Дядя Боря
nadinefrancaise — 05.10.2018Вчера у меня был вечер воспоминаний. Не знаю, почему начала искать в интернете упоминания своего дяди, наверное, началось с “лучшего друга детей”, потом по ассоциации вспомнился Дзержинский и Луначарский, а оттуда цепочка уже потянулась к дяде Боре. По семейной легенде именно Луначарский пристроил его, парнишку из Почепа, что под Брянском, во ВХУТЕМАС, к Роберту Фальку. Но легенды у нас в семье плодились как кролики, реальность имела весьма расплывчатые границы, солипсизм торжествовал и побеждал. Так, сын дяди Бори, перебравшись в Америку, успешно делал бизнес на портретах, потому что если заказчик знает, что ты родственник Шагала – это добавляет веса исполнителю и кошелек открывается легче. А кто кому родственник – бог его знает, мы же все произошли от Адама и Евы, значит, в какой-то степени братья и сестры в энном колене. А Почеп, кстати, недалеко от Витебска. То есть шансы на родство с Шагалом возрастают.
Исаак Дризе. Художник Борис Пинхасович (1965г)
Вот отрывок из интервью Михаила Казиника, где он говорит о дяде Боре:
М.К. Не то слово… Хотя одно из первых культурных потрясений связано с живописью русского художника Бориса Анисимовича Пинхасовича. В России его до сих пор мало кто знает, хотя Тышлер и все его друзья называли его гением. Он еще был жив, и мы поехали к нему, сняли о нем фильм, узнали историю его жизни, почему он гениален и неизвестен. Когда ему было пять лет, он создал рисунок «Комната моего детства». На нем изображено зеркало, в котором отражается его детская комната. Из Почепа его повезли в Москву к Леониду Иосифовичу Пастернаку, академику живописи, отцу Бориса Леонидовича. Леонид Иосифович посмотрел и сказал: этот ребенок – Моцарт, его нечему учить! Когда он влюбился и с этой женой прожил 72 года, вместо того, чтобы говорить, он рисовал по ней. Он дружил со всеми этими живописцами, которые сейчас на Сотбисе стоят сотни тысяч. Но он не захотел быть бедным советским художником и создал мастерскую, где рисовал только портреты вождей. Все портреты Ленина и Сталина, которые у нас в учебниках, создал он.
А.К. А как он стал богатым?
М.К. К примеру, завод имени Ленина заказал три портрета Маркса, два Ленина и четыре Сталина. Его спрашивают, сколько это будет стоить? Он называет совершенно сумасшедшую цену, и в Советском Союзе не было такого секретаря парторганизации, такого директора, такого начальника, который бы сказал ему, что за Ленина или за Сталина это дорого. Деньги он носил чемоданами. Банковских перечислений тогда не было, он брал два больших чемодана и туда складывал купюры. Эти деньги он сваливал в кучу у себя дома прямо в углу. И как они легко приходили, так они легко уходили. У него был открытый дом, там всегда стояла черная и красная икра, шампанское и коньяк. Туда приходили все, кто хотел, сидели у него и ели. Но с мая по сентябрь он уезжал на пленер, причем только в несколько любимых мест: в Крым, район Коктебеля; в Тарту; на Карпаты; а после войны – еще и в Калининград. Там он писал, причем писал с огромной скоростью, сразу маслом. Ничего не продавал. Его интересовал только процесс творчества.
А.К. Ни одну картину не купили бы за цену носа Ленина.
М.К. Он создал огромного размера – рекорд книги Гиннеса – портрет маршала Жукова на коне размером с пятиэтажный дом. На Сотбисе его только что продали за 550 тысяч фунтов стерлингов.
Кстати, про портрет этот Жукова в семье рассказывали много историй. Поскольку картина была каких-то феерических размеров, рисовали ее в помощью лебедок, подвешенных к потолку, а само полотно лежало на полу.
Жуков приходил позировать в коммуналку в Брюсовом переулке в Москве, где у дяди Бори была тогда мастерская, и однажды другой художник, Тихомиров, который за неимением собственной мастерской работал у дяди Бори, оставил палитру со свежими красками в кресле, где должен был сидеть Жуков в парадном костюме. Парадный костюм пострадал. Но, к счастью, все в итоге остались живы.
Позже Тихомиров снимал домик в Троицком, на Клязьме, и летом там собирались большие компании художников: Адливанкин, Глускин, Лабас, Тальберг и т.д. Оттуда была вывезена другая семейная история, про то, как к ним прибился какой-то местный мужичок, который любил слушать умные разговоры. И однажды кто-то в пылу спора заявил: “Это так же неоспоримо, как и то, что Земля круглая!” На что мужик осторожно спросил: “Как круглая?”
BRODSKY Vsevolod Ilych, 1909-1981 (Russia) & PINKHASOVICH Boris Anisimovich, *1910 (Russia)
Marshal Zhukov receiving the victory parade
Дядя Боря был дядей моего дяди, и видела я его только когда приезжала в Москву к родственникам на каникулы, в основном на Новый год, когда вся семья собиралась у Пинхасовичей в просторной квартире на Каховке. Одна комната, насквозь пропахшая красками, была отведена под мастерскую, картины стояли там прислоненными к стенам слоями по десятку штук, и я, пока взрослые предавались возлияниям, вытаскивала их одну за другой и рассматривала часами пронзительной яркости пейзажи Коктебеля. Мне, не видевшей в своей жизни юга, они казались картинками из другой вселенной. Или находила какую-нибудь книжку в библиотеке и забивалась с ней в кресло. У них помимо прочего водились “Проклятые короли”, Мопассан в ассортименте, Фейхтвангер и Золя, и Голсуорси, и много всего остального интересного и захватывающего.
Некоторые полотна висели в гостиной, особенно мне нравилось одно, называлось “Агония”, это были тюльпаны, полностью раскрывшиеся, которые уже начали терять свои лепестки. На него я могла смотреть непрерывно. И еще одна, аллегория, сцена изображала самого дядю Борю, еще очень молодого, вызволяющего свою жену, Розу, тоже молодую и удивительно прекрасную, из ада. На самом деле дядя Боря был великолепным рисовальщиком и портретистом, но большая часть его творчества (которое не про Ленина и Сталина) была посвящена пейзажам и натюрмортам.
Исаак Дризе. Художник Борис Пинхасович (фрагмент). 1979 год
К нам домой дядя Боря приезжал один раз, на пятидесятилетие моей мамы, Он подарил ей по этому случаю одну свою картину, волжский пейзаж, но маме она не очень нравилась и я даже не знаю, что с ней стало.
Исаак Дризе. Художник Борис Пинхасович 1950-е годы
В последние годы его жизни мы практически не общались, я тогда жила в Кишиневе и в Москве бывала редко. Тетя Роза пережила его на несколько лет, а с его наследницей, Инной, мы связи не поддерживали с начала девяностых и я совершенно не знаю, что стало с его картинами, а их были многие сотни.
Единственное, что мне удалось найти в интернете – это три полотна: два пейзажа и натюрморт.
Очень бы хотелось увидеть фильм, который упоминает в своем интервью Казиник. Надо подумать, с какой стороны к нему подобраться.
|
</> |