Федоров Е.К. Полярные дневники 1.

appavlenko — 05.11.2023

Еще в начале осени обещал выложить фрагменты книги воспоминаний и дневников советского полярного исследователя папанинца Евгения Константиновича Федорова. И только сейчас «дошли руки» до этого.

Начну с более поздних записей, хорошо характеризующих послевоенное освоение Арктики в СССР. Итак, год 1954-й. 

***

Все это правильно, Игорь Васильевич,- говорил я академику Курчатову, упрекавшему меня в намерении улететь с экспедицией в Ледовитый океан в период, когда лаборатория готовилась к ответственным полевым работам.- Однако дело налажено, сотрудники надежные, а отсутствовать я буду не более полутора месяцев. И поймите меня - я все же хотя и бывший, но полярник.

- Это говорится так - на полтора месяца, а заберетесь на Северный полюс - вас оттуда не вытащишь, ну уж ладно, я вас понимаю - поезжайте, прогуляйтесь.

Конечно, мне было неловко, но в сотрудниках я действительно был уверен, а отказаться от соблазна поработать в Арктике, где не был 16 лет, не мог.

Искусителем явился старый знакомый Михаил Емельянович Острекин, тогда - заместитель директора Арктического института, появившийся в Москве в январе 1954 года. "Слушай, у меня дело к тебе есть",- позвонил он, а потом зашел.

- В марте - апреле мы будем проводить очень большие работы в Центральной Арктике. Наблюдения дрейфующей станции СП-2 показали сложный рельеф дна Ледовитого океана. Это подтвердили промеры глубин, сделанные при кратковременных посадках на лед наших ученых во многих точках. Сейчас мы намерены оконтурить подводный хребет, который обнаружен в океане, и провести исследования всех основных геофизических параметров в нескольких десятках точек на льду. Будут измеряться глубины, температура воды на разных горизонтах, элементы магнитного поля, характер дрейфа и т. д. Организуем сразу две дрейфующие станции - СП-3 и СП-4.

Оторвался ты от Арктики - наверное, не представляешь современные методы нашей работы?

- Слышал кое-что, но ты расскажи подробнее.

- Помнишь, конечно, как в 1940 году мы с Либиным и Черевичным сделали три короткие посадки на лед в районе полюса относительной недоступности?

- Разумеется, помню. Еще во время дрейфа мы мечтали о таких работах. Ведь самолеты нашей экспедиции восемнадцать раз вполне благополучно садились на лед, выбирая площадку с воздуха.

- Вот, в этом вся соль. Сейчас летчики полярной авиации очень хорошо научились выбирать с воздуха место для посадки, Ли-два на лыжах сажают в любом районе. Но они выбирают не старое, толстое ледяное поле - как у вас делали Водопьянов, Молоков и другие,- сейчас они ищут недавно замерзшее разводье. Лед наверняка гладкий. Все дело в том, чтобы правильно оценить его толщину. Так что ваши мечты осуществились. Сам увидишь, как это делается.

- То есть как - сам увижу?

- Так. Дело-то мое к тебе в том, чтобы передать приглашение нашего директора - Фролова, а также и начальника Главсевморпути - Бурханова участвовать в экспедиции. Неужели не соблазнишься?

- Уже соблазнился, но вряд ли смогу. Скоро предстоят мне очень ответственные дела.

- Так ведь ненадолго. Вся экспедиция займет месяца полтора, а если нужно будет, то и раньше отправим тебя обратно. Самолеты будут часто ходить.

Вот с этим и пришел я к Курчатову. Я лишь начинал тогда работать с ним, но уже искренне преклонялся перед этим человеком - большим ученым и замечательным организатором сложнейших исследований. Организация любого производства - сложное и трудное дело. Но организовать научные исследования - так, чтобы десятки институтов и лабораторий, многие тысячи ученых работали согласованно, по единому плану,- задача невероятно трудная. Курчатов был и остается, с моей точки зрения, непревзойденным мастером такой организации.

Он никогда никого не подавлял своим огромным авторитетом. Он умел заинтересовать людей так, что каждый ученый считал свою задачу в общей работе - главным делом своей жизни. Обаятельный человек - доброжелательный, веселый и вместе с тем требовательный и строгий в работе.

"Борода", как шутливо и уважительно называли его сотрудники, ввел во всем своем огромном коллективе своеобразный стиль общения - непринужденный и, казалось бы, вольный.

- Ну как, рукребята (руководящие "ребята"), подготовили писдокумент (письменный документ)? - мог обратиться он к группе министров и академиков. Но горе тому, кто понял бы это как попустительство небрежности или легкому отношению к делу.

Видя его неистощимую энергию, заражаясь его чувством юмора, никто не мог бы предположить (сам Игорь Васильевич и его друзья хорошо это знали), что он тяжело и неизлечимо болен и может умереть в любой момент. Он и умер внезапно, за беседой, приехав навестить своего друга академика Харитона в подмосковном санатории, в 1960 году. Каждый, кто работал под его руководством, может этим гордиться...

Когда выяснилось, что я смогу принять участие в экспедиции, Острекин предложил мне выбрать:

- Начальник экспедиции Бурханов был бы рад иметь тебя в составе своего штаба - эта небольшая группа будет все время находиться на самолете Ил-12, перелетая с места на место - посещая все отряды экспедиции и некоторые полярные станции. Далее мы организуем три временные базы на льду, где будет проводиться обычная программа наблюдений дрейфующих станций. Ты можешь руководить научными работами на одной из них. Сюда же будет доставляться горючее для "прыгающих отрядов". В экипажи самолетов-"прыгунов" включаются два научных работника - гидролог и геофизик-астроном. Они вылетают с баз в кольцевые маршруты и делают несколько посадок для научных наблюдений. На каждой посадке проводятся, естественно, определения координат, гидрологические и магнитные измерения. Вот, смотри, на этой карте - места трех баз и точки посадок - их намечено сделать шестьдесят три. На каждый самолет-"прыгун" придется пятнадцать - двадцать точек.

- Записывай в "прыгуны" - никакой "руководящей" работой я заниматься не хочу.

- Я, признаться, так и думал. Не забыл еще, как астроно» мические и магнитные определения делать?

- Не беспокойся, управлюсь. Так я стал "прыгуном".

Насколько тяжело переживала Анютка (жена автора книги — А.П.) мое участие в первой экспедиции на полюсе в 1937 году, настолько легко и охотно отпускала меня сейчас. Понимала, что теперь нет никакой серьезной опасности, понимала, что эта работа будет для меня своеобразным отдыхом от беспокойных, ответственных и сложных дел в Москве.

30 марта вылетел вместе с группой участников экспедиции из Ленинграда в Архангельск, затем в Амдерму, на Диксон, и 4 апреля вечером наш самолет, совершив промежуточную посадку у полярной станции Мыс Желания, подходил к островам Земли Франца-Иосифа. Третий раз я на этой, запомнившейся на всю жизнь земле.

Как и в 1937 году, мы подлетали к островам в то время суток, когда там, позади, на юге, солнце село, а здесь оно уже не заходит. И получается так, что для нас заря возникает на севере. Низкое красное солнце прямо перед нами. Красные отблески на гладких ледниковых куполах знакомых островов.

Будем садиться в бухте Нагурская - это в западной- части архипелага. Бухта названа именем русского летчика, который первым, еще в 1913 году, летал в Арктике - в районе Новой Земли, разыскивая экспедицию Георгия Седова.

Дальше пойдут дневниковые записи.

Источник: Федоров Е.К. Полярные дневники. Л.: Гидрометеоиздат, 1979. С. 278-280.

Оставить комментарий

Популярные посты:

nerva

Fresh Casino: безопасная игровая площадка для начинающих геймеров с широким ассортиментом развлечений

colonelcassad

Военнопленные из Харьковской области

norg_norg

Экспроприация экспроприаторов по-американски

shushpanzer_ru

Еще про "танки РЭБ"

coffee_mood

Именной десерт

nasedkin

Нереальная Москва в одной картинке

pantv

21 апреля ● "День самоуправления", "День Главбуха в России" и не только...

avderin

«В 1»

iriki

Страстная суббота...

• Ранее
• Архив