы. Как министр культуры, я давал поручения всем, от министра транспорта до администрации города. В итоге - миграция снижается, а инвестиции растут.
У Пермского края прекрасное индустриальное прошлое, но нам хотелось бы видеть постиндустриальное будущее – дизайн, кино, театр. Много фестивалей – это много людей, которые тусуются, не уезжают, тратят деньги и создают новые творческие центры…

Скромная табличка с надписью “Пиотровский” указывает на старинный аптечный дом. Под лестницей торгуют разноцветными галстуками-бабочками. На втором этаже, рядом с кафе, босоногие девчонки открыли детский центр. За прилавком книжного - суровый анархист в круглых очках, которому в равной степени неприятны и Гельман, и его гонители. Хозяев “Пиотровского” он тоже осуждает - за социалистические взгляды. Зато ценит за магазин, в котором по четвергам нередко выступают именитые гости. Порой маленький зал набит до отказа. Приходят даже матерые художники-соцреалисты – поспорить с зеленой молодежью. Ругаются, гневно трясут седой гривой, хлопают дверью, но потом возвращаются вновь и вновь. А вот шкафов с двойным дном, как у предшественника, в магазине нет – их просто негде ставить.
- Независимый книжный – это бизнес, но не совсем бизнес, - говорит литературный критик Константин Мильчин. – Во всем мире это центр науки и культуры. Он не может полностью окупаться, должен иметь льготы, дотации. В Перми случилась обычная история – ребята продавали книги, но их выселили владельцы здания – потому, что торговцы мясом предлагали больше. В итоге, хозяин другого помещения пошел на социальный эксперимент. Если он и не меценат, то уж точно - продвинутый предприниматель.
- Реформаторы возили москвичей, делали провокационные выставки, на которые ходили все образованные люди, пусть даже чтобы поругать, - вспоминает сотрудница администрации губернатора, пожелавшая остаться неизвестной. - У нас ведь серый город, яркие пятна появились только во время культурной революции. Придумали логотип города – красную букву П. Устанавливали памятники, скульптуры и вездесущих красных человечков. Головы у человечков есть, только маленькие. А все считают, что это – шея. Когда один такой человечек появился на здании Законодательного собрания, все смеялись – вот где у нас безголовые собрались! Молодежь поддерживала, а местные деятели культуры писали огромные петиции, требуя все убрать. Поговаривали, что художников отправили сюда на кормление – чтобы мы их обеспечивали, как Абрамович - чукчей. Возле вокзала есть инсталляция – табуретка из бревен. В народе ее прозвали “4П” – “Полный пиздец Перми и Прикамью”. На ней писали всякие гадости про Гельмана и Чиркунова. Даже сжечь пытались, но она не горит.
Тем временем, приезжали люди, которые полностью меняли наше сознание. Ни один другой регион России не может похвастаться, что у них под открытым небом для всех выступал Брегович. Про Пермь действительно начали говорить. Все, кто связан с искусством, нас узнают: “А, ты из Перми, где красные человечки!” Про Уфу, Курган, Улан-Удэ что знают? Ничего. В лучшем случае – где они на карте. А с Пермью все наоборот – на карте, может, и не найдут, зато в курсе, что там Гельман и фестивали. Те, кто никуда не выезжает, об этом не подозревают. Для них реформа – просто растрата бюджетных средств. А я видела много городов и понимаю, как же круто, что у нас все это есть. И ладно, что много денег стоит. 10 лет назад на день города здесь выступали “Отпетые мошенники”. Все были пьяны в говнище, дрались, жарили шашлыки. На следующий день – хаос, пепел и битые бутылки. А у нынешних студентов воспоминания о празднике будут про БГ, Спивакова и культурный отдых.
Губернатор говорил, что у города должна быть мечта. Хотел сделать здесь культурную столицу. И что было по-настоящему круто – его команда плевала на то, что говорили люди. У нас же всегда – когда наше болотце трогают, это плохо. Чиркунов везде писал сам, даже в ЖЖ, заставил чиновников вести блоги. Он говорил, что социальный блок – это хорошо, но пенсии платятся с налогов действующих компаний. Значит, надо создавать условия для тех, кто может что-то производить. И сделал ставку на интеллектуальный продукт. Чтобы молодые могли остаться и творить здесь. Но это стали осознавать только сейчас, когда все переменилось...

Кокошники и чебурашки
Пермяки были возмущены. Через год после добровольного ухода губернатора Марат Гельман был с треском уволен из-за скандальной выставки картин, высмеивающих грядущую Олимпиаду в Сочи. Волосатые медведи давили фигуристов, олимпийские кольца превращались то в колючую проволоку, то в петли виселицы, мрачный чебурашка-людоед сидел в сортире с горными лыжами на лапах…
- Гельман в этом конфликте – не цель, а средство, - уверен Николай Новичков. – Возможно, хотят подставить губернатора. Распространять наезд на прочие результаты реформы никому не нужно. Марату все равно рано или поздно надо было уходить, и он вышел удачно. Для себя. Пострадал только имидж Пермского края, но тех, кто стоит за наездом, он совершенно не волнует. А для Марата культурные последствия намного важней организационных. В разгар войны с Лимоновым он предоставил ему помещение для встречи с читателями. Марата после этого избили. Причем, не в первый раз. Здравомыслящий человек так не поступит, но у него своя логика. С точки зрения мировой культуры, Лимонов – не политик, а великий писатель. Либо ты плюешь в душу власти, либо в вечность.
- Для Гельмана любое культурное событие вписывается в историю от каменного века и до сего дня, - добавляет Константин Мильчин. - Может, он циник и хапуга, но у него есть видение культуры. Акционизм – это, скажем, пятнадцатый шаг от Микеланджело.
- Почему директор музея должен оглядываться на мнение губернатора? - продолжает Николай. - Если тебе указывают: “Нарисуй то, что нас не оскорбляет”, ты уже не художник, а дизайнер. Тот же Микеланджело творил по заказу, но у папы потом были проблемы с конклавом, который возмущался: “Что за хуйню твой художник нарисовал?” Это был скандал!
Как бывший министр культуры, я считаю, что не стоит делать провокационные выставки в рамках фестиваля для большинства. Но как такое обговорить с художником? Попытка цивилизованной цензуры заведомо провальна, так как никто не способен предугадать, что может придумать автор. К тому же, все, что угодно, кого-нибудь да оскорбляет. Единственный случай общественного консенсуса в нашей культуре – то, что аэропорт решили назвать именем Дягилева.
- Неужели никто не возмутился: "Как можно называть государственный объект в честь гея?"
- Наверное, те, кто знает, не возмущаются, а те, кто мог бы возмутиться, про Дягилева мало что слышали.

- Новый губернатор – очень аккуратный, консервативный аппаратчик, - продолжает сотрудница администрации. – Ему и обрубить реформы нельзя – скажут, что сатрап, и продолжать не хочется. Он предложил все новые инсталляции собрать возле Музея современного искусства. Мол, там им самое место. И вдруг все деятели культуры вновь принялись строчить письма: “Руки прочь, мы к ним привыкли, пусть стоят, где поставили”.
Фестиваль “Большая перемена” стоит шесть миллионов, а идет три дня. Приезжают лучшие европейские театры для детей. Билеты сметают подчистую. А нынешний Минкульт говорит – за те же деньги можно отремонтировать два районных дома культуры, и они будут стоять еще 40 лет. Советуют искать спонсоров, но на это нужно время. А что получится, если все потихоньку свернуть? Снова болотце.
Все ругали Чиркунова, а теперь вспоминают, как хорошо было при нем. Многие переживают из-за увольнения Гельмана. Ах, вдруг его посадят! Даже пикеты были. При этом до сих пор его ненавидят: “Конечно, он подлец и пидарас, но не надо его забирать, мы же сами не справимся!” Все, кто уехал, говорят о реформах - кто с гордостью, кто с сарказмом. Теперь им есть, что рассказать о своем городе. Все ждут фестивалей, появились люди, способные что-то делать. Правда, при новом губернаторе у них начались проблемы. Нас убеждают: “Лучшее мы обязательно сохраним!” И уходят в поддержку коллективов народной песни с бабушками в кокошниках. Пусть поют плохо, зато местные, не понаехавшие!

В отличие от нее, Константин Мильчин смотрит в будущее с оптимизмом:
- Я видел заседание законодательного собрания и понял, что чиновники по-другому оценивают мир. Красные человечки им могут не нравиться, но они уже часть городского бюджета. Уплочено. То же и с фестивалями. Чиновники не умеют придумывать, но раз что-то проводится, оно будет, поскольку включено во все их ментальные сметы. Есть современное искусство – значит, и должно быть.

Бывший министр культуры с ним согласен:
- Новая власть хотела отменить “Белые ночи в Перми”, а потом выяснилось, что 80% населения желают продолжения. Единственный в стране гражданский фестиваль без цензуры “Пилорама” в бывшем сталинском лагере состоится несмотря ни на что. Нытье всегда есть, но так уж устроена Россия: если ты не делаешь какой-нибудь ерунды, денег все равно нет. А так ты ее делаешь, и кому-то она нравится. Чиркунов – самодур, плохой губернатор. Так до него, наверное, хорошие были? Но только ни одна инфраструктурная проблема Перми не решена. Где миллиарды времен дорогой нефти? Почему не построили хрустальных дворцов, аэропортов, больниц? Их и сейчас нет, зато какая-то фигня происходит, которая отличает этот край от других и делает жизнь чуть прекрасней, чем она есть на самом деле. Пускай это – иллюзия, но все мы живем в иллюзиях…
И вновь, как много лет назад, город стоит на распутье. Направо пойдешь – в болотце пропадешь, налево пойдешь – в зубы чебурашке попадешь. Надежду вселяет лишь изобилие веселых молодых лиц. Ребята привыкли и к велосипедным дорожкам на основных улицах, и к фестивалям, и к странным магазинчикам, так что если какой-нибудь красный человечек надумает их всего этого лишить, он уж точно прослывет безголовым. К тому же, театр оперы и балета, на который так ворчали консерваторы позапрошлого века, ныне – лучший в российской провинции. Кто знает, не станут ли будущие поколения так же гордиться пермским современным искусством...

Материал подготовлен для портала Strana.Ru

|
</> |