Гарриман нехотя соглашается с Исаевым

топ 100 блогов lafeber27.03.2022
В период с августа 1944 по апрель 1945 посол США в СССР Аверелл Гарриман копил в себе гнев на советское правительство. Его возмутило отношение Вышинского, Молотова и Сталина к Варшавскому восстанию, и то, что, по мнению посла, Москва сидела, сложа руки, наблюдая со стороны за тем, как фашистские оккупанты методично уничтожали польскую столицу квартал за кварталом вместе с ее населением на протяжении двух месяцев. Совсем недавно посол стоял на просоветских позициях. Эго его раздувалось и лоснилось от постоянного поглаживания советскими партнерами. Миллионеру, привыкшему к компании приближенных к власти и собирающему словно редкую коллекцию встречи с властелинами мира сего, было легко льстить, и советские руководители умело обращали этот личностный недостаток посла себе на пользу. Гарримана возили по всему Советскому Союзу, всюду его встречали ликующие толпы, он был олицетворением мощного и щедрого союзника, что помогал СССР отразить фашистское вторжение. Радушный прием и всесоюзная известность очень сильно нравились Авереллу. Все эти благостные чувства остыли где-то 21 августа 1944, когда Вышинский отказал просьбе союзников сажать на советских аэродромах челночные самолеты с помощью для варшавских ополченцев, назвав восстание «авантюрой».

Возмущение посла усиливалось из-за вихляния советского отношения к варшавскому восстанию. В начале августа Сталин на встрече с Миколайчиком положительно высказывался о перспективах освобождения польской столицы, считая, что Варшава будет свободна через несколько дней. Затем последовал разворот на 180 градусов, и теперь это восстание называлось «авантюрой, с которым советское правительство не хочет иметь ничего общего». И, наконец, в сентябре Сталин на встрече с Гарриманом признал свою ошибку, сказав, что неправильно судил об истинных мотивах Армии Крайовой в Варшаве и был к ним несправедливо суров [Isaacson, 230]. С того момента Сталин пообещал оказывать всю возможную помощь повстанцам, присоединившись в этом деле к союзникам, но было уже поздно. Фашисты уничтожили город, ликвидировали его защитников и четверть населения. Так Сталин потерял крупного проводника советского влияния при правительстве Рузвельта. Из Кремля Гарриман возвращался в свою резиденцию Спасо-хаус измотанным и выгоревшим из-за долгих споров с непреклонным Вышинским. Раздавленный эмоционально Гарриман изливал свой гнев в телеграммах к Рузвельту, который начал прислушиваться к антисоветским доносам своего посла только ближе к апрелю 1945, накануне своей смерти. Учитывая всё выше написанное неудивительно то, что при известии о вступлении в должность президента Гарри С Трумэна мотивированный и мстительный посол Гарриман незамедлительно вскочил в личный самолет и отбыл в Вашингтон инструктировать новичка, оставив вверенное его заботам посольство на Кеннана. Гарриман наговорил тогда Трумэну про СССР всякого нехорошего, и в Трумэне он нашел внимательного и, главное, восприимчивого слушателя. Гарриман зарядил президента антисоветскими эмоциями, в результате чего апрель-май 1945 стал первым острым кризисом в советско-американских отношениях.

Такова неумолимая логика тех далеких событий. Из первого вытекало второе, из второго – третье. Примечательно то, что со временем, через 25 лет, Гарриман смягчил свое мнение о советском решении заморить Варшавское восстание. Бывший посол утратил свой гнев и теперь полагал, что не всё так однозначно было тогда и что советское решение при желании можно было понять, потому что оно диктовалось соображениями о военной реальности тех недель. Вот что по этому поводу написал один американский историк:

«В ретроспективе Гарриман уже не судил Сталин так строго. Во время неофициального обсуждения проблем Холодной войны на семинаре, организованном в 1967 году историком Артуром Шлезингером-младшим, Гарриман сказал, что восстание началось из-за желания лондонских поляков утереть нос русским, обманув их [put it over on the Russians], захватив Варшаву первыми. Сейчас-то мы знаем с высоты исторического послезнания, продолжил Гарриман, что неудача Красной Армии, которая так и не смогла войти в город, не была частью безжалостного и коварного плана Москвы по удушению АК (как об этом сообщалось в те трагичные дни). Та неспособность освободить Варшаву была продиктована суровой военной реальностью. Несмотря на мои самые сильные эмоции того времени, дополнил свое объяснение Гарриман в 1970 году в рамках проекта Устной истории [Oral history project], сейчас я предполагаю, что именно военные факты о положении на фронте [military facts] помешали Сталину прийти на помощь к варшавским повстанцам. В этот период своей жизни [1970] Гарриман тяготел к либеральному крылу Демократической партии, из-за чего его мнение об СССР смягчалось. Во время самого же Варшавского восстания, однако, он был сильно потрясен. Все иллюзии, которые он имел о Советском Союзе, разом выветрились. «Наши отношения с Советами вошли к крутой поворот, и это стало предельно очевидно именно за последние два месяца» - написал он тогда Гопкинсу личным письмом».
[Isaacson, 230-232]

Почему об этих «военных фактах» Гарриман не знал в августе 1944? Почему советское правительство не сообщило ему об этих фактах через военного атташе (или главу военной миссии США в СССР), а вместо этого столкнуло его с железобетонным Вышинским и твердолобым Молотовым, которые, без всякого сомнения, были способны довести до белого каления и превратить в злодея даже Иисуса Христа? Это были риторические вопросы про отдельные недостатки советской дипломатии, которой, видимо, порой легче прибегнуть к ярким выражениям типа «авантюра» и быстро закрыть неудобную тему вместо того, чтобы подумать немного и проявить интеллектуальную гибкость. Это риторические вопросы без ответов. Но вот на вопрос, какие такие «военные факты» открыл для себя с опозданием посол Гарриман, можно найти в лекции Исаева.

На очередную годовщину начала Варшавского восстания историк А.В. Исаев дал Ютуб-лекцию про то, как руководство Армии Крайовой принимало решение начать восстание. Лекция построена грамотно и интересно. Исаеву надо было показать, почему решение оказалось поспешным, а сам мятеж обречен на неудачу, и он справился с этой задачей, разбивая в очередной раз обвинения в адрес СССР и РККА, что те специально не помогли истребляемой АК. Я не говорю, что эта дискуссионная победа Исаева и советофилов-сталинистов окончательная, но на данный момент никто так и не смог сформулировать контраргументы, тем более архивно подтвержденные, чтобы сковырнуть это построение фактов, что предлагает Исаев.

Итак, Исаев рассматривает штаб АК и их план «Буря». Бур-Комаровский был назначен главнокомандующим АК в 1943. Формально он подчинялся польскому (лондонскому) правительству в изгнании, но фактически он сразу им заявил, что ничьи приказы он слушать не будет [так и было; лондонское правительство оставило на усмотрение АК, поднимать им восстание или нет]. Генераль Кукель из «лондонского правительства» спустил вниз план «Буря», который был принят на рассмотрение. Согласно этому плану АК остается в подполье все время и пытается освободить и контролировать только сельские районы, но не городские. Этот план был опробован два раза – под Львовом и Вильнюсом – показав плохие результаты. На востоке Польши поляков в процентном соотношении было мало, поэтому подразделение АК не смогли собрать достаточное количество бойцов, поэтому получилось так, что в обоих случаях АК выступало, несло потери и только лишь параллельная атака РККА довершала разгром немцев, после чего АК организованно сдавала оружие советским войскам и распускалась. Под укрепленным Вильнюсом, где немцы имели 12,000 солдат с тяжелым вооружением, АК смогло собрать только 4,000 человек с легким оружием.

Проанализировав прежние выступления, Бур-Комаровский решил перенести центр операций в Варшаву. Прошло немного времени после этого переписывания «Бури», как фронт приблизился к городу. Это была вторая половина июля. Штаб АК и его разведка собирала информацию, которой было очень много. Исаев подчеркивает как важный факт то, что в период 21-25 июля в Варшаве среди немцев царила паника. Немцы суетились и спешно вывозили имущество из города. Исаев утверждает, что вид этой суматохи произвел сильное впечатление на штаб АК, который начал считать, что можно будет легко захватить город. Но 26 июля немцы пришли в себя. Глава разведки АК снабжал штаб качественной информацией, и на ее основе рекомендовал оставаться в подполье. 31 июля утром в штабе прошло голосование по вопросу, начинать мятеж или нет. Результат был отрицательным: 3 за, 4 против и 2 воздержались. Бур-Комаровский воздержался. Ближе к вечеру бригадный генерал Хрусьцель («Монтер») принес в штаб информацию о том, что советские танки ведут бои в восточной части города (района Прага на восточном берегу Вислы) и предложил провести новое голосование. Начальник разведки протестовал и просил время на перепроверку информации. Спешить не надо, говорил он. Но к его доводам не прислушались. Численность голосовавших была на 2 человека меньше, чем утром (два штабиста отсутствовали). Бур-Комаровский поддался моменту и проголосовал «За». Это было в 6 часов вечера, за 2 часа до начала комендантского часа. Чтобы оповестить все ячейки требовался как минимум 1 час.

Когда началось восстание 1 августа, не все ячейки получили свой приказ. А до Праги уведомление добилось целые сутки. Исаев подчеркивает, что эта поспешность и неспособность организовать одномоментное выступление стало первой ошибкой АК. Как результат поляки не смогли захватить ни одного моста (там было 2 моста), хотя Александровский мост (Кербедза) защищало всего полсотни немцев: с восточной стороны не было атаки. Поляки сумели захватить электростанцию и ключевую высотку, но сломались об оборону телефонных станций, что позволило немецкой комендатуре координировать свои действия.

У поляков теоретически было 40,000 бойцов, но собрать они смогли 10,000. На весь этот состав у них было 39 пулеметов, 3000 ружей, 600 пистолет-пулеметов и считанные единицы огнеметов, гранатометов. У поляков было 700 кг. взрывчатки, но они, как считает Исаев, не смогли грамотно применить ее. Например, несколько ключевых зданий (Гестапо и т.д.) имели охранный периметр, который при должном планировании можно было подорвать. В реальности же при спешке такого планирования не было, и восставшие так и не смогли прорваться через единичные бетонные доты немцев.

Исаев обращает внимание на Прагу, рядом с которой находились танки 1-го Белорусского фронта. В конце июля РККА действительно находилось на подступах к Варшаве, но там же находилась танковая дивизия «Герман Геринг», которая успешно контратаковала и чуть было не уничтожила 3-й танковый корпус советской 2-й танковой армии, попавший в окружение чуть северней Праги. Советские танки действительно находились рядом с Варшавой, но они тогда же находились в очень трудном положении. Поэтому призыв главного польского разведчика перепроверить данные из Праги был крайне разумен.

Исаев резюмирует ошибки АК:
- спонтанность и неподготовленность;
- принятие решения на основе недостоверных данных;
- неспособность взять мосты и телефонные станции.

Есть еще один момент, который Исаев не затрагивает в своей лекции, но который присутствует на видеозаписи в виде вопроса из зала после окончания лекции. По настороженному кинутому в аудиторию взгляду историка создается впечатление, что ему не невинный вопрос задали, а словно у него в темной подворотне попросили прикурить. Чуть позднее в своем ЖЖ А. Исаев в комментариях дополнительно напишет по этому вопросу. С 27 по 31 июля из Москвы велись радиотрансляции (Костюшко, Радио польских патриотов) с призывом к полякам «создать миллионную армию и помочь Красной Армии переправиться через Вислу». Исаев не отрицает, что такие передачи велись, но заявляет, что не читал, чтобы они упоминались на заседаниях штаба АК и что они как-либо повлияли на окончательное решение Бур-Комаровского. Если кто-либо планирует взломать эту дискуссионную оборону Исаева, тому требуется искать архивы (польские, скорее всего), чтобы удостовериться, что советские передачи действительно не перевесили чашу весов в последние июльские дни и не спровоцировали поляков на преждевременное восстание. Пока же поле остается за Исаевым.

Ссылка на видео-лекцию:
https://dr-guillotin.livejournal.com/197126.html

Завершив с пересказом лекции и поставив еще раз галочку в памяти, что Гарриман пришел к таким же выводам, что и Исаев, можно перечислить советские действия, которые указывали на искреннее первоначальное желание СССР освободить Варшаву как можно скорее.

27 июля был освобожден Львов, и тогда же Комитетом национального освобождения (ПКНО, он же коммунистическое Люблинское правительство) был озвучен манифест, в котором все поляки призывались восстать и уничтожать немцев повсеместно. Тридцатого июля этот манифест был повторен радиовещанием из Москвы – один раз «Союзом польских патриотов» (коммунистическая организация) и второй раз радиостанцией «Костюшко», которая раньше была коминтерновским рупором Москвы в радиоэфире Польши. Обе передачи того дня обратились к полякам на оккупированных территориях, попросили их создать миллионную армию и помочь Красной Армии пересечь Вислу.

Первый Белорусский фронт вышел к Висле в районе Варшавы 30 июля. К югу от Варшавы Первым Украинским фронтом начал образовываться Сандомирский плацдарм, в северной части которого был город Юзефув и река Сан. Это в 15 километрах от польской столицы. Генералы Катуков, Гордов и Пухов 31 июля пересекли Вислу и до 10 августа успешно защищали эту часть Сандомирского плацдарма.

Третьего августа Сталин встречался в Кремле с Миколайчиком, премьер-министром польского правительства в изгнании и уверял его, что Варшава будет взята к 6 августа. Таким же оптимизмом лучился штаб Восточного командования в Полтаве (Eastern command -так называлось оперативное соединение западных союзников, что осуществляло операцию FRANTIC; та операция уже фактически была провалена к августу, но штаб всё еще продолжал функционировать в Полтаве), где русский и союзнический персонал в ежедневных сводках уверяли американский генштаб, что Варшава будет в советских руках не позднее 15 августа.

В качестве итога можно резюмировать, что Сталин реально рассчитывал на освобождение Варшавы в начале августа. Глупо было упускать возможность закрепиться в этом крупном транспортном узле только лишь ради того, чтобы проредить ряды АК. Но что-то пошло не так. Битва под Радзимином была проиграна Красной Армией. Советское отношение к варшавскому восстанию резко изменилось, но об этом изменении настроений британскому и американскому послам советские дипломаты не сообщили своевременно, а когда сообщили, то сопроводили свое сообщение столь корявым объяснением, что последствия отзываются эхом до сих пор. Не будь как Вышинский.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Мы открываем серию материалов, посвящённых съёмке зимой. Слово фотографу, который дал советы о том, как снимать в холодное время года. Не в каждой местности бывает суровая зима, но для тех из вас, кто живёт или путешествует по районам с низкими температурами и снежными пейзажами, мы ...
  В последнее время наше либеральное СМИ удержу не знает в своей особенной,какой то изощрённой лжи. В блогосфере дело обстоит не лучшим образом,мало того расхристанные блогеры, в православии в силу своего рождения никак не отмеченные ...
Не воруй. Даже по чуть-чуть, даже просто бумагу из офиса, несколько листов своему ребенку на рисунки - не воруй. Не давай взяток. Честно плати налоги со всех своих доходов. Исполняй законы, даже если они тебе не нравятся. Сообщай о тех, кто не исполняет законы, в соответствующие органы. ...
Всем салют! А ведь в планах был поход в магазино, но кто мы такие что-бы что-то планировать? Как видите дубачелло продолжает свой контронаступ бл! Но я всё равно не включу радиаторы на полную, хотя в берлоге ощутимо прохладно, зато спалось офигенно! Ах да в магазеллу то хотел за ...
несколько неведомых мне граждан прислали письма с требованием выступить в защиту Егора Бычкова. Я вообще ничего и нигде про это писать не хотел по ряду причин, но вчера наткнулся на запись доброго знакомого (под замком, в связи с чем – без ссылки, ...