Эхо Петербурга. Полный текст

diak-kuraev — 19.07.2012 11.07.2012, 13:05, «Гость в студии “Эха Петербурга”» — Андрей Кураев

Н. КОСТИЦИНА: 13 часов 6, почти уже 7 минут, у микрофона Наталья Костицина, здравствуйте! И до половины часа, с перерывом на новости и почти до без четверти мы в эфире будем общаться с протодиаконом, профессором Московской духовной академии Андреем Кураевым. Здравствуйте!
А. КУРАЕВ: Добрый день.
Н. КОСТИЦИНА: Вопросов у меня немало, также немало вопросов по нынешней и политической ситуации, и роли РПЦ в политической ситуации в стране, но все-таки хотелось бы начать с вашего визита в Петербург. В эти дни у нас проходит международный фестиваль «Академия православной музыки», и вот я обратила внимание, что там не только непосредственно мужские хоры из монастырей — и певчий Валаамского, и Зеленецкого монастырей, — там приехал ансамбль из Грузии, ну и т.д., и т.д. И в рамках вот этой «Академии православной музыки» завтра вы проведете такую, миссионерскую проповедь, да?
А. КУРАЕВ: Ну, смотрите — сам по себе этот проект, он интересен чем? Вот, скажем, у государств России и Грузии крайне напряженные отношения, и эхо той войны четырехлетней давности все еще слышно в наших политических отношениях. И тем не менее, это не мешает добрым отношениям между нашими церквами и участию церковного хора грузинского. Не первый раз на аналогичный фестиваль, который организует «Академия православной музыки» в Петербурге, приезжают грузинские коллективы. Дальше, есть конфликты между церквами православными. Например, Македонская православная церковь уже полвека находится в расколе и не контактирует ни с кем из других православных церквей — ни с Сербской, ни Греческой, ни Русской, — а, опять же, на этот фестиваль приехал македонский церковный хор, и, пожалуй, это тоже очень необычно. Вот, сегодня вечером он выступает в зале Консерватории, да?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: В Капелле.
А. КУРАЕВ: В Капелле, в Капелле выступает, да?
Н. КОСТИЦИНА: В Капелле.
А. КУРАЕВ: Так что, сам по себе — этот фестиваль это необычная площадка, которая помогает находить, сохранять и создавать новые ниточки между народами, между разными этническими православными культурами. Опять же, нет у нас церковного общения с египетской христианской церковью, с церковью коптов, коренного населения Египта. Там есть православная церковь, в Египте, но это греки, живущие там, а вот потомки фараонов — это копты. Они не мусульмане, потому что мусульмане — это пришлые арабы там, а коренное египетское население, это копты, они христиане. Есть вероучительные некоторые тонкости, нас разделяющие. Церковного общения нет, но, опять же, их хор здесь присутствует, мы будем рады услышать их опыт пения. А что касается события, ради которого я приехал — я приехал не только послушать, не только познакомиться с людьми, не только воспринять нечто, но и принять участие в том событии, которое будет 14 июля в Исаакиевском соборе. Что там будет необычного? Ну, прежде всего, то сочетание, которого никогда не знала история российской культуры.
Н. КОСТИЦИНА: А именно?
А. КУРАЕВ: А именно, имперский храм, храм, в котором всё величие XIX века, храм подчеркнуто европейский, соперник собора Святого Павла в Лондоне или Святого Петра в Ватикане, и вот, в этом имперском, европейском храме будет впервые, наверно, в его истории звучать допетровская церковная музыка. Древние русские распевы, вся литургия, вся служба — не концерт, а именно вся реальная служба, а вообще, это достаточная редкость для Петербурга, чтобы в Исаакии была служба, а здесь она будет служиться не концертным пением, партесом, характерным для XVIII—XIX веков, а, будут звучать древние знаменные распевы былых столетий.
Н. КОСТИЦИНА: Которые, извините, вы будете разъяснять, объяснять?
А. КУРАЕВ: Распевы я не смогу объяснить, я не профессионал…
Н. КОСТИЦИНА: Нет, ну о чем…
А. КУРАЕВ: А содержание да, содержание конечно, но это следующий срез. А вот просто мне интересно, как эти две культуры встретятся, я сам не знаю. То есть, мне самому будет интересно, вот, попробовать ощутить (неразборчиво)…
Н. КОСТИЦИНА: А в чем разность культур?
А. КУРАЕВ: Ладно, вторгнусь не в свою сферу. Вот, различие, скажем, нотной фиксации пения и крюковой, древней допетровской. Нота фиксирует высоту звука, высоту его звучания, тональность и длительность, а крюк фиксирует переход. Есть дорожный указатель «Москва вот там», а есть дорожный знак «поверните направо». Он не указывает цель, куда вы должны приехать. Указатель «такой-то магазин вот там» — это нота, а знак «повените налево» или «скорость не выше 40» это крюковое письмо. Оно в этом смысле векторное. Оно динамично, оно фиксирует переходы, а не статику. Ноты — это фотофиниш, это набор статичных кадров. Как ты дойдешь от этой ноты вот к той ноте — это твои проблемы. А в крюке, напротив, фиксируется переход, но при этом не фиксируется цель этого перехода. Это сам образ движения. И в этом смысле это что-то очень еврейское и ветхозаветное. Потому что мы привыкли говорить «шесть дней творения в Библии», на самом деле, там ночи творения: «был вечер, было утро, день такой-то». Вот, сам прорыв в новое состояние, это некое ночное таинство, а потом, днем, эта новая энергетическая масса застывает и обретает узнаваемые черты. Оформление это уже функция дня, а ночь — это прорыв и движение. Вот это, мне кажется, очень близко к крюковой средневековой культуре пения.
Н. КОСТИЦИНА: 14 июля, это начало в 10 утра, правильно я понимаю, да?
А. КУРАЕВ: Да, в Исаакии.
Н. КОСТИЦИНА: И вход свободный в Исаакиевский собор?
А. КУРАЕВ: Вход, естественно, свободный, потому что это служба, а не концерт.
Н. КОСТИЦИНА: Я напоминаю, что у нас Андрей Кураев, протодиакон, профессор Московской духовной академии. Ну, давайте теперь к вопросам, который пришли от наших слушателей, и которые, соответственно, есть у меня. И…
А. КУРАЕВ: Я только еще другого не сказал…
Н. КОСТИЦИНА: Да.
А. КУРАЕВ: Я ничего не понимаю в крюковом пении все равно, несмотря на то, что я до этого десять минут об этом чего-то говорил. Я буду просто слушать его. Но, кроме того, есть и второй срез, тоже неожиданный, и тоже, наверно, он вызовет некоторую аллергию у всей архитектуры Исаакия, потому что это будет уже что-то или из I века, или из XXI века. Мы будем мешать людям молиться. То есть, я буду мешать людям молиться, потому что перед почти каждым песнопением я буду брать слово и говорить: «Вот сейчас на литургии происходит то-то и то-то, и это означает то-то и то-то». Видите ли, у каждого из нас есть наверняка множество людей знакомых, близких и дорогих нам, которые говорят нам: «Я, в общем-то, как бы и верующий, и Бог у меня в душе, и против церкви ничего особо не имею, и в храм бы пошел, только там всё непонятно. И дело не только в языке, а просто словесная, речевая, музыкальная эстетика церкви непонятна, и поэтому если б мне объяснили, я бы пошел, а мне никто не объясняет, поэтому что я там дураком буду стоять?» Вот, мы и сами так говорили, и слышали такие слова. Вот, для того, чтобы помочь таким людям, есть такой проект — иногда в некоторых храмах, в крупных городах, проводить так называемые «миссионерские литургии», то есть, службы с пояснением, что означает то или иное действие, происходящее в храме. Кто это знает, идите в этот день в соседний храм, но если это будет регулярное, а не разовое событие, все будут знать, — в таком-то храме каждую первую субботу месяца проходит служба с пояснениями, и люди смогут туда приходить.
Н. КОСТИЦИНА: То есть, это будет такой, вот, не знаю, опыт новый, который потом будет внедряться в церквах?
А. КУРАЕВ: Ну, да, да.
Н. КОСТИЦИНА: Да? Ну, вот вы говорили, что о крюковом пении вы не понимаете, но в Интернете, я думаю, что вы много что понимаете, поскольку вы ведете свой живой журнал, и вы блоггер, и оставляете различного рода мнения по тем или иным событиям. И наверное — да не наверно, я уверена, — вы в курсе вы в курсе о внесении поправок в законопроект о создании «черных списков» сайтов, и многие эксперты говорят о том, что вот эти вот поправки внесенные, они приведут к цензуре в Интернете. А все это подается под, в общем, нормальным соусом, таким вот, ну, хорошим в плане того, что никто… ну, как бы борьба с детской порнографией, с сайтами, размещающими вот эту информацию.
А. КУРАЕВ: Да, повод самый благородный и хороший, но черт обычно в нашем праве прячется в словечке «и иное». «Иное», «другое» или «список устанавливается отдельным решением», то есть, парламент гласно проголосовал за одно, а потом выясняется, что список этих сайтов будет устанавливаться, МВД или управлением «Э» ФСБ и т.д., и у них могут быть свои интересы и свои критерии, вот в чем дело. Второе — там вполне могут оказаться какие-то, такие вещи, не имеющие внятного толкования. Скажем, что такое экстремизм?
Н. КОСТИЦИНА: Но у нас нигде внятно это не толкуется.
А. КУРАЕВ: Да. И третья проблема состоит в том, что если однажды разрешили создать технико-полицейскую машину, контролирующую один сегмент Интернета, значит, этот опыт накопившийся потом позволит перейти на другие сегменты, при желании. А дело в том, что пока что опыт нашей государственности не дает нам оснований считать, что такое желание никогда ни у кого не проснется. Вот в этом есть ряд опасений. И есть, в то же время, четкое понимание того, что и в самом деле сохранять Интернет как пространство абсолютной вседозволенности тоже невозможно.
Н. КОСТИЦИНА: Где золотая середина?
А. КУРАЕВ: Не знаю. Если бы знал, я бы уже был депутатом, как минимум. Я не таков, поэтому не знаю.
Н. КОСТИЦИНА: Скажите, вот то, что… ну, вот, последнюю неделю, это, прежде всего вот этот закон о введении поправок в законопроект, перед этим закон об НКО, как иностранные агенты, возвращение статьи о клевете в Уголовный кодекс — не кажется ли вам, что это, ну, цепь, приводящая к закручиванию гаек, и одно…
А. КУРАЕВ: Кажется. И в этом смысле я кричу: «Ау! Владислав Сурков, где ты?» Ну, потому что это не умно ставить такое событие в такой ряд. Ну, с точки зрения пиара государственного. Это что - проблема именно сегодняшнего лета, вот эта борьба с детской порнографией? Что, нельзя было это раньше сделать или подождать годик, чтобы вот эти, какие-то более такие, полицейские акции прошли бы, если они считаются необходимыми? А на сегодняшний день, в таком контексте, в таком ряду это воспринимается, даже если авторы закона сами так не считают… Но должен же хоть кто-то понимать, а как это воспринимается людьми со стороны, за пределами Государственной Думы и ее тусовки.
Н. КОСТИЦИНА: Главное событие теперь, наверное, этого лета, хотя лето еще не закончилось — это трагедия в Краснодарском крае, и, опять же, я в вашем блоге увидела в сердцах брошенную реплику, ну, судя по всему, касающуюся того, как власти и не предупредили, и … про причине того… вот это, стихийного бедствия погибло немало людей, вы сказали о том, что, может, наконец-то губернатора Ткачева снимут. Вы не изменили, в данном случае, вот, своего мнения по поводу этой ситуации?
А. КУРАЕВ: Вы знаете, если губернатор Ткачев сам первым делом снимает руководителя пострадавшего Крымского района, значит, он считает, что дело не только в осадках. Значит, были какие-то человеческие промахи. Если это так, то возникает вопрос, а недостатки у нас только в Консерватории или в Капелле тоже? Или где-то еще? Вот, поэтому раз ты снимаешь руководителя района, давайте хотя бы, пусть граждане целого региона помечтают, может, и для нас может прийти новая жизнь.
Н. КОСТИЦИНА: Что касается непосредственно участия и служителей церкви в пострадавшем районе? Немало было информации, как священники помогали, вытаскивали людей. Один из священников, вот, я сама читала, просто, вот, ну, что в разбитое окно бросился, спас бабушку — в общем, проявляли различного рода мужество, в общем, героизм…
А. КУРАЕВ: Нормальное человеческое поведение, да.
Н. КОСТИЦИНА: …но на самом деле, наверно, нормальное человеческое поведение. И между тем — вот, опять я возвращаюсь к тому, о чем пишут в блогах, — была информация и призыв, значит, людей, которые оказались, вот, в этом эпицентре событий… Читаю: «Было широко распространено обращение верующих мирян предстоятелю РПЦ с просьбой помочь в размещении лишившихся крова жителей со ссылкой на так называемую “дачу патриарха”, которая находится недалеко от мест ужасных событий». Это, вот, было в в Дивноморском, в селе. Что-то вам известно про это? И реакция РПЦ?
А. КУРАЕВ: Нет, в Дивноморском храм принял у себя беженцев. Это подворье Троице-Сергиевой лавры, оно строилось в конце 1990-х годов еще для реабилитации и лечения больный монахов Троице-Сергиевой лавры. Это такой обычный небольшой приходской паломнический центр. Я там бывал. Для отдыха там, признаюсь, нет никаких условий, потому что это центр поселка, вокруг стоят три ресторана с ночным режимом жизни, то есть, это была одна из самых кошмарных ночей в моей жизни. Койка ходит ходуном от звуков дискотек окрестных, так что монахам там не очень-то отдохнуть. Для монахов там не отдых, а служение, потому что люди — и местное население, и отдыхающие приезжают, — с ними надо быть. Гостиницы никакой у них нету, но они свою кухню открыли для людей, которым нужна еда, в храме предоставили ночлег, и несколько дней, там жили приезжие… То есть, у местных жителей есть свои проблемы, но у них есть какая-то опора, МЧС про них заботится и т.д.. Но почему-то у нас почти не говорят о том, а что же с отдыхающими, у которых и документы наверняка пропали, и деньги, и прочее, и у них нет в зоне бедствия ни знакомых, ни жилья. Вот для таких людей подворье как раз и открылось. А другое дело, это собственно Патриаршее подворье, где, была недавняя летняя сессия Синода.Это уже другое место. Я не знаю, какие там расстояния, честно сказать. Но насколько я знаю, там просто еще стройка. Я я беседовал с людьми, которые ездили туда месяц назад на заседание Синода, епископы, и они говорят, что им пришлось снимать гостиницу в городе, потому что в самой резиденции там не было жилья.
Н. КОСТИЦИНА: То есть, по вашей информации, просто там, в общем, нет возможности, поскольку идет стройка, разместиться людям, которые там потеряли кров, в данном случае?
А. КУРАЕВ: Нет, возможность всегда есть, но она ничем не отличается от любого другого места. То есть, всегда можно договориться с МЧС, с армией — давайте, палатки поставим, здесь армейскую кухню, — это же можно хоть где, хоть в Ливадийском дворце, хоть на соседней лужайке. Но сами по себе эти стены можно использовать только с помощью привлечения армии, чтобы насытить все это койками, кухнями и т.д., поставить переносные туалеты на соответствующее количество людей.
Н. КОСТИЦИНА: Я напоминаю, что у нас Андрей Кураев. Новость дня сегодняшнего, поскольку решение Хамовнического суда — был отклонен иск Общества защиты прав потребителей, которые считают, что деятельность в церквах торговая не отвечает требованиям законодательства, и суд, выслушав мнения сторон, не нашел нарушения закона. То есть, «Позиция РПЦ заключается в том, что посетители храма безвозмездно получают предметы религиозного назначения, а в отношении каждого предмета указывается рекомендуемая сумма пожертвований, которая ни в коем случае не является обязательной». Вот, в данном случае, как-то немножечко… я думаю, что все люди, которые заходили в церковь, ну, они были уверены, что они покупают предметы культа. Вот, в данном случае, как-то, вот, реальность с решением суда здесь расходится.
А. КУРАЕВ: Так. Представьте себе, что, у вас есть ребеночек любимый. И вот, представляете, я ваши отношения с вашим ребенком начинаю описывать на языке физиологии, права, биохимии и т.д. Значит, так, подходя к ребенку, напрягаете лицевые мышцы и губные, так, чтобы ваша верхняя и нижняя губа вытянулись вперед, образовали трубочку, и потом эпителием своих губ прикасаетесь к эпителию вашего ребенка, и так десять раз в день. Вроде я все правильно описал, но вышло что-то очень чудовищное, да? Вот, точно так же когда язык человечности, внутрисемейный язык переводится на язык биохимии или права, или социологии, всегда возникают такие проблемы. Да, в самой церкви есть такое убеждение, что я приобретая ли там свечку ли, или книжку, диск, иконку делаю некое пожертвование храму. Но когда эта семейная ситуация понимания перенесена в холодные просторы судебных коридоров, и это начинают переводит на язык права, получается действительно что-то невероятное. То есть, когда не священник, а судья определяет, что, оказывается, эти вещи мне бесплатно дарят в расчете на добровольное пожертвование в определенной сумме. Когда это читаешь в чужом тексте, действительно, возникает некий диссонанс.
Н. КОСТИЦИНА: Вы знаете, я могу привести — ну, может быть, я как бы слишком так, общо задала вопрос — я могу привести тут пример, то увиденное мною, например, в церквах в Грузии, в грузинской церкви. Ты когда там покупаешь ту или иную икону, или предмет, значит, который… ну, там, крест или т.д., и т.д., спрашиваешь, сколько это стоит, и говорят: «Сколько дадите».
А. КУРАЕВ: На Руси вообще так считалось, что иконы продавать нельзя. Поэтому иконописец дарил икону. А дальше — сколько желаешь, поддерживаешь. Причем деньги нельзя было передать из рук в руки. То есть, вот, положил на стол - и всё. Икона — святыня, она как бы не моя, она для Бога, поэтому я не могу за икону получать деньги. Такое переживание действительно было на Руси и в русской культуре. Очень много из того, что сегодня происходит в церковной жизни, многие непонятки возникают именно из-за того, что мы перешли от архаичного уклада жизни к мегаполисному, к некоей анонимности, обезличенности. Когда-то можно было и дверь не запирать, уходя из дому, когда-то можно было полагаться на честное слово купца и т.д., не записывая контракты. В современном обществе, когда мы безлики, легко потеряться и т.д., эти фамильярные, в смысле, семейные, теплые человеческие отношения, конечно, теряются, и надо их чем-то компенсировать. Вот отсюда возникает масса проблем. Второе — скажем, Троице-Сергиева лавра. Там никаких ценников на свечи не существует. Свечи свободно лежат — взял, рядом без всякого присмотра ящик с прорезью для монеток, сколько хочешь, бросил туда. И Лавра в прибыли. Некоторые московские храмы в 1990-е годы попробовали этот опыт перенести в Москву.
Н. КОСТИЦИНА: И что?
А. КУРАЕВ: Прогорели. Почему? Потому что, когда человек едет в Лавру, далеко, это сознательная цель, он понимает цель своего путешествия и усилия. А если это просто между делом на пять минут забежал в храм, по дороге на работу или в магазин в обычном нашем, таком, мегаполисном режиме спешки, возникает ощущение — раздаточный материал, халява, на этом сэкономлю. Второй аспект. В Греции свечи бесплатно лежат во всех церквах, и церковь от этого не в убытке. Почему? А потому что там есть уроки Закона Божия обязательные в школе. Там все это объясняют людям сызмальства. Но когда нормы жизни, принятые в христианском обществе, мы пробуем принести в общество реально весьма и весьма атеистическое или, скажем так, потребительское, не меняя его идеологических ориентаций, то не срабатывает, далеко не всегда срабатывает.
Н. КОСТИЦИНА: То есть, скажите, все-таки… то есть, церковь, она может и должна осуществлять вот такую, коммерческую продажу внутри храма? Это вопрос, который задали наши слушатели.
А. КУРАЕВ: Ну, сама церковь, действительно, не считает это продажей. Другое дело, что, скажем, я бы предложил четко разделять — скажем, в том же храме Христа Спасителя — религиозные предметы, выражающие религиозные чувства человека или способствующие его осмыслению своей веры (свечи, иконы, книги, диски) от просто сувенирной продукции, связанной с матрешками и т.п. Простите, считать матрешки, которые там продаются, пожертвованиями или подарками немножко трудно. Поэтому может быть, имело бы смысл поставить две лавки, одна из которых работала бы в соответствии с тем, что хочется Обществу потребителей, а вторая, в которой были бы, собственно, церковные вещи. И третья (может быть, даже третья, отдельная точка) — те вещи, которые из храма вообще не будут вынесены, те же свечи, которые здесь же и останутся. То есть, я беру свечку и кладу рядом копеечку, которая будет потрачена на то, чтобы потом этот храм очистить от копоти моей свечи.
Н. КОСТИЦИНА: У нас секунд двадцать остается до ухода на новости. Так, ну, я думаю, что, наверно, не успеем уже. Но, хотя, в любом случае, хотелось бы начать разговор уже в 35 минут о деле Pussy Riot, вы — да, да, да, да, да — один из немногих, кстати, людей, имеющих духовный сан, который, в общем, высказался в самом начале об этом деле, ну, скажем так, дал адекватную оценку, с точки зрения многих, этому делу.
* * *
Н. КОСТИЦИНА: 13 часов 34 минуты. Я напоминаю, что у нас Андрей Кураев, протодиакон, профессор Московской духовной академии. Дело Pussy Riot. В понедельник городской суд Москвы оставил под арестом участниц группы до 24 июля. Было обращение большого числа деятелей культуры, было письмо Ивана Охлобыстина, который сказал о том… да и, в общем, деятели культуры пишут о том, что это дело, в общем, не делает чести российской православной церкви, ну вот, что все признают, что дурость совершили, но вот так вот держать, столько времени под арестом… Первый вопрос — почему, с вашей точки зрения, не возымело никакого действия вот это письмо деятелей культуры, и нет ли у вас опасения, что это дело закончится уголовным сроком?
А. КУРАЕВ: Ну, во-первых, я считаю, что каждый день, проводимый этими женщинами в заключении — это, скорее, удар по Русской православной церкви, мне кажется, это не в наших интересах совсем. Второе. При этом, тут действительно подвисшая ситуация вокруг этого, когда всем понятно, что она тупиковая. Уверяю, даже из моих разговоров в Патриархии, там точно такое же есть недоумение – как и что здесь можно изменить. Ведь это не церковный суд. Когда некие эксперты писали, справку о том, какие они ужасные преступницы, они ссылались на церковные каноны поздней античности и раннего средневековья. Но ведь дело в том, что даже в тех самых канонах максимальное наказание — это отлучение от церкви, от причастия церковного, но это не тюрьма, не костер, не ссылка, не порка и т.д. Церковное наказание… Всегда разделялись в русском праве древнем наказания церковные и «градские казни». Городская казнь — это, уже светское наказание, и это не по церковному ведомству, а церковь может только сделать внушение. Церковные каноны только это и предполагали. Ну, естественно, церковные каноны таковы, что не надо плясать на солее храма, выкрикивать какие-то свои частушки, вопелки, свистелки, хрипелки и т.д.. Но от церковного дистанцирования, когда церковь говорит: «Это не наше, вы ставите себя вне церкви, мы не в одной общине с вами, получается» и до тюрьмы дистанция-то огромная. Так что есть ситуация тупика, и этот тупик, я бы сказал, он и правовой, и, в некотором смысле, идеологический, потому что в течение нескольких десятилетий, столетий вектор развития гуманитарной мысли и правовой, в том числе, в Европе работал в сторону обоснования достоинства, прав и свобод индивида. А вот встает вопрос, когда я чувствую себя задетым не в качестве отдельного человека, прописанного в такой-то квартирке, а в качестве члена некоего сообщества — этнического сообщества, религиозного, профессионального и еще какого-то. И вот, в этом случае, если я считаю, что я оскорблен, в качестве члена определенного сообщества, возникают вопросы. Первое — кто может быть надлежащим истцом? Если кто-то сказал: «Все негры козлы». Я - негр, но мое имя не было упомянуто в этой фразе, могу ли я подать в суд, и сказать: «Я оскорблен»? А если я не негр, а просто считаю, что я обязан оскорбиться, услышав такую фразу? Могу ли я подать в суд, будучи блондином голубоглазым? Могу ли я скинхеду, который это сказал, сказать: «Идем в прокуратуру»? Значит, проблема надлежащего истца, проблема, опять же, правовых мер по отношению к тем или иным оскорблениям групп людей. В нашем праве это внятно не проговорено. Отсюда вот эта странная коллизия, когда пробуют это к какому-то хулиганству свести или, напротив, пробуют поднимать средневековые церковные каноны.
Н. КОСТИЦИНА: Ну, вот вы говорите, что даже в Патриархии ведутся эти разговоры, и понимают все, что зашло в тупик это дело, вы говорите о том, что чести не делает. Но выход-то из тупика, в общем, кто должен в таком случае найти? Или это будет как бы…
А. КУРАЕВ: В таких случаях Президент Путин, как и Президент Медведев, обычно отвечают: «Суд у нас независим».
Н. КОСТИЦИНА: Угу. Вы верите в это?
А. КУРАЕВ: Хорошо, что они так научились отвечать. (Смеется.) То есть, понимание такое должно быть. Оно есть, и это уже хорошо. А какая дистанция от понимания до реализации, это я не знаю, я не пророк.
Н. КОСТИЦИНА: Ну, все-таки, ваши ощущения — закончится это уже наказанием непосредственно? Там сколько, до семи лет, по-моему, полагается?
А. КУРАЕВ: Понимаете, очень много серьезных, влиятельных и ответственных лиц из высших эшелонов власти говорили о том, что они не видят тюремной перспективы, начиная от Валентины Матвиенко или Президента Медведева, еще во время его президентства, когда он говорил, что эти девицы получили то, что они хотели — пиар. Или, скажем, министр юстиции Александр Коновалов прямо сказал, что он не видит тюремной перспективы. В нашем праве должно быть многообразие наказаний, не только тюрьма, но что-то другое — там, те или иные общественные работы, в том числе работы по самообразованию, например. Будь моя воля, я бы понудил этих девиц сдать экзамен по богословию на основании книжек диакона Андрея Кураева, вот это наказание было бы очень сильное для них.
Н. КОСТИЦИНА: Понятно. Андрей Кураев. Вопрос, который тоже, в общем, беспокоит очень многих наших слушателей. Ну, вот, в частности, и у нас тут, в Петербурге была акция «Воинов жизни», которые говорили о необходимости уголовного преследования Pussy Riot, и, вот, православные активисты, которые стояния устраивают, говорят о том, что очерняют церковь. Вы считаете, что в последнее время идет такая, волна очернения Русской православной церкви?
А. КУРАЕВ: Знаете, в нашей жизни есть всё, поэтому есть и очернители, есть и обелители, всё есть. Но тут вопрос, на что надо обращать внимание Помните, это у Бернса в переводе Маршака: «Где ты была, сегодня, киска? / У королевы, у английской. / Что ты видала при дворе? / Видала мышку на ковре». То есть, конечно, можно прищуриться с высоты церковной мысли и заметить каких-то там блоггеров, которые где-то там пометом исходят в адрес церкви. Можно, конечно, прищуриться, их заметить и тм самым сделать их равновеликими Церкви оппонентами. Но на основании такого рода блоггерского помета говорить, что идет война против церкви — это значит, что мы, церковь Христова, станем в один ряд вот с этими уличными хулиганами. Даже не уличными. Уличные хулиганы — это более-менее мужественные люди, они рискуют своим лицом, задницей, в конце концов и т.д. Вдруг нарвутся на Валуева в этом темном переулке, на улице? А Интернет-анонимность совершенно безнаказанна, здесь можно распоясаться.
Что же касается серьезной прессы, то здесь я не вижу такой волны. Есть серьезные вопросы. А вот качество ответов, признаюсь, хромает. Есть серьезная антицерковная волна в западной прессе, но она отличается от того, что у нас, в России. Потому что, понимаете, «Эхо Нью-Йорка» критикует христиан за то, что они христиане, то есть, это расхождение фундаментальных ценностей, там отношение к моногамной семье, например —должна ли быть семья моногамная, патриархальная и т.д. То есть, христиан критикуют за некоторые принципиальные христианские ценности, а «Эхо Москвы» критикует христиан в России за то, что мы недостаточные христиане, что мы с нашей же Библией, с нашим Евангелием плохо себя соотносим. Это очень разные ситуации.
Н. КОСТИЦИНА: У нас остается буквально две минуты. Хорошо известный депутат, вам хорошо известный депутат Милонов, в частности, выступил со следующим. Он говорит о том, что у него есть идея про законопроект, который бы защищал права верующих людей на получение образования для своих детей, отделенного от атеистических учений. Вот, с вашей точки зрения, есть перспективы у таких законов для воплощения в жизнь.
А. КУРАЕВ: Это интересно. Мы с ним об этом не беседовали, и я этот законопроект не читал, но идея красивая. Я вообще сторонник того, чтобы были образовательные ваучеры у детей, и чтобы было таким образом установлено равноправие разных образовательных проектов. Захотели родители - ребеночка отдали в школу, скажем, религиозную, этническую, но ребенок не должен страдать из-за того, что его родители те или иные фанатики, и поэтому его знание математики, географии и истории должно быть на общем стандарте, уровне. Но если эта школа не государственная, то пусть преподавание вот этих обязательных дисциплин все равно оплачивает государство, а родители дополнительно оплачивают только какие-то конфессиональные или этнические факультативы. Ну, а теперь дальше. Есть какие-то совсем пограничные области, где возникает проблема совместимости в интерпретации тех или иных фактов в обычном курсе преподавания светского предмета. И вот в этом случае тоже надо подумать над тем, как не допустить вторжения в область убеждений.
Н. КОСТИЦИНА: Ну что ж, спасибо большое. Андрей Кураев был в студии «Эха Петербурга». Завтра, 14 июля, в Исаакиевском соборе будет божественная литургия Святого Иоанна Златоуста…
А. КУРАЕВ: Только это не завтра, а 14 июля.
Н. КОСТИЦИНА: А, 14-го, 14-го, да. Значит, когда будет ваша (единственно, два слова) миссионерская проповедь, еще раз напомните?
А. КУРАЕВ: Исаакиевский собор, 10 утра, 14 июля.
Н. КОСТИЦИНА: 14 июля. Спасибо!

http://www.echomsk.spb.ru/projects/intervyu-na-ehe-moskvy/andrey-kuraev-2.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив