
ЭТО Я

Во френдленте попалось
про большую персональную выставку Юрия
Злотникова, итоговую в
некотором роде, художнику 81 год.
Я покажу всего одну картинку – ту, которую
автор поместил на пригласительном билете. Сам выбрал в качестве
если не лучшего, то во всяком случае программного своего
произведения. Это автопортрет, то есть, по идее,
усугубленное авторское Я – и через моё
творческое лицо, и через собственно моё лицо как
таковое.

Вот пытаюсь восстановить для себя ход мыслей, приведший вполне взрослого и предположительно нормального человека к такому выбору.
Позволю себе для начала
принять за данность, что в реальной жизни взрослый мужик нагишом –
это всё-таки экстрим. Даже и для самого Юрия Савельича это экстрим
– там по ссылке фото с вернисажа есть, художник и брюки надел, и
даже галстук, не захотел, стало быть, в реале поддержать заявленную
пригласительным билетом идею.
Ну а с какой целью прибегают к такому
экстриму? Чего такого может хотеть человек, изображающий себя
нагишом? Первое, что приходит в голову – это послать всем, кого это
может касаться, сексапильный мессидж, ох не знаю как это сказать
по-русски. Ну, конечно, это грубый такой мессидж, слишком
прямолинейный, рассчитанный на животные инстинкты зрителей
(зрительниц в данном случае), но всё же понятный, нормальный такой,
натуральный. Однако – таково ли было намерение художника? Мне вот
кажется, что нет. Это (пускай дамы и женщины, которые несогласны,
поправят меня) несоблазнительный голый мужик. Совсем, ни на
грош.
Откинем, стало быть, эту версию. А может
быть, изображая себя нагишом, автор имел в виду свою
беззащитность-искренность-слабость-открытость-уязвимость-смирение-всё
такое прочее в этом роде? В самом деле – что может быть уязвимее и
смиреннее вот такого сутуловатого плохо выбритого вислогрудого и
короткорукого очкатого существа без брюк? Но тут опять не
получается. Беззащитный и смиренный пишет весьма бойко, очень
устоявшимися, хорошо рассчитанными профессиональными
приёмами, он смел и раскован, уверен в себе и своей художественной
манере. И поэтому у меня никак не получается поверить в смирение и
уязвимость рано обрюзгшего, расслабленного, неаппетитного мужичка с
картинки.
Ну, а такая версия – может, для автора всё
художество и заключается в приёме, ухватке, пятне-штрихе? Ну, чтобы
они, пятна эти, были всегда свежие, вкусные, смелые такие,
непошлые, ну, такие все дышащие непосредственностью, живым таким
творческим поиском – это ж сколько красоты можно извлечь из обычных
наших красочек, которые так приятно смешиваются,
взаиморасполагаются, вступают в такие неповторимые, вечно
разнообразные соотношения, музыка да и только.
А при этом ещё и портрет автора получился, в
качестве фокуса бонуса. Да ещё и нагишом –
открывается, значит, более широкий обзор, чем на каком-нибудь
пиджачно-поясном портрете. Усугубленное авторское Я – через его
характерную творческую манеру, раз! Загнём пальчик! И через
портретность – два, второй пальчик загнём.
Есть, стало быть, все основания выбрать эту
работу в качестве репрезентативной.
Или я чего-то не понимаю?