Э. Л.

lykasta — 28.03.2016 Прочитала сейчас: Эдичка серьёзно болен. Грустно. Вот, даже решилась нарушить обет молчания, принятый  после неуемных моих откровений на почве гармональных пздстраданий и т.п.. Я его  люблю. Люблю его жизнь со стороны -   его женщины:  прекрасные - Медведева и Блезэ и  непрекрасные - Щапова и Волкова, плюс  дети, плюс книги, плюс много чего. Страсти-мордасти, жизнь как игра с допуском. Сколько страстей и безрассудства может уместиться в одном человеке? - больше, чем ангелов на кончике иглы. Кураж Лимонова. Ценю в людях кураж. А что ещё можно ценить в человеке? Всё остальное в этом мире - постановочно, нескончаемый тщательно отрежессированный перформанс  и только кураж нельзя сымитировать, он либо есть, либо его нет. В Линове есть. То, что у других - всего лишь мимесис, у Эдички - живое и своё. И мне  безразличны его политические взгляды. Мне вообще безразличны политические взгляды кого бы то ни было. Если человек мне  нравится, я, конечно, страдаю, когда его мнение не совпадает с моим, но эти страдания ничуть не притупляют  и не умаляют мою любовь. Эдичка - вне досягаемости критики. Эдичка - гигант большого секса и маленькой политики. Маленькой политики в том смысле, что даже как политик он всё равно в первую очередь мужчина со всеми вытекающими, а уже во вторую - игрок и манипулятор.

И ещё я прочитала, что больна Галина Волчек. Никого не хороню раньше времени. Грустно. Старость необратима.  Но может это и хорошо. Между жизнью и жизнью - смерть -  легковесное, безответственное небытие.  Зона комфорта. возможно. Зона покоя. Заснул, ппоснулся в новом теле -  сосешь сисю, пачкаешь памперсы, всё по-новой............................... но пускай моё тело живёт как можно дольше. Пускай даже ослепшей, оглохшей от старости, в инвалидной каляске  столетнеё старухой, но я же буду что-то чувствовать, кроме  боли старых суставов. Например, прикосновения людей - я же буду их чувствовать, что-то же остается живым даже у самых ужасных древних стариков. может быть они только внешне ужасны, а в душе счастливы, как никогда прежде в этой жизни. Я  наблюдаю за одной старухой. На ней  в  жару два пальто, одно поверх другого - серое на красном,  на голове синий шарф и красный берет.  Наверное, она не различает цвета и не чувствует ни тепла, ни холода. У неё новые угги на ногах (от кого?). Она  худая. Кожа, как кора,  глаз совсем не видно под грецкими скорлупками  век. Она двигавется  медленно и неустойчиво - тяжелая лодка в штиль на одном весле.  одно весло - это её трость.  Она молча протягивает деньги, берет свой кофе, булочку, садится за столик кафе среди людей, если зима, или выходит с чашкой в сквер, если лето, и присаживается на скамью,  выставив правую ногу пистолетом, обязательно рядом с кем-нибудь. Я не исключаю, что она счастлива.  Может быть даже счастливей меня. Может быть, чем дольше живёшь, тем лучше пнимаешь жизнь и сильнее любишь всё и всех вокруг. Понимание и любовь - это же одно и то же.  Любишь, значит понимаешь и наоборот. Может быть даже старое тело любишь сильнее молодого, потому что молодое тело имеет много недостатков  -   ненужные веснушки, непослушные волосы эпиляция и диета, не растолстеть, и что надеть, если пригласит, и как не умереть от тоски, если не пригласит, и что делать, если он хочет так, а тебе так  - больно? плюс месячные... тело страшно мешает жить.  А у старух всё как надо с телом. У них просто ещё есть тело, а большего им, возможно, и не надо. Может быть Толстой прав и счастье, это когда много лишений - холод, голод, скитания и тогда корочка хлеба за щекой и теплое солнышко  сильнее волнуют, чем голые плечи и любовь первой красавицы, как это случилось у отца Сергия. что я знаю о старости  и о лишениях? Ничего. Но я не хочу умирать. Никогда.  старость пугает, даже чужая, на расстоянии. она не заразна, но она - как зеркало с комлагом в несколько десятков лет: всмотрись в  меня - ты будешь такой же. Как царапина на глянце безмятежного неведения - все состарятся и ты, и ты   будешь старухой с чашкой кофе, в нелепой одежде, и кто-то  встанет со скамейки, когда ты опустишься рядом или будет смотреть на тебя, как на безумную ведьму, когда просто поздороваешься и попытаешься заговорить с незнакомцем.
----------------------------------------------------------------------
----------------------------------------------------------------------
  Я сейчас больше всех люблю Пурыгина. Для меня Пурыгин, Саша Соколов,  Венечка Ерофеев, Эдуард Лимонов, Александр Грин - это как бы один  человек в нескольких телах сразу - частично умер, частично жив. Поэтому  бессмертен. Одни его клетки  будут умирать,  другие расти и делиться, передавая матричный код именно этого типа личности следующим поколениям человеческих душ. Но по большому счету для меня сейчас нет нелюбимых людей. Я сейчас пребываю в  хорошем состоянии принятия и приятия всего. Секс и роды. Всё остальное - мелочи жизн. Не считая музыки и слова, конечно. Они - не мелочи. И  ещё запахи сада, дождь, птицы, звон буддистских колокольчиков  или как они называются - полые трубочки и металлические пластинки на ветру, инжир и мороженое Баскин Роббинс - можно любое, пироженое Ветерок в Евпаторийском кафе моего детства, алма-атинские яблоки сорта лимонка в садах на склоне Алатау, синий костюм Андрюши Замятина, его мужское тело с выпирающей ширинкой, когда он висел на кольцах под потолком спортивного зала на большой перемене, и нежное прозрачное платье мятного цвета у Ирки Фокиной на выпускном,  я  ей завидовала,  её белые волосы и ещё то, что Андрей Замятин на первый танец пригласил её, а меня уже потом -  это не мелочи жизни, а указатели судьбы. перевели стрелки и я не сбилась с пути и у меня мои мужья, а не чужие, мой Андрей, а не тот, первый и уже совершенно чужой и забытый,  и дети - эти, а не другие. не хочу чужого. хочу только моё.
----------------------------------------------------
----------------------------------------------------
а то, насколько человек жив или мёртв, определяется только одним - количеством ебли. чем чаще, взаимнее и приятнее, тем ты живее. а вот когда ты об этом ни слышать, ни говорить не желаешь,  и подбираешь для этого слово поприличнее - вот тогда ты считай уже в могиле. но такие мысли должен, конечно, мужчина озвучивать, а не женщина. женщина должна всё понимать, но молча. не знаю, почему это так. но это так. я не должна была этого сейчас писать, гаер. я потешная, да.
----------------------
пока, братцы.
хочу сегодня успеть посмотреть "Омерзительную восьмерку". как-то я его пропустила, а Марк посмотрел на днях и говорит  фильм прекрасный. надо смотреть.

вот, кстати, ролик, где сам Тарантино танцует, мне нравится:  человек, совешенно не способный пластично двигаться, смог  поставить один из лучших твистов в кино.
вспомниала недавний пост миумау, где она в тысячный раз (мелкая подъёбщица)  терзается вопросом: может ли старый затрюханный мужичонка или толстая тетка преклонных лет, отнюдь не роковой внешности, писать о сексе малолеток и почему герои романов никогда не имеют ничего общего с авторами (имеется в виду внешность в первую очередь), на что ей резонно ответили: "старая толстая тетка-романистка когда-то тоже была молодой, худой и  отвязной. почему бы ей не знать того, что знаешь ты в свой сороковник/тридцатник и не писать об этом от первого лица?"
малолетке сложно писать о старости, она о ней ничего не знает,  но старуха знает о молодости всё. логично. миумау дура, а комментатор молодец, мне понравился ход его мыслей. чем дольше живешь, тем шире охват  тем и типажей  для потенциальных романов.  короче, чтобы создать кого-то, не нужно этим кем-то быть. нужно быть над этим. или, ещё короче: творчество - это не клонирование самого себя.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив