Эмпатия и везенье

evo_lutio — 19.01.2023 Вчера я написала, что эмпатия - это везенье.

По сравнению со слепыми зрячие выглядели бы очень везучими, если бы мы не знали, что в основе их везенья стоит просто зрение.

Эмпатия - способность понимать то, что чувствуют другие.

Это позволяет действовать эффективно и в смысле тактики, и с точки зрения стратегии. Отсюда и везенье.

Человек понимает, что чувствует другой, если может достоверно представить, что он сам чувствовал бы на его месте.

Есть две преграды для этой простой функции.

Самая главная преграда: человек не хочет представлять себя на месте другого.

Он не хочет этому учиться из-за эгоцентризма. Ему привычней и уютней жить в мире, где есть только один субъект - он сам.

Вторая преграда: когда человек хочет представить себя на месте другого, он не может отделить себя от своего места, он не может отделить себя от другого, потому что привык воспринимать других как продолжение своей субъектности.

Большинство людей не могут перенести себя на другое место, хуже того, не видят, что не могут.

То есть им кажется, что они легко ставят себя на чужое место, но они остаются на своем, им кажется, что они представляют другого, но они представляют себя.

Вот эти две преграды ("не хочет" и "не может") мы должны научиться преодолевать, чтобы развить эмпатию.

Начнем со второго, хотя первое и более актуально.

Чтобы психика могла производить отделения объектов от своего субъекта, требуется объективный наблюдатель, способный смотреть со стороны на процессы.

Такой наблюдатель называется самосознанием, на алхимических гравюрах он изображен в виде глаза, Всевидящего ока.

Объективный наблюдатель стоит в основе и эмпатии, и нормальной самооценки, и локуса контроля, и всех процессов, связанных с социальным ориентированием.

Гегель писал в "Философии искусства" об этом: "Лучшее, что можно сказать о критической деятельности – это то, что она открыла новое чувство, новый орган".

Идею о шестом чувстве высказывал Аристотель. Он писал, что чувств, фиксирующих внешние влияния, у человека всего пять, и призывал не искать ни одного более: зрение, слух, осязание, обоняние и вкус. Но существует некое обобщающее чувство, писал Аристотель, позволяющее оценивать объективно результат пяти чувств.

Поэт Николай Гумилев описал "шестое чувство" в одноименном стихотворении.

Прекрасно в нас влюблённое вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарёй
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать —
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И ничего не зная о любви,
Всё мучится таинственным желаньем,

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуяв на плечах
Ещё не появившиеся крылья,

Так век за веком — скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Анализируя это важное стихотворение, многие ошибочно предполагали, что речь идет об интуиции, о предвидении или о воображении.

Однако, Гумилев описывает не это. Он описывает иную потребность, а не способность удовлетворять старые потребности новым способом.

Он сравнивает новое, шестое чувство с пятью плотскими чувствами.

Плотские удовольствия Гумилев описывает как удовлетворение физических потребностей: голода, жажды, сексуального желания (мучений).

Но есть еще другая потребность, иного плана, которые человек тоже чувствует, но удовлетворить не может.

Он не может целовать, пить, есть зарю или поэзию, поэтому страдает от эстетического голода и духовной жажды.

У него нет органа, чтобы как-то удовлетворить и использовать эту свою потребность. Потребность уже есть, а возможности ее удовлетворить нет.

И поэт надеется на эволюцию, на то, что этот орган вырастет у человека, как когда-то у рептилий выросли крылья и они стали птицами.

Вот этот таинственный орган, который описывает Гумилев, имеет в основе своей эмпатию.

Это возможность взаимодействия субъекта с субъектом, тогда как пять других органов чувств обеспечивают взаимодействие субъекта с объектами, их потребление, их использование.

Даже взаимодействие с женщиной Гумилев описывает как взаимодействие с ее телом, то есть с объектом.

Взаимодействие двух душ или взаимодействие души с духом возможно совсем на другом уровне, совсем в другом качестве, два субъекта взаимодействуют без использования друг друга, складывая две воли в общее поле.

И этому взаимодействию нужно учиться, от природы его не заложено.

Возьмем для примера вчерашнее письмо. Самый первый эпизод знакомства автора с героиней:

"Мы классно общались на кэмпе, почему-то особенно запомнился одновременно смешной и милый момент, когда на пляжной вечеринке она подзамерзла, и мы вдвоем влезли в мою толстовку, и так и передвигались вместе в обнимку. Из негативных моментов получилось так, что она также понравилась одному моему товарищу, и мы в присутствии нее утраивали дружеские пикировки. Нам казалось это забавным, но, как Е. позже призналась, она в такие моменты чувствовала себя каким-то неодушевленным предметом. Как бы то ни было, когда в аэропорту мы все разъезжались по домам, и я предложил обменяться телефонами, она согласилась с некоторой неохотой. А когда я понял, что ее приехал встречать какой-то мужчина, хоть она и была раздражена на него за это, я решил не продолжать общение."

Из-за слияния автор приписывает девушке свои эмоции. "Классно общались", "смешной и милый момент", "вдвоем влезли", "передвигались вместе в обнимку".

Девушка замерзла ночью на пляже и автор использовал это, чтобы сократить физическую дистанцию. Девушке это не нравилось, как нам понятно из всего контекста. То, что автор использовал девушку, да еще делал это с уверенностью, что она счастлива шансу покуролесить, снизило его и без того небольшую СЗ, девушка почувствовала к нему легкое отвращение. Автор же остался в уверенности, что это он сам прекратил общение с ней, увидев другого мужчину.

Дальше автор будет лезть из кожи, вкладываться, заманивать девушку тусовками, подкупать подарками и поездками, но значимость его останется в районе нуля, периодически ниже, несмотря даже на то, что других вариантов у девушки нет и часики уже тикают.

Вы должны обратить внимание, что автор воспринимает девушку как предмет не потому, что ее значимость мала. Наоборот. Ее значимость очень велика и в том числе потому, что он воспринимает ее как предмет. Очень нужный ему предмет. Он хочет ее завоевать, хочет ее добиться, стремится ее присвоить, но совсем не обращает внимания на ее чувства, на ее отношение, потому что не видит ее субъектности.

В самом начале общения значимость очень пластична, мужчина очень легко может понравиться женщине, особенно одинокой, скучающей, в поиске. Если нет пропасти в социальной ОЗ, понравиться легко. Но для этого надо видеть в этой женщине субъекта.

Субъект от объекта отличается тем, что его реакция зависит не только от внешнего стимула, но и от собственного выбора.

Если вы видите перед собой стул, вы можете примерно прикинуть, сколько силы потребуется, чтобы отодвинуть его вправо на полметра или отбросить на три метра ударом ноги. Вы можете подойти и плюхнуться на него задом, не глядя, просто потому, что заметили этот стул. И очень мало риска, что вы упадете на пол. Стул не сможет отпрыгнуть сам и пнуть вас в ответ не сможет, он не сможет заголосить и убежать. Максимум - у него может сломаться ножка или какой-то шутник, субъект, а не объект, быстро отодвинет его, когда вы вознамеритесь сесть.

То есть когда мы имеем дело с объектом, мы должны учитывать его статичные характеристики, то есть вес, размер, и остальное уже рассчитывать исходя из своих возможностей и желаний. А еще обратить внимание, чей этот объект, нет ли другого субъекта, кроме нас, кто имеет на его виды или даже права.

Примерно так наш горемычный автор из последнего письма и относится к возлюбленной.

Ее вес и размер ему нравятся, ее черты лица ему приятны. Остальное он рассчитывает исходя из своих желаний и внешних условий. Холодно? Предложить влезть в его толстовку и дальше уже пытаться вовлекать в физический контакт. Потому что размер и вес нравятся и объект находится в физической доступности. Эмоции автора тоже интересуют, но исключительно свои собственные, которым назначается статус "наши", "нам", "мы". Когда девушка ускользает, автор продолжает методичное преследование. Кто-то еще предъявляет на эту симпатичную вещь свои права, поэтому автор вступает в пикировку. "Им" с конкурентом весело, а когда девушка выражает досаду по этому поводу, автор испытывает умиление. "Призналась, что чувствует себя неодушевленным предметом", бедняшка, с ней надо быть тактичней, с такой хрупкой.

То есть автор не только не видит отношения девушки, он вообще не подразумевает, что у девушки может быть какое-то отношение. Ее встречает в аэропорту другой мужчина, вот это проблема, а если бы нет, автор не свернул бы с курса. То есть мужчинам автор какую-никакую субъектность позволяет в своей картине мира, а девушкам нет, потому что девушки - это то, чего ему хочется взять, или не хочется, и тогда он их "бросает". Женщины объективируют мужчин точно так же, потому что те - желаемые для них объекты.

Сколько раз вы читали гневное осуждение объективации мужчинами женщин? Преподносится так, будто это плохо для женщин, а не для тех мужчин, которые не видят в женщинах субъектов. В реальности же женщины объективируют мужчин так же часто, потому что эгоцентризм не зависит от пола. И страдает от объективации тот, кто объективирует других, потому что теряет шанс на контакт с ними, а значит и понравиться не сможет, сможет только вызывать раздражение.

Из того же письма:

"В течение недели мы продолжили переписываться, в один из вечеров она написала, что хотела заварить чай, а у нее даже чайника нет в новой квартире, и я внезапно для себя рванул в круглосуточный магазин электроники, купил там чайник и привез ей. Она, конечно, очень удивилась и прознесла тогда фразу, которую я слышал потом не раз: "Д., ты сликом милый". Причем, звучало это скорее насмешливо или иронично. И когда я спросил, хорошо это или плохо, она ответила "Не знаю".

В следующие выходные я снова играл турнир, она опять пришла поболеть, но в этот раз ходила болеть исключительно за моего бывшего напарника, а в конце и вовсе уехала с ним, когда он предложил ее подвести.

И меня в тот момент это выбило из колеи. На следующий день я набрал ей, но звонок сразу же сбросился, так что мне показалось, что она и вовсе меня заблокировала (тогда я ещё не знал, что большую часть времени ее телефон находится в режиме «Не беспокоить»). Через несколько часов она перезвонила, я предложил ей погулять, но она не захотела. Пускаться в какие-то выяснения не было никакого смысла, каких-то дальнейших ходов я тоже не видел, так что начал смиряться с мыслью, что эта история для меня закрыта".

"Продолжили переписываться" - это его бойкий паровоз и ее вялые ответы на его инициативу. Отказаться от общения с ним ей должно быть сложно: он помогал ей с квартирой и у них общая тусовка, где есть интересные для нее мужчины. Почему эгоцентрики всегда путают "я писал" и "мы переписывались"? Потому что их фокус всегда на себе, а другой воспринимается как неодушевленная половинка.

Он ждет приглашения в гости и поэтому когда она что-то говорит про чайник, он воспринимает это как приглашение. Но она милостиво берет чайник и выпроваживает его.

Обратите внимание, он не прет танком на объект лишь потому, что свойства объекта говорят о хрупкости. Она не приветствует нажимы, в опыте автора девушки не приветствовали нажимы, иначе бы он обязательно нажимал, требовал, качал права. То есть его видимая обходительность, беготня с чайниками и букетами цветов, касается свойств объекта, а не субъекта. Хрупкую вещь вы не будете хватать и кидать, вы возьмете ее осторожно и держать будете аккуратно. Это не имеет никакого отношения к восприятию субъекта. В субъекте самое важное, что тот сам решает, хочет ли он, надо ли ему, им нельзя манипулировать, на него нельзя давить щипцами, ни грубыми, ни мягкими, ни явными, ни скрытыми, не надо его никак принуждать, заманивать, никуда не надо тянуть, толкать. Субъект должен действовать сам, спонтанно, должен поступать согласно своей личной воле, с охотой, с удовольствием, а от любого нажима он будет уходить.

Я сейчас поищу письмо нерыбы и мы попробуем увидеть в нем, как проявляется субъектное отношение к партнеру.

Но обратите внимание, в последнем фрагменте автор обижается, когда появляется конкурент за вещь, а потом решает отказаться от беготни за девушкой, когда доступ к ней заблокирован физически.

Все остальное время он от себя без ума и роман его развивается успешно и бурно.

Если бы мы читали письмо не рапана, а нерыбы, мы бы видели фокус на эмоциях девушки, на ее отношении.

И вот вам вопросы: какие ходы выберет нерыба?

1. Малознакомая, но симпатичная девушка замерзла на пляжной вечеринке, а толстовка только одна и надета на нем.

2. Девушка, которая держит формат общения "просто друзья", жалуется, что в квартире нет чайника.

3. Девушка, за которой мужчина ухаживает, уезжает с другим.

Обратите внимание, во всех трех вопросах имеет значение позиция, то есть границы КП, которые выстраивает девушка и которые автор полностью игнорирует. 1. Они мало знакомы и симпатична она ему, а не он. 2. Формат у них "просто друзья", а не то, что мерещится автору. 2. Это он за ней просто ухаживает, а не она его девушка.

Вот это первый шаг к эмпатии - начать хотя бы просто замечать отношение второго человека, его волю, его право выстраивать границы общения, не думать, что все зависит только от собственной мотивации, учитывать мотивацию человека.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив