Экономика Space XY: как управлять банкроллом и минимизировать риски 
"... судно, с которым была прервана связь, должно было прибыть в Ходейду в 
Ненужные споры 
Как жить? 
Дом в Рощино 
Наталья Бондарчук: «Я знала об изменах Бурляева, но у меня была причина прощать 
Неслучайное фото 
К «царским дням» (25 фото). «Посмотри, какие они миленькие», — говорили чекисты 
Церемония открытия Олимпиады в Париже Сегодня в Афганистане талибы ракетой класса «земля-воздух» сбили американский вертолет «Чинук». Все, кто был на борту, погибли - это 38 человек: 7 афганцев и 31 американец, среди которых 22 спецназовца из «группы 6», прославившейся ...
Единая, но делимая?
nikolamsu — 23.10.2013
Автономии в составе
средневекового Русского государства в эпоху его возрождения и
подъема[1]
1.
Выбор исторической концепции при осмыслении событий прошлого подобен выбору угла зрения при попытке сложить осмысленную картину из переливающихся цветных пятен древней мозаики. Приняв решение рассмотреть в порядке эксперимента «зону стратегических интересов» великих князей Владимирских из рода Всеволода Большое Гнездо (образовавшуюся в середине XIII века в процессе оформления «русских владений» Улуса Джучи) как условно единую крупную политию средневековой Европы, мы получили с неизбежностью ряд любопытных следствий. И один из самых неожиданных здесь результатов – новый взгляд на историю федерализма в России, новый взгляд на влияние и значение федералистских практик в истории Отечества.
Безусловно, вопрос о преломлении отечественной истории в массовом сознании практически необъятен и крайне слабо изучен. Однако все же рискну заявить: средневековое русское государство воспринимается этим сознанием как нечто весьма централизованное (ну или пытающееся стать таковым). Достаточно вспомнить такой известный штамп как «собирание Москвой русских земель». И вот, взглянув на ситуацию под новым углом, мы видим Русию как стабильно «рыхлое» государственное образование, включающие в свой состав несколько конкурирующих центров (та же Москва, как было показано, являлась лишь одним из таких центров[1]), а также крупных самобытных автономий.
Наиболее крупной и самобытной из всех этих автономий была, безусловно, Новгородская земля, именуемая иногда в историографии этого периода Новгородской боярской республикой.
2. Новгород и Рюриковичи в XI-XII веках
«Новгород Великыи стареишиньство имать княженью во всей Русьскои земли»... во всяком случае, так полагали многие идеологи Русии, в том числе и за пределами собственно владений Святой Софии[1]. Конечно, со времен Олега Вещего «ставка» старейшего князя располагалась несколько южнее. Новгородский же стол весьма часто занимал сын старейшего князя: именно в Новгород/«Немогард» Константин Порфирогенит поместил «Свендослава [Святослава], сын Ингоря, архонта Росии»[2]; княжил в Новгороде при жизни отца и Владимир Святославич[3]; в северной столице на момент смерти Владимира готовился противостоять отцовской воле Ярослав Владимирович[4], а завоевав старшинство – посадил здесь своего старшего сына Владимира[5]. Изяслав Ярославич, наследовавший отцу, отправлял в Новгород собственных сыновей.
Выбор исторической концепции при осмыслении событий прошлого подобен выбору угла зрения при попытке сложить осмысленную картину из переливающихся цветных пятен древней мозаики. Приняв решение рассмотреть в порядке эксперимента «зону стратегических интересов» великих князей Владимирских из рода Всеволода Большое Гнездо (образовавшуюся в середине XIII века в процессе оформления «русских владений» Улуса Джучи) как условно единую крупную политию средневековой Европы, мы получили с неизбежностью ряд любопытных следствий. И один из самых неожиданных здесь результатов – новый взгляд на историю федерализма в России, новый взгляд на влияние и значение федералистских практик в истории Отечества.
Безусловно, вопрос о преломлении отечественной истории в массовом сознании практически необъятен и крайне слабо изучен. Однако все же рискну заявить: средневековое русское государство воспринимается этим сознанием как нечто весьма централизованное (ну или пытающееся стать таковым). Достаточно вспомнить такой известный штамп как «собирание Москвой русских земель». И вот, взглянув на ситуацию под новым углом, мы видим Русию как стабильно «рыхлое» государственное образование, включающие в свой состав несколько конкурирующих центров (та же Москва, как было показано, являлась лишь одним из таких центров[1]), а также крупных самобытных автономий.
Наиболее крупной и самобытной из всех этих автономий была, безусловно, Новгородская земля, именуемая иногда в историографии этого периода Новгородской боярской республикой.
2. Новгород и Рюриковичи в XI-XII веках
«Новгород Великыи стареишиньство имать княженью во всей Русьскои земли»... во всяком случае, так полагали многие идеологи Русии, в том числе и за пределами собственно владений Святой Софии[1]. Конечно, со времен Олега Вещего «ставка» старейшего князя располагалась несколько южнее. Новгородский же стол весьма часто занимал сын старейшего князя: именно в Новгород/«Немогард» Константин Порфирогенит поместил «Свендослава [Святослава], сын Ингоря, архонта Росии»[2]; княжил в Новгороде при жизни отца и Владимир Святославич[3]; в северной столице на момент смерти Владимира готовился противостоять отцовской воле Ярослав Владимирович[4], а завоевав старшинство – посадил здесь своего старшего сына Владимира[5]. Изяслав Ярославич, наследовавший отцу, отправлял в Новгород собственных сыновей.
Далее идет долгий и
обстоятельный разбор взаимоотношений Новгородской земли с родом
Рюриковичей, читателям этого журнала в общих чертах уже известный.
Я лишь увеличил количество разобранных примеров, систематизировал
эти примеры при помощи пары таблиц, добавил ссылок и примеров
параллельных чтений "новгородских" и "южных" текстов. Общий вывод
сформулирован ниже.
новгородцам инициативу в деле
изгнания/приглашения князей отдает (создавая основу для
историографической концепции о «новгородской вольности в
князех») только киевский летописец, попутно отводя от
того же Всеволода Ольговича не слишком приятное обвинение в
излишнем властолюбии. Новгородский летописец упорно
говорит о самовольном бегстве князей (сначала Ростислава Юрьевича,
затем Святослава Ольговича). Но оба взгляда сходятся в одном:
Великий Новгород принимает своего князя из руки великого князя
киевского.
3. Новгородская земля в новой Русии: XIII-XIV века
Однако все же отдельные новые реалии в новгородской политической жизни во второй половине XII века все же возникли: после Всеволода Ольговича ситуация, когда в Новгороде правит поставленный великим киевским князем сын или брат, стали скорее исключением, чем правилом. Новгород после падения в 1136 году династии «вскормленных» здесь Мстиславичей превратился в общерусский стол, превратился в арену борьбы между тремя сильными родами разросшегося Рюрикова племени: между «черниговскими» Ольговичами, «ростово-суздальско-владимирскими» Юрьевичами, среди которых особо выделяли могучие фигуры Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, и «смоленскими» Ростиславичами/Мстиславичами. Новгород теперь уже действительно не зависел, как правило, от киевского правителя. Но вот о том, чтобы вырваться из цепких рук Рюриковичей – об этом не было и речи. Тем более, в XIII веке Новгород начал отчаянно нуждаться в военной доблести представителей этой семьи (вроде знаменитого Мстислава Ростиславича Храброго, похороненного в таком значимом для «Северной Флоренции» храме Святой Софии): из кипящего чрева Европы, беременной великим и кровавым чудом Возрождения, на берега Восточной Прибалтики, прямо в сферу стратегических новгородских интересов[2], двинулись на кораблях с крестоносными парусами немецкие предвестники Писарро и Кортеса.
И Рюриковичи в меру сил старались соответствовать вызовам времени (неизбежно оставаясь при этом заложниками сложившихся традиций).
///
Однако не в этой рутинной княжеской работе крылась причина, по которой столь прочно утвердилась власть на Новгородом Великим Ярослава Всеволодовича и его потомства. Огненный вал Батыева нашествия сжег и связи между землями старой Руси. Ростиславичи и Ольговичи, слишком много сил вложившие в долгую междоусобной войну на Юге, выбыли из борьбы за Новгород. А «Северная столица» постепенно формирующейся Русии, ограниченной теперь, как мы уже показали, пределами Новгородской, Ростово-Суздальско-Владимирской и (частично) Смоленской и Черниговской земель, лишилась части даже тех ограниченных автономных прав и свобод, что прежде ей давало соперничество между примерно равными по силам линиями Рюриковичей.
///
При этом в новых реалиях возможности новгородцев влиять при случае на судьбу самого великого княжения оказались весьма значительными.
Подводя же промежуточный итог обсуждению того положения, что занял Новгород Великий в составе новой Русии, стоит в целом согласиться с концепцией Ольги Валентиновны Севастьяновой, концепцией, рассматривающей город на Волхове как «вольный великокняжеский город», обретение контроля над которым (заключение союза с которым) являлось для соперничающих князей необходимой ступенью к обретению великого княжения[1]. Конечно, проводить аналогии здесь с вольными имперскими городами, признающими над собой лишь власть Императора Священной Римской Империи, было бы делом слишком рискованным: в Новгороде этой эпохи не получается разглядеть
- четко очерченного круга граждан, связанных друг с другом клятвой;
- писаного городского права, действовавшего опять же на твердо определенной территории;
- принимающего решения органа, формируемого/избираемого по четко определенным правилам (пусть и из ограниченного круга аристократических родов)[2].
Наиболее разумным в данной ситуации кажется следующее решение: не забывая о важных аналогиях с вольными городами Северной Европы, но и не преувеличивая значение таких аналогий, все же принять собственно новгородское определение сложившейся ситуации: в совершенно неподвластной московской цензуре приписке 1296 года на новгородской рукописи из комплекта Софийских служебных миней «Северная столица» называется «отчиной» Даниила Александровича Московского. Этот князь, конечно же, не имел преимущественных отчинных прав на Новгород Великий, но тем ярче эта приписка характеризует взгляд новгородцев на их отношения с лидерами Рюриковичей Русии[3].
4. Крушение и возрождение Русии: отделение и возвращение Новгорода, Твери, Рязани в XIV-XV веках
Картина резко изменилась в 1382 году; в 1382 году изменилась вся Русия. В 1370-ые эта конфедерация русских земель, находящихся в вассальной зависимости от ханов Золотой Орды, вышла на локальный пик своего могущества: научилась достаточно регулярно собирать серьезные военные силы, начала активную экспансию на южном и северо-восточном направлениях и в итоге вышла из непосредственной зависимости от своего степного сюзерена[1]. Рискну предположить: одним из необходимых условий подъема стало наличие у этой конфедерации харизматического, сильного лидера — Дмитрия Московского; вторым же важным необходимым условием успеха стала готовность этого лидера, жестко пресекая все попытки оспорить его первенство, принимать и признавать право на очень высокий уровень самостоятельности его вассалов, среди которых хватало его личных противников в долгой и упорной политической борьбе. Дмитрий Константинович Суздальский после ряда непростых военных и дипломатических столкновений признал первенство своего московского зятя[2] — и сохранил власть в своем уделе, сохранил возможность вести самостоятельную политику в русле «генеральной линии», определяемой велики князем, использовав эту возможность с пользой для всей Русии[3] Михаил Тверской, злейший враг Дмитрия Московского признал себя вассалом после масштабного похода на его стольный город всех сил Русии — и сохранил власть в своем уделе на тех же, видимо, условиях, что и Дмитрий Суздальский[4]. Олег Рязанский, также много лет то враждовавший, то мирившийся с великим князем, после Куликовской битвы признал себя вассалом Дмитрия — и тоже сохранил особое, самобытное положение своей пограничной земли[5].
Сохранял свое особое положение и Новгород, несмотря даже и на эпизодические появления здесь великокняжеских наместников[6]. Собственно, традиция, в рамках которой Рюриковичи, не подвергая сомнению свое исключительное право на верховную власть в городе, признавали широкие (пусть и плохо определенные, весьма «непостоянные») права за местной «самоуправляющейся общиной», насчитывала немало столетий. Более того, Рюриковичи временами весьма умело использовали местную специфику, вроде тех же вечевых собраний[7], для укрепления собственной власти.
В результате именно в конце XIV века в организации новгородской политической жизни происходят радикальные изменения: вечевые собрания теперь регулярно собираются без всякого участия князей Рюриковичей. В частности, в 1384 году (то есть через два года после Тохтамышева погрома) «вече» — это общегородское собрание, созванное для оформления договорных отношений с князем Патрикием, наместником Гедеминовича Ягайло[14]. На следующий год «вече» — это общегородское собрание с четко определенным составом участников, объединенных клятвой, крестным целованием; это общегородское собрание, целью которого было утверждение реформы судебной системы[15]. В 1398 году новгородцы «цѣловаша крест за одинъ брат, како имъ святѣи Софѣи и великаго Новагорода пригородов и волостиии поискати»[16], и с этого момента понятие Великий Новгород/Господин Великий Новгород последовательно возникает в летописном тексте как обозначение политии, «власть которой противопоставляется власти князя»[17]; новгородская земля из великокняжеской отчины превращается в «отчину Святой Софии»[18].
В начале XV века «Господин Великий Новгород» – главное действующее лицо и повседневной городской общественной жизни. Так, в весьма характерном ганзейском документе, отразившем интересующие нас реалии, сообщается, что тысяцкий, к которому обратились для разрешения очередного конфликта хозяйствующих субъектов немецкие купцы, заявил, что прежде чем дать ответ, «он посоветуется с Великим Новгородом на общем вече» (he wolde syk bespreken myt Groten Naugarden in deme ghemeynen dinge)»[19]. Собрание граждан (ding), связанных клятвой и образующих в совокупности этот «Великий Новгород», в 1400-ых заслушивает официальные послания от иностранных политий, высказывается по вопросам внутренней и внешней политики, не спрашивая мнения князей[20]. А со второй половины 1430-ых городское собрание на Ярославовом Дворище начинает попадать в титулатуру международных правовых документов в качестве института, имеющего право подобные соглашения заключать[21]. Формирующийся институт обрастает структурными единицами: появляется вечной дьяк, упоминаются приставы с веча[22].
Чем это все закончилось? Читайте следующие серии :-)
Пока же я бы хотел услышать ваше мнение о качестве уже сделанных достаточно сильных предположений.
3. Новгородская земля в новой Русии: XIII-XIV века
Однако все же отдельные новые реалии в новгородской политической жизни во второй половине XII века все же возникли: после Всеволода Ольговича ситуация, когда в Новгороде правит поставленный великим киевским князем сын или брат, стали скорее исключением, чем правилом. Новгород после падения в 1136 году династии «вскормленных» здесь Мстиславичей превратился в общерусский стол, превратился в арену борьбы между тремя сильными родами разросшегося Рюрикова племени: между «черниговскими» Ольговичами, «ростово-суздальско-владимирскими» Юрьевичами, среди которых особо выделяли могучие фигуры Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, и «смоленскими» Ростиславичами/Мстиславичами. Новгород теперь уже действительно не зависел, как правило, от киевского правителя. Но вот о том, чтобы вырваться из цепких рук Рюриковичей – об этом не было и речи. Тем более, в XIII веке Новгород начал отчаянно нуждаться в военной доблести представителей этой семьи (вроде знаменитого Мстислава Ростиславича Храброго, похороненного в таком значимом для «Северной Флоренции» храме Святой Софии): из кипящего чрева Европы, беременной великим и кровавым чудом Возрождения, на берега Восточной Прибалтики, прямо в сферу стратегических новгородских интересов[2], двинулись на кораблях с крестоносными парусами немецкие предвестники Писарро и Кортеса.
И Рюриковичи в меру сил старались соответствовать вызовам времени (неизбежно оставаясь при этом заложниками сложившихся традиций).
///
Однако не в этой рутинной княжеской работе крылась причина, по которой столь прочно утвердилась власть на Новгородом Великим Ярослава Всеволодовича и его потомства. Огненный вал Батыева нашествия сжег и связи между землями старой Руси. Ростиславичи и Ольговичи, слишком много сил вложившие в долгую междоусобной войну на Юге, выбыли из борьбы за Новгород. А «Северная столица» постепенно формирующейся Русии, ограниченной теперь, как мы уже показали, пределами Новгородской, Ростово-Суздальско-Владимирской и (частично) Смоленской и Черниговской земель, лишилась части даже тех ограниченных автономных прав и свобод, что прежде ей давало соперничество между примерно равными по силам линиями Рюриковичей.
///
При этом в новых реалиях возможности новгородцев влиять при случае на судьбу самого великого княжения оказались весьма значительными.
Далее идет обсуждение роли
Великого Новгорода в борьбе за великое княжение в XIV веке, в общих
чертах опять же известное уважаемым читателям
Подводя же промежуточный итог обсуждению того положения, что занял Новгород Великий в составе новой Русии, стоит в целом согласиться с концепцией Ольги Валентиновны Севастьяновой, концепцией, рассматривающей город на Волхове как «вольный великокняжеский город», обретение контроля над которым (заключение союза с которым) являлось для соперничающих князей необходимой ступенью к обретению великого княжения[1]. Конечно, проводить аналогии здесь с вольными имперскими городами, признающими над собой лишь власть Императора Священной Римской Империи, было бы делом слишком рискованным: в Новгороде этой эпохи не получается разглядеть
- четко очерченного круга граждан, связанных друг с другом клятвой;
- писаного городского права, действовавшего опять же на твердо определенной территории;
- принимающего решения органа, формируемого/избираемого по четко определенным правилам (пусть и из ограниченного круга аристократических родов)[2].
Наиболее разумным в данной ситуации кажется следующее решение: не забывая о важных аналогиях с вольными городами Северной Европы, но и не преувеличивая значение таких аналогий, все же принять собственно новгородское определение сложившейся ситуации: в совершенно неподвластной московской цензуре приписке 1296 года на новгородской рукописи из комплекта Софийских служебных миней «Северная столица» называется «отчиной» Даниила Александровича Московского. Этот князь, конечно же, не имел преимущественных отчинных прав на Новгород Великий, но тем ярче эта приписка характеризует взгляд новгородцев на их отношения с лидерами Рюриковичей Русии[3].
4. Крушение и возрождение Русии: отделение и возвращение Новгорода, Твери, Рязани в XIV-XV веках
Картина резко изменилась в 1382 году; в 1382 году изменилась вся Русия. В 1370-ые эта конфедерация русских земель, находящихся в вассальной зависимости от ханов Золотой Орды, вышла на локальный пик своего могущества: научилась достаточно регулярно собирать серьезные военные силы, начала активную экспансию на южном и северо-восточном направлениях и в итоге вышла из непосредственной зависимости от своего степного сюзерена[1]. Рискну предположить: одним из необходимых условий подъема стало наличие у этой конфедерации харизматического, сильного лидера — Дмитрия Московского; вторым же важным необходимым условием успеха стала готовность этого лидера, жестко пресекая все попытки оспорить его первенство, принимать и признавать право на очень высокий уровень самостоятельности его вассалов, среди которых хватало его личных противников в долгой и упорной политической борьбе. Дмитрий Константинович Суздальский после ряда непростых военных и дипломатических столкновений признал первенство своего московского зятя[2] — и сохранил власть в своем уделе, сохранил возможность вести самостоятельную политику в русле «генеральной линии», определяемой велики князем, использовав эту возможность с пользой для всей Русии[3] Михаил Тверской, злейший враг Дмитрия Московского признал себя вассалом после масштабного похода на его стольный город всех сил Русии — и сохранил власть в своем уделе на тех же, видимо, условиях, что и Дмитрий Суздальский[4]. Олег Рязанский, также много лет то враждовавший, то мирившийся с великим князем, после Куликовской битвы признал себя вассалом Дмитрия — и тоже сохранил особое, самобытное положение своей пограничной земли[5].
Сохранял свое особое положение и Новгород, несмотря даже и на эпизодические появления здесь великокняжеских наместников[6]. Собственно, традиция, в рамках которой Рюриковичи, не подвергая сомнению свое исключительное право на верховную власть в городе, признавали широкие (пусть и плохо определенные, весьма «непостоянные») права за местной «самоуправляющейся общиной», насчитывала немало столетий. Более того, Рюриковичи временами весьма умело использовали местную специфику, вроде тех же вечевых собраний[7], для укрепления собственной власти.
/// И снова масса
примеров, которые можно пропустить без особой потери качества
///
Но вот в 1382 году внезапный набег хана Тохтамыша
обратил в пепел Москву и продемонстрировал ключевую военную
слабость конфедерации Русия: невозможность быстрой мобилизации сил
в ответ на неожиданный степной набег. В итоге в 1383 году
вассальная зависимость всех земель Русии была официальна
подтверждена. Огромный денежный выкуп позволил московским князьям
превратить великокняжеский владимирский стол в наследственное
достояние своего рода. Но тверской, рязанский, нижегородский князья
тоже стали «великими»; Рязань, Тверь, Суздаль с Нижним Новгородом,
верховские княжества – все эти земли выпали из сферы влияния
великого князя владимирского, Русия раскололась.
После 1383 года Тверь уважала великое владимирское княжение как
достояние Москвы, в то время как Москва со своей стороны уважала
независимость Твери, московский великий князь рассматривал теперь
Михаила Александровича Тверского как «брата», а не «младшего
брата»[11]. Рязань «в последние полтора
десятилетия XIV и первые годы
XV вв. вела более чем активную и вполне
независмую от Москвы политику», включавшую и самостоятельные
военные походы против Орды и Великого княжества литовского[12]. Не остался в стороне от взрыва
сепаратистских движений и Великий Новгород. Великому князю
московскому и владимирскому еще удалось (пожертвовав ради этого,
например, борьбой за восстановление своего влияния в Рязанской
земле) организовать масштабный поход 28 городов для возвращения
отпавшей «Северной столицы»[13], однако назвать
этот поход решительным успехом борьбы с распадом не
представляется возможным.В результате именно в конце XIV века в организации новгородской политической жизни происходят радикальные изменения: вечевые собрания теперь регулярно собираются без всякого участия князей Рюриковичей. В частности, в 1384 году (то есть через два года после Тохтамышева погрома) «вече» — это общегородское собрание, созванное для оформления договорных отношений с князем Патрикием, наместником Гедеминовича Ягайло[14]. На следующий год «вече» — это общегородское собрание с четко определенным составом участников, объединенных клятвой, крестным целованием; это общегородское собрание, целью которого было утверждение реформы судебной системы[15]. В 1398 году новгородцы «цѣловаша крест за одинъ брат, како имъ святѣи Софѣи и великаго Новагорода пригородов и волостиии поискати»[16], и с этого момента понятие Великий Новгород/Господин Великий Новгород последовательно возникает в летописном тексте как обозначение политии, «власть которой противопоставляется власти князя»[17]; новгородская земля из великокняжеской отчины превращается в «отчину Святой Софии»[18].
В начале XV века «Господин Великий Новгород» – главное действующее лицо и повседневной городской общественной жизни. Так, в весьма характерном ганзейском документе, отразившем интересующие нас реалии, сообщается, что тысяцкий, к которому обратились для разрешения очередного конфликта хозяйствующих субъектов немецкие купцы, заявил, что прежде чем дать ответ, «он посоветуется с Великим Новгородом на общем вече» (he wolde syk bespreken myt Groten Naugarden in deme ghemeynen dinge)»[19]. Собрание граждан (ding), связанных клятвой и образующих в совокупности этот «Великий Новгород», в 1400-ых заслушивает официальные послания от иностранных политий, высказывается по вопросам внутренней и внешней политики, не спрашивая мнения князей[20]. А со второй половины 1430-ых городское собрание на Ярославовом Дворище начинает попадать в титулатуру международных правовых документов в качестве института, имеющего право подобные соглашения заключать[21]. Формирующийся институт обрастает структурными единицами: появляется вечной дьяк, упоминаются приставы с веча[22].
Чем это все закончилось? Читайте следующие серии :-)
Пока же я бы хотел услышать ваше мнение о качестве уже сделанных достаточно сильных предположений.
[1] Клёнов Н.В. Выход из
тупика: история успеха Русского сердневекового государства //
Вопросы национализма. М., 2013. № 14. С. 22-51.
[2] Рогожский летописец.
ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 74. Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18.
М., 2007. С. 102.
[3] Клёнов Н.В. Выход из
тупика: история успеха Русского сердневекового государства //
Вопросы национализма. М., 2013. № 14. С. 22-51.
[4] Духовные и договорные
грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.-Л., 1950. № 9. С.
25. Вмешательство в собственно внутритверские дела здесь
ограничилось запретом на установление новых мытов и пошлин.
[5] Духовные и договорные
грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.-Л., 1950. № 10. С.
29. Это соглашение с Олегом Рязанским было подписано в момент
наивысшей силы Русии, накануне её падения. Характерной особенностью
этого соглашения является концентрация на установлении новых границ
между Москвой и Рязанью (естественно, выгодных для первой) и
определении взаимных обязательств Дмитрия и Олега при столкновениях
с внешними силами: Ордой и Литвой. Попыток
ограничить власть Олега Рязанского внутри его владений документ не
содержит.
[6] «...наместникы своя тогда
[летом 1367 года] послалъ [Дмитрий Иванович Московский]... в
Новгородъ въ Великыи». ПСРЛ. Т. 15. Рогожский летописец. Тверской
сборник. М., 2000. Стб. 271.
[7] Отметим, что
встречающийся в низкопробной популярной литературе тезис о
пресловутом «владимиро-суздальском самовластии», об отсутствии на
землях Ростово-Суздальско-Владимирской земли вечевого уклада был
опровернут еще А. Н. Насоновым, мнение которого впоследствии было
неоднократно повторено (Ю. А. Лимоновым, И. Я. Фрояновым и
другими): Насонов Н. Князь и город в
Ростово-Суздальской земле // Века. Исторический сборник, вып. 1.
Петроград, 1924.
[8] Ипатьевская летопись.
ПСРЛ. Т2. М. 1998. Стб. 128; 369-370. Последовательное обсуждение
упоминаний термина «вече» в летописных текстах в связи с
деятельностью князей см. в работе Севастьянова О.В.
Новгородское вече: отход от республиканской теории // Споры о
новгородском вече. СПб, 2012. С. 209-220.
[9] Янин В. Л.
Новгородские посадники. М., 2003. С. 148. Для сравнения стоит
вспомнить, что между 1130 и 1172 гг. в Венеции, заметно менее
зависимой от влияния внешних «имперских» сил, сменилось лишь три
дожа, причем из них только несчастный Витале Микеле II был
свергнут, да и то – по более чем уважительной причине: John Julius
Norwich. A History of Venice. New York, 1982; М., 2009.
[10] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 50,
247. Лаврентьевская летопись. Полное Собрание Русских Летописей.
Т1. М., 1997. Стб. 210.
[11] Клюг Э.
Княжество Тверское (1247—1485 гг.). Тверь, 1993. С. 217-233.
[12] Лаврентьев А.В.
После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в
последней четверты XIV - первой четверти XVI вв. М., 2011. С.
110-133.
[13] ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1.
Стб. 487–488.
[14] Новгородская четвертая
летопись. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. М., 2000. С. 328-329.
[15] Новгородская четвертая
летопись. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. М., 2000. С. 341.
[16] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
391.
[17] Севастьянова
О.В. Новгородское вече: отход от республиканской теории //
Споры о новгородском вече. СПб, 2012. С. 225.
[18] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
392.
[19] Hansisches
Urkundenbuch. Bd. V. 1392 bis 1414 / bearb. von K. Kunze. Leipzig,
1899. S. 364. документ этот разбирали в свое время такие яркие
исследователи, как Юнас Гранберг и Павел Лукин
[20] Hansisches
Urkundenbuch. Bd. V. 1392 bis 1414 / bearb. von K. Kunze. Leipzig,
1899. S. 413.
[21] Грамоты Великого
Новгорода и Пскова. М.-Л. 1949. №66. №68. № 69. № 75.
[22] Устюжский летописный
свод. М.-Л., 1950. С. 91-92. Памятники русского права. Вып. 2. М.,
1953. С.217.
[1] Севастьянова О.В.
Новгородское вече: отход от республиканской теории // Споры о
новгородском вече. СПб, 2012. С. 208. См. также Севастьянова О.В.
Древний Новгород: Новгородско-княжеские отношения в XII-первой
половине XV в. М., СПб, 2011.
[2] Увы, рассуждения о
регулярных советах «трехсот золотых поясов», которым отдал дань и
ваш покорный слуга, базировались, как наглядно показали последние
исследования, на неверном понимании сведений одного ганзейского
документа. Granberg J. The Sovet Gospod of Novgorod in
Russian and German Sources // Jahrbucher fur Geschichte Osreuropas.
Bd. 47. 1999. S. 398-399. Лукин П.В. Новгородское вече
в XIII-XV вв. Историографические построения и данные ганзейских
документов // Споры о новгородском вече. СПб, 2012. С. 10-60.
[3] "В лето 6804 индикта 10
при владыце Клименте, при посаднице Андръе съгониша новгородци
намъстниковъ Андреевыхъ съ Городища, не хотяще князя Андрея. И
послаша новгородци по князя Данилья на Мъсквоу, зовуще его на
столъ в Новъгородъ на свою отциноу. И присла князь переже себе
сына своего въ свое место именемъ Ивана". Новгородская минея //
Археографический ежегодник за 1964 год. М. 1965. С.
146. Государственный исторический музей. Синодальное
собрание. № 161.
[1] Янин В. Л. Очерки
комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. М., 1977. С.
33-34.
[2] Новгородцы под
предводительством Рюриковичей ходили в походы на земли современной
Эстонии и Южной Финляндии и собирали там дани еще со времен
Ярослава Мудрого. Мстиславу Владимировичу Великому удалось даже
взять Медвежью Голову (Оденпе), один из ключевых укрепленных
пунктов Восточной Эстонии. Его сыну Всеволоду, с которым так
невежливо обошлись новгородцы в 1136, приходилось вести с эстами
тяжелые колониальные войны, отбивать и восстанавливать Юрьев
(Дерпт/Тарту). Наконец, в 1190-ых Ярослав Владимирович после
серии трудных походов, после очередного взятия Юрьева и Медвежьей
головы, после сожжения шведского замка Або в современной южной
Финляндии установил относительно прочно новгородскую власть хотя бы
в окрестностях Финского залива: Новгородская первая летопись
старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 183; 20, 204;
23, 207; 40, 231. Софийская первая летопись старшего извода.
ПСРЛ. Т.6. М., 2000. С. 183-184; 248. Генрих Латвийский. Хроники
Ливонии (перевод С.А. Аннинского). М.-Л., 1938. XI, 7. Походы на
емь: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов.
ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 39, 230. M. Pauli Juusten Chronicon
episcoporum Finlandensium. Opera selecta. Pars I. Helsingfors,
1859. S. 119-120. Хрусталев Д.Г. Северные крестоносцы. Русь
в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII-XIII вв. СПб.,
2012. С. 158-163.
[3] Как минимум два крупных
похода Мстислава Мстиславича вглубь земель эстов в поисках
грозных «тевтонов», осады недавно построенных рыцарских
замков и, главное, крещение обитателей Уганди стало настоящем
откровением на фоне нерешительной, пассивной русской тактики на
первом этапе противостояния в Восточной Прибалтике: Новгородская
первая летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000.
С. 52, 250; 52, 251. Генрих Латвийский. Хроники Ливонии
(перевод С.А. Аннинского). М.-Л., 1938. XIV, 2.
[4] «Борьба за
«общерусские» столы сопровождает почти всю историю Руси первых
четырех десятилетий XIII века, но последнее десятилетие перед
монголо-татарским нашествием характеризуется тем, что она приняла
характер почти перманентных боевых действий, локализованных главным
образом в южнорусских землях»: Горский А. А. Русские земли в XII-XV
веках: Пути политического развития. М., 1996. С. 24.
[5] Именно в правление
Всеволода Юрьевича появился Великий Устюг у слияния Юга и Сухона,
перекрывший новгородцам путь в Северную Двину: недаром в XIV-XV вв.
новгородцы не менее шести раз пытались уничтожить или захватить эту
«родину Деда Мороза» и владимирско-московского контроля над
Севером. Именно в правление Всеволода Юрьевича после взятия и
разрушения Торжка на еще более важном для новгородцев «южном
хлебном пути» по Тверце появилась новая владимирская крепость
Тверь, отрезавшая от «Северной столицы» еще и важный для неё Волок
на Ламе. Последствия для города оказались страшными. «И зая князь
вьршь на Търожку, не пусти въ городъ ни воза; ... А НовЂгородЂ зло
бысть вельми: кадь ржи купляхуть по 10 гривенъ, а овса по 3 гривнЂ,
а рЂпЂ возъ по 2 гривьнЂ; ядяху люди сосновую кору и листъ липовъ и
мохъ. О, горЂ тъгда, братье, бяше: дЂти свое даяхуть одьрень; и
поставиша скудельницю, й наметаша полну. О, горЂ бяше: по търгу
трупие, по улицямъ трупие, по полю трупие, не можаху пси изЂдати
человЂхъ; а Вожане помроша, а останъке разидеся; и тако, по грЂхомъ
нашимъ, разидеся власть наша и градъ нашь. Новгородьци же, останъке
живыхъ, послаша Гюргя Иванковиця посадника и Степана Твьрдиславиця,
ины мужа по князя...: «поиди въ свою отцину къ святЂи Софии; не
идеши ли, а повежь ны»...» Новгородская первая летопись старшего и
младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 54.
[6] Ярослав успешно
возглавлял важные походы в земли эстов и еми: «Приде князь
Ярослав в Новъгородъ, и ради быша новгородци. Воеваша Литва около
Торопця; и гонися по нихъ Ярослав с новгородци до Въсвята, не угони
ихъ. ... Приде князь Ярославъ от брата, и иде съ всею областию къ
Колываню, и повоева всю землю Чюдьскую, а полона приведе бещисла,
нъ города не взяша, злата много възяшя, и придоша вси
съдрави». Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 61, 223. Генрих Латвийский.
Хроники ливонии (перевод С.А. Аннинского). М.-Л., 1938. XXVII,
3.
«Тое же зимы [1226/1227] Ярославъ сын҃ъ Всеволожь. Ходи из Новагорода за море. на Ємь. гдѣ же ни єдинъ от князь Рускых не взможе бывати. и всю землю их плѣни. и възвратися Новугороду». Лаврентьевская летопись. Полное Собрание Русских Летописей. Т1. М., 1997. Стб. 449.
«Тое же зимы [1226/1227] Ярославъ сын҃ъ Всеволожь. Ходи из Новагорода за море. на Ємь. гдѣ же ни єдинъ от князь Рускых не взможе бывати. и всю землю их плѣни. и възвратися Новугороду». Лаврентьевская летопись. Полное Собрание Русских Летописей. Т1. М., 1997. Стб. 449.
[7]« [1226/1227] Того же
лета. Князь Ярославъ Всеволодичь. пославъ крести множество Корѣлъ.
мало не всѣ люди». Лаврентьевская летопись. Полное Собрание
Русских Летописей. Т1. М., 1997. Стб. 449.
[8] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
80-81. Для сравнения приведем неизмеримо более благостный рассказ
владимирского летописца об этих событиях, важнейших для определения
реального уровня новгородской автономии: «Здумаша Новгородци.
послати Далмата єпископа Новгородьского. к великому князю
Ѡлександру ... и встави дьяволъ вражду... и бысть крамола в
Новѣгородѣ . въıгнаша Васильӕ князя ... Приѣха Василии князь
Новгородьскыи в Торжекъ. ту и дожда отца своего Ѡлександра. князь
же великыи с Дмитриєм Святославичем. и с бояры. поидоша Новугороду.
и яко слышаша Новгородци. идоша со крсты и поклонишася ему с
честью многою . и бысть радость велика. и посади сына
своего Новѣгородѣ. а сам поѣха от них с честью великою. миръ давъ
им». Лаврентьевская летопись. Полное Собрание Русских
Летописей. Т1. М., 1997. Стб. 474.
[9] Король Дмитрий (kunic
Dimitre) был героем:
С пятью тысячами русских (russen) избранных
Воинов предпринял он наступление.
Старшая Ливонская рифмованная хроника. Пер. В.И. Матузовой, Е.Л. Назаровой // Крестоносцы и Русь. Конец XII-1270 г. М. , 2002. С. 249.
С пятью тысячами русских (russen) избранных
Воинов предпринял он наступление.
Старшая Ливонская рифмованная хроника. Пер. В.И. Матузовой, Е.Л. Назаровой // Крестоносцы и Русь. Конец XII-1270 г. М. , 2002. С. 249.
[10] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
91.
[1] Лаврентьевская летопись.
Полное Собрание Русских Летописей. Т1. М., 1997. Стб. 422.
[2] Константин Багрянородный,
Об управлении империей, М., 1989. С. 46-49.
[3] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
121.
[4] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С.
174-175. Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т2. М. 1998. Стб. 140-141.
Стоит обратить внимание на то, что в изначальном «распределении по
градам» сыновей Владимиро Старого Новгород предназначен старшему,
Вышеславу: Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т2. М. 1998. Стб. 105-106. В
данном случае интересно сравнить сообщения летописей с показаниями
зарубежных источников: Сага об Эймунде. [Перевод Е. А. Рыдзевской]
// Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв.
(Материалы и исследования.) М., 1978. С. 89–104.
[5] Новгородская первая
летопись старшего и младшего изводов. ПСРЛ. Т.3. М., 2000. С. 16,
161.
[1] Клёнов Н.В. Выход
из тупика: история успеха Русского сердневекового государства //
Вопросы национализма. М., 2013. № 14. С. 22-51. Горский А.А.
Восточная Европа в XIII-XV вв.: тенденции политического развития.
// Труды Отделения историко-филологических наук. 2006. М., 2007. С.
356-363.
[1] Автор выражает
признательность Алексею Конрадову за существенную помощь в
осмыслении исторического материала для этой работы. Полный текст
работы, надеюсь, выйдет чуть позже.
Сохранено
|
|
</> |
Оставить комментарий
Популярные посты:
Архив записей в блогах:
На вопрос, почему не помер, отвечаем. Когда боевые драгоны захватят землю, они снова потребуют в первую очередь красивых девушек. Так было не раз, но эта информация загоняется людьми подальше в бессознательное. Причем потребуют не для полового насилия, им это запрещено, а просто ...
Все кто как-либо интересуется майнингом и криптовалютами, думали о приобретении майнеров. Заинтересованные в покупке майнеров обязательно столкнуться с проблемой определения оптимальной цены, т.к. стоимость майнинг оборудования постоянно изменяется, и порой разница в цене за один день ...
Продолжение про Виски. После операции по удалению зубов и кастрации котя сначала хорошо восстановился: стал более спокойным, начал умывать мордочку лапкой, научился спать вместе с человеком. Чуть позже пошло на спад: изо рта неприятный запах, на зубах грязь, есть может только влажный ...
Вчера посмотрел ролик с тольяттинского сайта. Честно говоря ужас, страшно смотреть. Парни прыгают с ЛЭП, с высоты в озерко. ЛЭП находится посреди озера. Комментарии в местном паблике: Помню, один парень также прыгал и зацепил провода...потом выносили вперед ногами; ...
