Шмидт и Ставраки

Yuri Basin — 31.07.2011       Вспоминая в недавнем посте о нашем с Аннушкой детективе "Часы генерала Гофмана", я хочу объяснить, почему он оказался скомканным, практически недописанным. Это получилось по моей вине. Мы с Аннушкой хорошо помечтали, рассматривая разные варианты возможного применения часов. Например, была версия с поисками на Кавказе таинственно пропавшей рукописи М.Ю.Лермонтова, для чего нужно было вернуться в прошлое во времена первых лет советской власти. Эта версия была оставлена в резерве, потому что Аннушке хотелось каких-то энергичных действий, всё хотелось кого-то спасти. И она предложила очень интересный и красивый сюжет, в котором главным персонажем было реальное историческое лицо, отставной капитан 2-го ранга Михаил Иванович Ставраки.
      Немного истории. Наверное все знают, что "революционный лейтенант" П.П.Шмидт, принявший на себя командование восставшим крейсером "Очаков" в 1905 году, был арестован, осуждён военным трибуналом, и приговорён к расстрелу. Расстрел состоялся на небольшом острове Березань, недалеко от городка Очаков. По традиции, командовать расстрелом морского офицера должен был тоже морской офицер. Командиром расстрельной команды был назначен капитан 2-го ранга Ставраки. Пока это только сухие факты. Дальше пойдёт романтика.
      Романтичная Аннушка всерьёз приняла душещипательную картину, нарисованную романтиком Паустовским. Якобы когда Шмидт, мужественно идущий на расстрел, проходил мимо Ставраки, тот стал на колени, и сказал что-то вроде: "Петя, друг, прости!", на что друг Петя сказал: "Миша, не кривляйся! Встань и скажи своим душегубам, чтобы стреляли поточней!"
      С точки зрения исторической достоверности ни одному слову романтика Паустовского верить нельзя. Хотя Шмидт и Ставраки учились вместе в Морском кадетском корпусе, друзьями они не были. У Шмидта вообще не было друзей, он был нелюдим, весьма высокого о себе мнения, и после окончания кадетского корпуса за несколько лет сменил добрый десяток мест службы из-за неуживчивости характера. По свидетельству многих его знавших, он был совершенно невыносим в обществе коллег, таких же морских офицеров, как он. И никак не вписывался в дружескую атмосферу офицерских кают-компаний на кораблях. Собственно, он и специалистом в морском деле был весьма средним: в своём выпуске Морского кадетского корпуса был по успеваемости шестьдесят третьим из шестидесяти девяти. Из-за этого его однокашники давно обошли его в чинах, а он всё оставался мичманом. И удерживался на службе исключительно благодаря протекции своего дяди, вице-адмирала и впоследствии сенатора.
      В конце-концов, протекция не помогла, и Шмидта уволили в запас, по традиции повысив в звании - он стал лейтенантом. Некоторое время он плавал на небольших гражданских судах Добровольного флота в должностях старшего помощника капитана и даже капитана судна. С началом русско-японской войны был призван из запаса. Уклонился от отправки на Дальний Восток, был назначен командиром миноносца на Чёрном море, украл деньги из корабельной кассы и прогулял их, самовольно покинув корабль и помотавшись по российским южным городам. Ему грозила каторга, но тут начались события 1905 года, и начальству временно стало не до него. А он то ли сам по недомыслию, то ли под чьим-то влиянием стал "революционным лейтенантом", погубил новейший крейсер и привёл к гибели многих матросов его команды.
      Иными словами, Шмидт был человеком, мягко говоря, неадекватным, а в глазах добросовестного и законопослушного Ставраки был государственным преступником, о котором нечего жалеть. Но Паустовский и Аннушка решили иначе. У Паустовского Ставраки, ставший после революции смотрителем Батумского маяка, горько сожалел о своём участии в расстреле друга. И добрая душа Аннушка решила ему помочь - с помощью часов генерала Гофмана вернуть его в прошлое до расстрела Шмидта, и дать ему возможность отказаться от выполнения этой миссии. Сколько я ни уверял Аннушку, что Ставраки на своём отдалённом от жилья маяке совершенно спился, и его маячный домик был гнездом контрабандистов, что его нисколько не колебало прошлое, и он вообще всё забыл - Аннушка была тверда в своём намерении спасти Ставраки от мук совести. Если вместе с Паустовским наплевать на историческую достоверность, получается очень яркий, красочный и пленительно романтичный сюжет с бархатными южными ночами на берегу ласкового тёплого моря - с ума сойти, как хорошо! Но я не Паустовский, мне нужна хотя бы видимость достоверности. Аннушка мне гораздо больше, чем друг, но истина дороже!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив