Эрнст. Сны о России

* * *

Не прошло и нескольких месяцев, как стало ясно: космос Константина Львовича не спасет. Наступают новые времена, ломающие привычный ход вещей.

В прошлой жизни все было ясно и просто. Два гиганта, Первый и канал «Россия-1», вот уже более 20 лет лидируют на рынке масс­медиа. У заклятых друзей, Добродеева и Эрнста, амплуа строгие, как в античном театре. Олег Борисович — гений новостного вещания и паркетной хроники. Он даже рабочий график президента способен превратить в ключевую программу о современной политике «Москва. Кремль. Путин». Константин Львович — художник, предпочитающий иную систему координат. Он специалист по утеплению образа власти. Дело сложное, но прецеденты имеются. Лорис-Меликов, министр внутренних дел при Александре II, призывал монарха руководствоваться «диктатурой сердца». У Лорис-Меликова не получилось. Вскоре царя, за которым давно охотились революционеры, убила бомба народовольца Гриневицкого.

Зато у Эрнста все получилось. Он переводит Путина в мультяшный ряд, и новогодние проекты «Мультличности», отлично сделанные, пользуются успехом. Он приглашает Владимира Владимировича на КВН, в программу «Минута славы», на встречу с творческим коллективом Первого канала, и коллектив онемел от внезапного счастья. И вот — венец творенья: Путин под восторженные взгляды Шарон Стоун и Моники Белуччи поет на благотворительном вечере хит Луи Армстронга Blueberry Hill. Позже президент закрепляет свой успех на шоу «Голос». То были самые экстравагантные слепые прослушивания за все время существования проекта. Даже строжайший судья Градский впал в глубокую задумчивость.

В 2014-м с Эрнстом случился апофеоз. На Олимпиаде в Сочи он, режиссируя церемонию открытия, выстроил грандиозный образ параллельной России. К тому времени уже по всей стране раздавался перезвон духовных скреп, так что замысел демиурга нового пространства воспринимался почти как оппозиционный акт. В его «Снах о России» опять звучали старые песни о главном.

Только если в недрах ельцинской демократии Константин Львович умудрился разглядеть тоску по утраченной советской соборности, то теперь, в недрах путинской самобытности, он прозрел европейский путь развития. Россия Эрнста гордится дворянской культурой, а не ряжеными казаками.

Здесь Святая Русь рифмуется с полотнами Лентулова, а не Глазунова. Здесь чтят Набокова с Чайковским, хотя борьба с педофилами и геями уже на пике актуальности. Здесь основа основ — русский авангард, залитый кровью, а не передвижники с Шиловым.

Сегодня, пересматривая все эти веселые кадры взаимной любви с миром, хочется ущипнуть себя. Когда это было? С точки зрения вечности — вчера.

* * *

2014 год стал во всех смыслах переломным. Тень майдана нависла над отечеством. Недобитые пока еще либералы пытались хоть как-то противостоять власти, впадающей в ожесточение в режиме реального времени. Враги, внешние и внутренние, так и сновали повсюду, как тараканы на старой коммунальной кухне. Но и тогда Эрнст, мастер эффектных жестов, умудрялся добираться до зияющих высот, проходя между струйками. Его творческий метод доступно описан в нашумевшем сериале «Оттепель», вышедшем на Первом канале.

Фильм Валерия Тодоровского отсылает зрителей к временам советского агитпропа. Для того чтобы главному герою фильма, талантливому режиссеру, позволили снять свое кино, он должен сначала изготовить нечто идеологически выверенное.

Герои Тодоровского мучаются над колхозной драмой «Девушка и бригадир», которая откроет им путь к вожделенным авторским «Осколкам». Этот метод виртуозно освоил Константин Львович.

Отстранившись, насколько было возможно, от идеологически выверенных девушек с бригадирами, он превратил дневной эфир в царство фриков и абсурда.

На одном полюсе царства расположился щедро очищенный мочой (в качестве лекарства от всех болезней) эскулап-шоумен Геннадий Малахов, на другом — громокипящая сваха Роза Сябитова, сумевшая предельно точно выразить личную жизненную драму: «У меня на бедных не встает».

Далее это пространство стало заполняться толпой искателей чужих наследств, представителями и родственниками обманутых легендарных актеров вроде Баталова и Джигарханяна, отдельно взятым Барри Алибасовым, любителем пригубить средство для прочистки труб, и уж совсем отдельно взятой Волочковой, пребывающей в вечном шпагате.

Весь этот пестрый сор позволял Эрнсту хоть иногда собирать свои «Осколки». Днем канал бурлил сточными водами, зато вечерами наступал рай для посвященных: «Большая разница», «Прожекторперисхилтон», «Зак­ры­­т­ый показ», «Голос» (первые сезоны), «Го­род­ские пижоны», «Вечерний Ургант», блистательные фильмы об Иосифе Бродском и Саше Соколове.

Тем временем пространство для маневров катастрофически сужалось. Начинался обратный отсчет времени. Студии все больше заполняли угрюмые обиженные люди, которые часами выясняли отношения с миром. Правда, иногда Константин Львович еще пробовал баловать и себя, и публику. Так, в свой день рождения он передал себе на родном канале привет от Бертолуччи под названием «Последнее танго в Париже». Кажется, то был последний эффектный жест.

Оттепели окончательно вышли из моды. Оставалась печальная данность: российский общественный климат более склонен к вечной мерзлоте.

* * *

Февраль 2022-го отменил прежнюю жизнь повсеместно, включая телевидение. Под знамена призвали и гениев информации, и трепетных художников. Осажденная крепость живет по своим законам; правда, никто точно еще не знает, по каким именно. Вечные соперники, Добродеев и Эрнст, оказались в неравной позиции. Олег Борисович продолжает делать то, что делал всегда, наращивая градус остервенелости в студиях. Константин Львович вынужден кардинальным образом менять амплуа. Его креативные изыскания больше не в цене, а образ президента уже не нуждается в утеплении.

Территория поиска превратилась в исчезающий вид. Территория пропаганды растет, как опара. Осваивание новой реальности дается Эрнсту с большими потерями — не только материальными (в этом году вторая кнопка снова обгоняет первую по рейтингу). Имидж канала тоже стремительно меркнет. Еще никто ничего не понял, а Константин Львович уже убрал из эфира самых крупных своих звезд. История с Галкиным вообще уникальна. Лет через сто страна узнает правду, как и почему любимец гендиректора, белый и пушистый, в считанные дни стал главным врагом отечества. А куда делись Ургант и Познер? А что случилось с Нагиевым? Дмитрий последние лет двадцать ушел внутрь себя, выползает из убежища только для многочисленных съемок, чем он-то не угодил?

Замена всех талантливых на верных — надежный путь к распаду. Гузеева вместо Нагиева, Цискаридзе вместо Галкина, черные дыры вместо Урганта и Познера — слезы, а не разумная стратегия. Добродеев, между прочим, никого из своих не сдал. Мне могут возразить: а кого там сдавать? Нашел кого, если бы захотел. Это разговор не о кровожадности Эрнста (вот чего уж у него нет и не было), а о его растерянности перед обстоятельствами жизни. Разумеется, он мог уйти. Мог, но не ушел, и это в конце концов его личные проблемы. Непонятно другое: почему власть ведет себя как недальновидный рейдер? Власти, конечно, теперь не до стилистических тонкостей. Но зачем нужно было с такой настырностью уничтожать канал, который всегда был действительно первым? Вечная страсть к саморазрушению — наше всё. Гоголь так жаждал идеала, что в недостижимости его сжег книгу, а заодно и себя.

Взваливая тяжелый груз пропаганды на плечи не только Добродеева, который к такой ноше давно привык, но и более нежного, заточенного на творчество Эрнста, высокие начальники словно подталкивали канал к краю бездны. Политическое вещание от Константина Львовича и раньше складывалось по остаточному принципу, а теперь с этим просто беда. А ведь оно теперь составляет 16 часов в сутки прямого эфира. Из звезд, и то весьма условных, — один Артем Шейнин. Из новичков — Руслан Осташко, человек с богатой политической биографией и очень скудным представлением о профессии телеведущего. Примерно такими же словами можно охарактеризовать и Вячеслава Никонова, внезапного гроссмейстера «Большой игры». Впрочем, у него есть явное преимущество перед Осташко: он хотя бы знаком с падежами.

Все это, конечно, крохи по сравнению с подданными империи Добродеева. Один Соловьев, закаленный новейшей российской историей до состояния стального клинка, стоит всех первоканальских пропагандистов.

Итог многолетнего развития Первого канала можно, что называется, потрогать руками. В останкинской студии, где когда-то начинал Листьев в легендарном «Взгляде», оплоте свободомыслия, теперь снимается программа «Время покажет». Та самая, где несколько лет назад появился Шейнин с ведром дерьма. Эрнст любит повторять фразу: «Проговаривать время». Он и теперь его проговаривает как может.

* * *

Склеивание разрозненных кусков жизни приводит порой к неожиданным результатам. Сейчас на Первом праздник: возвращаются в эфир развлекательные программы. Начали с Дмитрия Борисова («Пусть говорят»), который взялся за дело основательно: его интересует будущее человечества.

У него в активе теперь не только баба Ванга, но и дед Ванга. Под этим ником кроется Иван Фомин 86 лет. Он входил в тайный отряд экстрасенсов от КГБ. Ясновидящие из спецслужб умели многое. Положил руку на карту, закрыл глаза — и сразу видишь расположение военных баз противника в любой точке мира.

Для более глубокого анализа темы Борисов призвал к ответу еще и контактеров, общающихся регулярно с пришельцами. Одна из дам (с чипом в животе) даже успела побывать на Венере и Марсе.

Кате Лель повезло меньше. У нее пришельцы вырвали три зуба, ничего не дав взамен. Вопрос о том, зачем инопланетянам зубы певицы, остался открытым. На него пока не может ответить даже экстрасенс из КГБ.