Этот день – рубеж. Он буквально рассек этот мир на нормальных и нет.

yeolka1 — 14.10.2025 Леся Орлова
7 октябрь в 00:14

Я не буду писать день в день. Завтра я буду молчать. Скажу сейчас.
Что тут скажешь. Что этот день уже никогда не будет просто днем, а всегда будет датой. Что при ее приближении, уже за несколько дней, начинаешь ловить себя на чувстве безотчетной нарастающей тревоги, а потом спохватываешься – и понимаешь, почему так.
Главные чувс
тва, которое я испытываю, - бессилие, бесконечная ярость и нестерпимый усталый стыд за этот мир. Сначала допустивший такое, а потом практически оправдавший – и массово солидаризировавшийся со Злом.

Что я могла все это время? Совсем мало. Я могла читать каждую публикацию и вглядываться в каждую фотографию. Всех, кто погиб, жертв и героев. Этих имен так страшно много. И я помню и совсем юную пару, он защищал ее до последнего и погиб, а она потом провела много времени рядом с его телом, касаясь его руки. И стариков, прятавших домашних и встречавших лицом к лицу убийц, отведя беду от родных за спиной. И полицейского, спасшего многих людей и уничтожившего многих врагов, но не простившего себе, что спас не больше – и убившего себя. И мальчика, который покончил с собой, потому что не смог жить с грузом вины из-за девушки, истерзанной и убитой на его глазах. И старых людей, переживших нацистские лагеря смерти и уничтоженных вот так же и за то же. И рыжиков. И девочек-военных, первыми встретивших врагов, не дождавшихся подмоги и погибших друг за другом. И еще много-много людей, о которых рассказывают их близкие или ставшие близкими незнакомцы. Разных людей, из которых можно составить большой город, - маленьких и взрослых, юных и зрелых, детей, подростков, стариков, девушек и юношей, мужчин и женщин, военных и гражданских.

Я читала обо всех. Рассматривала всех – они всегда были невыносимо красивы на фото. Это очень тяжело даже вот так, и я часто не удерживалась от слез. Слезы такого рода никогда не приносят облегчения, от них только тяжелее.

Этот день – рубеж. Он буквально рассек этот мир на нормальных и нет. И я сейчас не о евреях и палестинцах. Я – о тех, в ком нет еврейской крови. О том, кто и что выбрал – чем руководствовался – как объяснял свой выбор – и в чем утвердился. Это был самый страшный тест. В принципе, так мне даже легче. Я люблю определенность. Нас, думаю, меньше, чем тех, других, но зато у нас есть пароль и отзыв, и в главном мы теперь все – свои. Мой христианский бог когда-то провозгласил: не мир я вам принес, но меч. Я только в последние годы поняла это – и приняла. Я только хочу теперь, чтобы эта линия, по которой проходит рассечение нынешнего позорного мира, стала чем-то вроде сухого коридора в Красном море, по которому евреи пройдут невредимыми, а их преследователей поглотит пучина.

У меня достаточно поводов для ненависти – и я давно дала себе на нее право. Осознанно, обдуманно. И я, несомненно, проклинаю всех, кто сделал возможным 7 октября, всех, кто осуществил 7 октября, и всех, кто принял 7 октября. В этом смысле я давно человек ветхозаветного закона, и жду ока за око, зуба за зуб и жизни за жизнь – в полной мере, в каждой ужасной подробности.

С месяц назад я описывала крипту в немецком соборе – где есть три куба с пеплом узников Аушвица, Дахау и Берген-Бельзена. В ней есть и распятие. Напротив. И так, получается, выходит, что ты или стоишь лицом к распятию, но тогда у тебя за спиной эти кубы, или ты стоишь лицом к ним, но тогда распятие – за спиной. Сразу и одного, и другого – не будет. Или – или. Это очень тяжело осознать и принять, я только сейчас отважилась признать это.

Я не еврейка. Нас с братом всю жизнь то и дело принимали за евреев, скрывающих происхождение, и это всегда было очень обидно. Обидно именно потому, что, будь мы евреями, мы несли бы это перед собой и выставляли напоказ, так мы устроены и воспитаны. Мы гордились бы, а не трусливо стыдились. При этом подчас я чувствовала и странное смущение – мне было как-то неловко говорить, что я – нет. Как будто я немного предавала их этим, что ли. Сказать, что я не испанка, не итальянка или не француженка, мне очень легко. Сказать, что не еврейка, почему-то не так просто. В принципе, это по сей день так.

Впрочем, сам факт, что о нас так думали, показывает, что те, кто скрывал, были – и, наверное, их было немало. Судить их у меня не повернется мозг: это мир, данный нам, чтоб его, в ощущениях, поставил их в такую ситуацию, когда от своей идентичности нужно отрекаться, иначе жить тебе не дадут. И именно в наши дни очень легко понять, как и почему человек может оказаться перед подобным выбором.

Я на четверть гречанка. Мою бабушку-гречанку когда-то спасло чудо – в ситуации, когда немцы на улице Сталино (ныне Донецка) как раз и приняли ее за еврейку. Это несложно – типическая схожесть мариупольских греков с евреями ни для кого не новость, особенно если просто быстро отметить темные вьющиеся волосы, огромные грустные глаза и большой нос. Бабушку спасло чудо. Евреям таких чудес не выпало. Грекам жить было можно. Евреям – нет.

Им тогда негде было спастись, у них не было места-дома. И миру было очень просто их выдавить – за их спиной было пусто. Сегодня у них есть дом. Дом иногда – это такое место, где хотя бы можно встать спиной к спине, давая отпор осаде. Конечно, миру это не нравится. Теперь избавиться от них – задача посложнее. Они имеют наглость отбиваться и защищать свой дом и друг друга. Если б вы знали, как же я этот мир ненавижу. Такой большой, такой тупой, такой необучаемый, такой никчемный.

Люди, читавшие в учебниках материалы, сопровождавшиеся фотографиями, - о Хрустальной ночи, о еврейских законах, - сегодня живут обычную и совершенно такую же жизнь в мире ожившего омерзительного прошлого. Европа была жалкой в той войне - и еще более жалка в этой. И я вижу все больше случаев, когда «простой народ» в странах, когда-то едва отмывшихся от нацистского и фашистского клейма, сообщает евреям, что «их здесь не ждут», а «здесь обслуживать не будут». Пока еще официальные лица этих стран выступают с осуждением подобных «случаев». Как надолго их хватит, их, слабаков, допустивших, чтобы дошло до такого?

А на что хватит меня? Меня хватит на то, чтобы не иметь никаких отношений с теми, кто не на стороне Израиля и евреев. На то, чтобы не бывать там, где не хотят их. На то, чтобы не считать, что меня это не затрагивает. Этого очень мало, это сугубый символ. Но я человек символов, такие выборы нерукопожатности я в своей жизни уже делала, и для меня они имели значение.

Я терпеть не могу Трампа. Но из песни слов не выкинешь: как ни крути, сегодня он единственный, кто занимает внятную и твердую произраильскую, нет, проеврейскую позицию. Мне дико не хочется быть ему благодарной, но – я благодарна. Я предельно равнодушна к современным писателям, актерам и прочим деятелям культуры, мне вообще не свойственно интересоваться их мнением и тем более считать его авторитетным. Но из песни слов не выкинешь: когда я вижу их, немногих совсем на фоне, транслирующих четкое на-стороне-евреев, я чувствую благодарность и начинаю думать о них с бОльшим уважением. Не выбрать сторону сегодня и нельзя, и невозможно. Люди, которые считают, что могут не выбирать, - врут. На самом деле они выбрали.

Говоря же о президентах Америки, грейт ли она - или грейт эген... Я идеалист, и многие мои идеалы совершенно киношные и книжные, давно опровергнутые реальностью. Например, я как с пятнадцати лет влюбилась в Джона Фицджеральда Кеннеди, так и по сей день, зная о нем теперь уже очень много, не могу устоять перед его обаянием. Так вот. Когда-то давно, при совсем иных обстоятельствах, он сказал: «Я – берлинец». Естественно, не будучи таковым. Бывают такие обстоятельства, времена, дни, когда ты чувствуешь так.

Так чувствую и я. Что же тут скажешь. Повторю за ним. Не будучи иудейкой по крови, вероисповеданию или воспитанию, в этот день я чувствую это, и могу сказать только это. Я – еврей.

Оставить комментарий

Популярные посты: