Её последняя роль (полностью)

alfare — 18.01.2023 За эти недели получилось только что дописать вот этот "рассказик". Фильм "Evergreen" (1934) с чудесной Jessie Matthews (о которой вообще надо писать особо) закончил картинку, хотя и обидно упростил сюжет (как это обычно и бывает с процессом измерений), который мыслился мне на уровне почти романа, но пусть будет пока синица...

скачать в формате fb2

Её последняя роль

Примерно год назад хотел написать рассказик, оставил две строчки в заметках, чтоб не забыть, время от времени думаю о нём, но, боюсь, не напишу. Поэтому, наверное, надо эти две строчки сюда вытащить и чуть-чуть расширить, вдруг... Конечно, сюжет не уникален, интересной тут должна быть реализация, ну, понятно.

Смысл такой. Есть довольно молодая девушка, ну, скажем, лет 25, актриса, которая находится на пике популярности, звезда, всё такое. Она снимается в фильме, и по сценарию должна погибнуть... ну, например, в автокатастрофе. Когда она читает сценарий, давят какие-то странные, тягостные ощущения, как будто это не просто сценарий, а всё так и случится на самом деле. Но она преодолевает себя, соглашается сниматься, и чем ближе подходит момент финальной для неё сцены, тем тяжелее предчувствия. Она в панике, размышляет, что случится: возможно, так задумано, какие-то психи решили сделать шокирующий материал с гибелью звезды? Режиссёр-то известный, сам он, конечно, в этом не участвует, но всё могут подстроить посторонние люди.

Сомнения: откуда у неё такие дурные мысли, что за психоз такой? Уверенность, что всё именно так и будет, как будто с нею это не впервые...

И вот она едет на машине и в последний момент понимает, что всё так и есть. Что её гибель подстроена. Но больше того – так случалось уже множество раз. Не именно эта смерть. Просто её сделали некоторым образом "бессмертной", дали ей возможность снова и снова воскресать, взамен она получила славу, деньги...

Вопрос в том, зачем она вообще согласилась на такое? Или не соглашалась? Она понимает, что бесконечно устала от ролей в кино, где гибнет взаправду снова и снова. В последние мгновения она вспоминает, как это было в первый раз. Какой-то человек, сценарист(?), принёс текст сценария.

–Я приготовил для тебя сенсацию! Роль, которая сделает тебя звездою такой величины, какой ещё не случалось в кино... Изучи это.

Она читала роль. Сценарий ей понравился. Кажется, в нём была целая жизнь, жизнь девушки, в чём-то похожей на неё, и другой. Чем другой? Эта девушка была немного лучше самой актрисы. Умнее, ярче, смелее. Наверное, такой она бы хотела быть сама, если бы смогла. Сейчас она была красивой, но второразрядной, никому не известной актрисой, играла в сериалах. А эта роль... Пока она читала её, казалось, она в ней жила. Фильм был про целую жизнь. Это должен был быть шедевр. Получится ли? Сумеет ли она? Ей было страшно, но не того, что в финале она погибает, нет, конечно, тогда она вообще не думала об этом. Было страшно, что она не справится. Испортит, погубит такую волшебную возможность, написанную как будто специально для неё. Кем-то... каким-то таинственным незнакомцем, который знает её лучше её самой.

Конечно, она согласилась. Роль была сыграна, прожита, и да, конечно, она умерла в финале, но этот момент был каким-то смазанным в её памяти. Та смерть была не совсем настоящей. Возможно, она просто слишком сильно вжилась в роль и приняла постановочную гибель за настоящую. Во всяком случае, после финала она хорошо помнила, как пришла слава. Она погибла, но оставалась живой, она стала звездой, отмахнувшись от странных и страшных мгновений. Её труп, конечно же, был фальшивым, она, настоящая – вот, ходит, дышит, живёт.

Как она боялась, что слава окажется не такой, как мечталось. Конечно, она была умной девушкой, она знала, что ожидание славы, взлёт на поверку оказываются чем-то другим, что очень скоро приходят сомнения, неудовлетворённость, усталость от болезненного внимания прессы и поклонников. Страх, что не удастся повторить, превзойти.

Нет, ничего такого не случилось. Потому что жизнь, прожитая на экране, стала полностью её жизнью. Настоящей. Не фальшивой. Она была честной там, в кадре. Она была лучше, чем на самом деле, но удивительно то, что она и СТАЛА лучше. Роль дотянула её до себя. Это было потрясающее ощущение, осознание, опьянение...

А что дальше? Первое время она не очень задумывалась о том, как будет жить, играть потом. Ей предлагали роли, но она отказывалась, потому что видела, что это слишком слабые роли. Они испортят её. Ей хотелось повторить не просто успех того первого ослепительного фильма, её хотелось повторить возрастание. Чтобы новая роль добавила что-то в её личности. Что-то важное...

И в какой-то момент так случилось, что тот же загадочный сценарист принёс новый текст...

...Где, когда, в какой момент магия сменилась тягучим, удушливым повторением, цикличностью? Когда она поняла, что новые фильмы не поднимают её выше, а крутят по кругу, снова и снова. Роли стали аттракционами. Слава... не то чтобы уходила. Она больше не понимала, почему зрителям нравятся её фильмы, ведь они все были об одном и том же. И всегда в финале она погибала.

Здесь было что-то не так, неправильно. Зачем ей нужно непременно умирать в финале? Для того, чтобы зритель пускал слезу? Но ведь он, зритель, должен был давно привыкнуть. И нельзя сказать, что её гибель оказывалась какой-то зрелищной, кровавой, душераздирающей... Нет, иногда это было... чем-то очень прозаичным, в кадре не было видно никаких особенных подробностей. Просто зритель должен был убедиться, что она действительно умерла.

Нельзя сказать, что сама по себе гибель её как-то особенно теперь пугала. Она привыкла, хотя иногда это получалось довольно неприятно. Хуже было другое – бесконечная усталость.

Сможет ли она отказаться от новой роли в следующий раз? Что случится, когда она откажется?

* * *
Время как будто остановилось. Она понимает, что автомобиль движется с огромной скоростью, и вот-вот случится катастрофа. Но ей сейчас почему-то не страшно. Чем больше она вспоминает, тем меньше страх. Она задаётся вопросом – почему страха нет? Потому что она сейчас по ту сторону времени, секунды там – и множество жизней-ролей по другую сторону, она может их вспоминать совершенно не торопясь, пока она листает их, как страницы, время для неё не закончилось.

Это сравнение с книгой кажется что-то напомнило ей. Какую-то мысль, только непонятно, чужую или её собственную, ту, к которой она пришла сама. Слова, непонятно кем произнесённые: "ты не умрёшь по-настоящему, пока будешь раз за разом проживать жизни-роли". И ей теперь кажется, что слова эти не испугали – ни раньше, когда она их услышала (подумала?) первый раз, ни сейчас, когда она стоит в шаге от понимания… понимания полноты их смысла.

Ошибка… ошибка, я допустила какую-то ошибку! Но это не страшно, потому что ещё не поздно. Даже если я снова сейчас погибну, когда-нибудь я докопаюсь до потерянной мысли.

Она снова вспоминает. Это зачаровывает. Чем больше она вспоминает, тем ярче картинки. Подробнее. Книга с тысячью страниц как будто радуется, как будто говорит своей героине: ты всё правильно делаешь, читай меня, во мне есть всё, что ты ищешь!

И дело даже в не том, что погружение в память раздвигает границы времени, позволяя отменять крушение так долго, как только она захочет… сможет. Жизни-роли становятся всё более настоящими. Они совершенно не такие как в кино, потому что в кино с актёром случается только то, что показали на экране, а перед нею сейчас открыта глубина. Всё, что было за "монтажом" – происходило на самом деле. Каждый раз, каждый раз была целая жизнь с прошлым, множеством людей, встреч, прощаний, она могла бы вспоминать миллионы мелочей, которые никогда не показывали на экранах. Она на самом деле жила, просто камера в нужные моменты возникала откуда-то, невидимая, выхватывая, фиксируя нужное для зрителя.

Это было завораживающе – выбирать, листая, то, что казалось не просто забытым, а и небывшим, зацепляться за какие-то яркие искры-маячки, следовать дальше и дальше: так, наверное, может вести себя режиссёр, когда просматривает отснятый материал, он выбирает самое интересное и решает, как поступить, что оставить, что убрать, что добавить, доснять, раскрыть – так глубоко, как требует сценарий… нет, ещё глубже, конечно, потому что сценарий не может предсказать, куда направится настоящая жизнь на… за пределами экрана. Не может, потому что, как она сейчас поняла, идеальный сценарий вовсе не тот, где исчерпывающе описаны все шаги, а тот, который позволяет наилучшим образом проявиться жизни, а жизнь – это когда то, что случается на экране, оказывается совершенно неожиданным для зрителя в момент, когда зритель его увидел – и становится самым естественным для этого же зрителя в следующий миг.

…Один из эпизодов зацепил её чем-то особенно. Она вначале не могла понять, чем. То есть, версии были, потому что этот сюжетный ход без осечек каждый раз действует: когда она, ещё совсем юная девушка, ещё подросток, первый раз попадает на киносеанс, магия экрана, магия оживающего света и тьмы, магия лиц, движений… Какая-то пошлая банальность, хочется воскликнуть, но почему-то нет. Что-то в этом есть особенное, особенное именно для неё. Именно для неё первый раз был самым настоящим волшебством, именно таким, как его показывают в старинных немых фильмах. Теперь так не происходит, потому что… потому…

Потому что кино входит в нашу жизнь с детства. Им уже никого невозможно так поразить. Как ту юную девушку…

Что-то здесь очень странное, да – шепчет она с каким-то радостным и тревожным предвкушением. Она вспоминает: да, конечно, это был фильм с нею самой! Та картина была с нею же самой в главной роли. Тогда понятно, почему этот фрагмент "воспоминаний" так будоражит: она же увидела себя первый раз на экране! Она стала звездой первый раз…

…Нет. Не то. Не в этом дело. Не в том дело. Фильм был старинный, немой, и актриса была именно собою. И видела она сама себя. Но самое главное: она смотрела не стилизацию. Это был на самом деле старинный немой фильм. А восторг, тот, который она вспомнила, был связан вовсе не с тем, что она увидела себя звездою кино. Тот, настоящий восторг, был раньше, ещё раньше, когда она впервые увидела фильм вообще, кино. Это было… Но если это было – тогда это случилось сколько?.. сто?!.. лет назад?..

Ты не умрёшь по-настоящему, пока будешь снова и снова проживать свои роли… Боже, вспомнить бы, кто это сказал… сказал ей тогда, в самый первый раз, когда она открыла свет в темноте… Искусил, открыв для неё средство вечной жизни. Дьявол, сатана? Поэтому она чувствует ужас? Но ведь не только ужас, а и радость! Как будто все ключи от тайн у неё в руках! Не кто-то чужой, равнодушный заманил её в ловушку, нет, всё иначе, надо только понять…

Нужно полностью, до самого конца проживать ту жизнь в картине, каждый раз чужую, так, чтобы она становилась твоей, а ты превращалась в Другую – и это не секрет актёрского мастерства, нет, это секрет освобождения от смерти, тогда каждый раз смерть не будет по-настоящему твоей, умирать будет актриса, а ты – ты будешь возрождаться снова и снова.

Я… открыла это сама… Я стала… и я была… режиссёром! Своих же фильмов…

Она засмеялась, почти наигранно вздрагивая всем телом, та поза, те движения, то лицо, когда зрители в зале ещё не понимают: плачет актёр или смеётся. В следующий миг она разведёт ладони, которыми закрывала лицо – и зрители увидят её глаза.

* * *
Она подумала… вспомнила… ещё о чём-то, внезапном, таком странном, что лицо её переменилось, будто от вспышки. И резко вдавила педаль тормоза.

* * *
"Кинозвезда объявила о своём уходе из кино!
Публика теряется в догадках, с чем это связано? Роман, о котором пока никому ничего не известно? Причину она отказывается объяснять, единственное, что актриса сообщила корреспондентам:
Я ЕЩЁ ВЕРНУСЬ!
Да, очень похоже на роман. Но с кем?! Пока все отмечают, что актриса не выглядела расстроенной, скорее, наоборот. "Сияющая!" – как написали о ней в журнале "Время". – Такой юной её мы ещё не видели даже на экране, и это не ретушь, мы вам клянёмся!"

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив