Двойной миф о советском человеке

charodeyy — 17.08.2020 На сегодняшний день существуют якобы два якобы бы противоречащих друг другу мифа о советском человеке. Первый – либеральный. Он гласит, что советский человек был каким-то тупым животным, рабом и абсолютным ничтожеством. Исчерпывающе это отношение выразил, думается, Дениска Драгунский. Вот его баснословное мнение. Не только о «совках», но и вообще о 80% нынешнего населения, ибо «совок» в них не избыт. Оговорюсь: я почти никогда не называю полуименами даже самых мною презираемых существ. Но Дениска – герой популярных рассказиков, пожалуй, исключение. Он – символ. Пожилой человек, всю биографию построивший на сыновности, так и остался в коротких штанишках. Впрочем – это не помешало ему, в отличие от «плебса», подняться до самых высот «этического учения» аморальности.

«Они даже не аморальны. Аморализм — это ведь тоже этическое учение, требующее определенного напряжения ума и некоторых знаний. Они чаще всего бывают имморальны, то есть вне морали. Им почти недоступны категории добра и зла, выходящие за пределы их повседневного быта, за пределы сиюминутной личной выгоды. Именно сиюминутной, потому что задуматься о сколько-нибудь отдаленных последствиях своих поступков они не в силах».



Есть и якобы противоположный миф. Гоблино-спицынско-кургинянский со товарищи. О прекрасном строителе коммунизма, для которого было «не личное главное, а сводки рабочего дня». Который, радостно распевая коммунистические песни, шел, совершенно счастливый доверием партии, к станку, а потом ел «самый лучший пломбир», благодаря за свой счастливый удел политбюро ЦК КПСС. Все это, конечно, одинаковая ложь, но интересно иное. Это все же не два мифа, а один. Только рассматриваемый с двух сторон. Ибо (о чем я много раз высказывалась) квазилибералы и нуворужи на самом деле неразлучны, как Быков и Прилепин, Леонтьев и Венедиктов. Так начнем же разбираться, что на самом деле представлял собой советский человек. Думаю, мой взгляд на предмет в достаточной мере интересен.

Я – из несоветских, но выросших в СССР. Так что предмет знаю и со стороны и изнутри. Кстати, положение, что выше, необходимо аргументировать. Ибо несоветских развелось, я гляжу… Ну какой несоветский тот же былой комсомолец Драгунский? Смешно и грустно. Итак, почему я отношусь к несоветским, в отличие от квазилибералов и многих иных. Все мы – родом из своей семьи. Моя семья советской не была. Советскую власть воспринимала как чуждую. Причин тому несколько. Все они весомы.

Семейная история довоенного периода – это сплошная и страшная трагедия. Довольно трудно, согласитесь, идентифицировать себя с тем, кто тебя убивает и поражает в правах. Дед Константин Гавриилович Чудинов — человек невообразимо интересной биографии, исследователь Китая и Манжчурии. Убит советской властью. Но вот, минула война. Нужды нет, все мужчины Чудиновы воевали. Ибо решили – и оказались в конечном счете правы – что временщики ничто, отечество – всё. После войны пошли кое-какие послабления. Двое младших из четверых братьев Константиновичей смогли получить университетское образование. Двое старших – попали перед войной под запрет для деклассированных. (Каждый из младших – автор крупных научных открытий). Вроде бы – можно вздохнуть?

Но тут нам опять дано было понять, что власть – враг. Не лично нам на сей раз. Но родители мои, только-только ступившие на стезю научной деятельности ученые-естественники, с ужасом наблюдали за разгромом отечественной генетики под личным руководством уже полумертвого, но еще убивающего товарища Сталина. Объяснять несведущим нет смысла. Сейчас о прекрасных лысенко-презентах жужжат разные Мухины, и дикари внимают этому жужжанию. Но на родителей, которые не были профанами, сессия ВАСХНИЛ произвела чудовищное впечатление на всю жизнь.

Прошел ХХ съезд, хоть с чем-то власти разобрались. Вавилов реабилитирован посмертно, генетика восстановлена в правах, хотя и сильно отстала от мирового течения. Тоже посмертно – реабилитирован Константин Гавриилович Чудинов. Можно вздохнуть? Власть хотя бы не враг? Как бы. 1972 год. Посмертное «дело» КГБ против фантаста Ефремова, изобретателя тафономии, бывшего во времена аспирантуры научным руководителем отца. Обыск в его квартире по доносу одного из друзей (кажется, кто-то из братьев Стругацких). С тех пор – дружили семьями. Я не поклонница литературного творчества, но что есть. Принципиальная благородная и мужественная позиция, занятая моим отцом, впоследствии стоила ему срыва научных поездок в Индию и во Францию. В США он второй раз смог поехать только в 1990-м году. Так что – расслабляться нам не давали. И забывать – тоже.

Еще пару слов о семье. Мы с сестрой не получили религиозного воспитания, так как отец (а он всегда играл в доме главную роль) был о ту пору изрядным агностиком. Но советского атеизма в семье никак не звучало. Бабка посещала храм, на Пасху пеклись куличи. Иконы в доме были, конечно. Когда мы выросли и стали интересоваться религиозными вопросами – встретили дома полное понимание. Семья не воевала советскую власть (до лично моей сумасбродной юности), просто – игнорировала по возможности ее существование. Наука – это настолько увлекательнее, чем окружающий совдеп – так жили мои родители. Они жили наукой.

Кстати о совдепе. Это слово дома произносилось. Хотя – важное уточнение – не в отношении людей, а в отношении тех или иных отвратительных проявлений строя. А вот квази-либеральное слово «совок», оно не звучало никогда. Не слышала я его в юности и от потомков эмигрантов, к примеру, от моей крестной матери – парижанки. Это слово изобретено явно в перестройку, когда стало «можно». Оно вызывает у меня брезгливость к произносящему. Из него точится снобизм, причем – не обоснованный, то есть – самый гнусный.

Мои слова о несоветскости семьи – не похвальба. Это просто данность. Мы дорого за это платили, в том числе – кровью.



Моя присказка оказалась длинной. Но будет и сказка. Рассказ о советском обычном человеке, который был не советским, но выросшим в СССР.

Итак, как было обещано – каким был средний советский человек?

Мы коснемся и плохих и хороших черт.

Самая прискорбная черта среднего советского человека. Он был неверующим. Его внерелигиозность (именно что скорее ВНЕ, чем НЕ) не была сознательным свободным выбором. Она была сформирована за него и до него средой. Именно в позднем СССР огромное количество детей оставались некрещеными. Он не был воинствующим безбожником. Это всё оставалось в прошлом. Он был безмятежно и простодушно неверующим, приняв за данность с детства, что храм это такое музейное место, иконопись – это то, что опять же висит в музеях, а религия это «было когда-то». Это напоминает лоботомию. Огромный пустой сектор в мозгу и в душе. И – не может быть иначе – ноющая пустота от этой недостаточности. Но «опиумом» он религию не считал и вовсе не ненавидел.

Что сделало неверующим человека, рожденного в СССР? Несколько десятилетий агрессивного, свирепого богоборчества властей, предшествовавших его рождению. У него были если не родители, то дедушки-бабушки, которые помнили о Боге, но боялись, смертельно боялись ему рассказать. Боялись памятью гонений на верующих. Молились тайком, чтобы Бог простил и их молчание, и духовную слепоглухоту их детей. Перед рождением этого человека – по стране прошлись катком. И так ли он хуже, чем люди свободного мира? Там-то, где в ХХ веке не было гонений, очень многие отказались от Господа Христа просто так, по душевной лени. Советский человек не ходил в церковь потому, что часто вокруг него за многие километры не было ни одной действующей. А люди свободной Европы – почему? Им-то никто не мешал.

Мне известный пример: в миллионном (!) Саратове был открыт только один храм! Можете вообразить, что творилось там на Пасху? Милиция пропускала только «старушек и тех, кто со старушками». За два квартала старушки были – нарасхват. С конкуренцией. «Бабушка, можно я с вами?» Да, еще на пару поколений старше меня (мы считаем сейчас за «поколение» не дед-отец-внук, а десятилетний цикл) верующими юношами и девушками никого было не удивить. В моем поколении вообще половиной курса сталкивались лбами на Пасхальной службе. В прямом смысле сталкивались – теснота была страшная, хоть и Москва.

Вот ведь странно: у неверующих родителей вдруг как пошли уверовавшие дети… А за некоторыми потом подтянулись и родители, уже пожилые.

Так что получается – самая неправильная черта среднего советского человека позднего застоя была скорее его бедой, чем виной. Вот ведь забавно. Выше я чуть было не написала, что неверие роднит среднего советского человека с нынешними «несовками», но остановилась. Есть разница. Средний советский человек не был кощунником, а их ведь зачастую именно на это тянет. Так что – наши «прекрасные несовки» они не из позднего СССР, они – из чудовищных 20-х.



Есть великое явление, о которое разлетаются вдребезги и либеральные речения о том, что «совок был раб, обожающий кнут», и крики нуворужей о том, сколь дивно партийное руководство отвечало чаяниям простого человека. Когда-нибудь этому явлению еще поставят памятник. И заслуженно. Имя ему – анекдот. Здоровая живучесть нашего народа помогала «истреблению тиранов» через смех. Набокова народ не читал, но противостоять насмешкой тиранам вполне научился. Анекдоты рассказывали даже при Сталине, когда за них убивали. Не голословно: вполне советский поэт Корнилов («Не спи, вставай, кудрявая») получил свои граммы свинца в затылок за анекдот.

В день допрошен, и в ночь - допрошен.
На висках леденеет пот.
Я не помню, где мною брошен
Легкомысленный анекдот.

Даже страхом смерти нельзя было запретить нашему народу вышучивать то, что было ему не по нраву. Ничего не мог с этим поделать натужный официоз. Чапаев утонул не в Урале (в котором он на самом деле не тонул). Он утонул в море похабных анекдотов. Ленин, Дзержинский, Крупская, Коба, Хрущев, Брежнев, всем доставалось, никто не обижен. Любимый анекдот моей юности. До сих пор люблю.

«1902 год. На углу стоит Надежда Константиновна и фарцует майками с надписью «II Съезд РСДРП». К ней подбегает Дзержинский.
– Сыпь отсюда, Крупа! Лысого с самиздатом замели!»

А это вообще – из детского фольклора:

«Это что за Бармалей, лезет к нам на мавзолей? Он большие брови носит, буквы плохо произносит. Брови черные, густые, речи длинные, пустые. Он и маршал и герой – догадайся, кто такой? Кто из вас найдет ответ, тот получит десять лет».

Без анекдота не получалось ни рыбалки, ни бани, ни разговора в курилке, ни, простигосподи, коммунистического субботника. Последнее бывало злее – ибо если кто думает, что советскому человеку хотелось вместо возни в своем гараже повкалывать даром на родную власть, тот сильно заблуждается. А теперь вопрос: топят ли в пучине злых анекдотов обожаемую власть, которой гордятся, которую считают своей, защитницей интересов? Нужды нет, анекдоты случаются обо всех политиках. Но не такие и не в таком количестве.

И еще вопрос. В иронических гадостях об Августейшей фамилии и законных представителях власти Российской Импери весьма изощрялись перед революцией интеллигенты. Но ведь не было - хоть тресните, хоть сами придумайте (а новодела не скроешь) простонародные анекдоты. Их нет. Обычный советский человек жил с властью в алгоритме: она пакостит, мы уворачиваемся. Провести власть за нос всегда было приятно. Всем. Не потому, что люди хорошо знали историю и понимали, что в Гражданской победила не та сторона. Историю знали плохо, ибо она цензурировалась. Простой здравый смысл сегодняшнего дня учил недоверию.

И сочинял эти анекдоты – самый обычный советский человек. Не диссидент и не интервент.

Это – раб?

Это – одно целое с партией родной?

Да идите вы все строем.



Сейчас нас интересует самый типичный и советский человек – фронтовик. Как это он относился к «товарищу Сталину», без которого, якобы, и праздник не в праздник. Когда та, кто воевала, «ночная ведьма» Ирина Ракобольская лет пять назад сказала в интервью, мол «всё мы прекрасно понимали, а воевали совсем за другое», ох, какой же поднялся вой! Куда делось «почтение к ветеранам»? «Бабка сбрендила», «старая гадина», или, как мне особенно понравилось «неквалифицированная пожилая женщина», это по словам одного молодого квалифицированного сталиниста.

Возмутительно - не умерла вовремя, не позволила обожать Кобу от своего имени!

Нынешние сталинисты (но пока речь еще не о них) очень почитают ветеранов той войны. Только желательно мертвых, которые не возразят. Так вот, в упомянутое время я ни разу – свидетельствую – (а я и сама живу не по лжи, и другим по ней жить никак не советую) ни разу не слышала, чтоб немолодые мужчины с медалями и орденами говорили меж собой о «товарище Сталине».

О чем были их разговоры?

Да о пехоте, и родной роте, и о том, кто дал закурить. Песни тех лет на диво честны. Поминали, не чокаясь, товарищей. Смеялись, как Иван-то бегал за цветами для Зинки из медсанбата. Серьезнели, вспоминая, каково оно, «в танке не сгореть». А прозвище «Сталин» на всех этих гуляньях не звучало. В детстве и юности я видела крошечный культ Кобы только у очень узкой прослойки (да и то не у всех), людей, возрастом моложе, чем фронтовики. В кабинах водил-дальнобойщиков почему-то да, висели портреты Сталина. Пёс их знает почему. Субкультура?

Можно бы попытаться меня опровергнуть: личный опыт есть личный опыт, а вот Марь Иванна помнит совсем другое.

Допустим. Но есть одно но, о которое разбиваются все возражения.

По мнению сталинистов, советский ветеран должен был быть изрядным подлецом. В массе своей, без исключений.

Я упоминала недавно: ветераны-фронтовики были храбрые. И Раппопорт на глазах у всего зала стряхнул Презента с трибуны ВАСХНИЛ, обозвав «сволочью». Рисковал пойти под расстрел. Такой случай мы знаем.



А знаем ли мы случаи, чтоб хоть один ветеран выразил публичный протест: отца-родного из мавзолея выносят, предатели, через мой труп, окаянные! Верните Сталина на знамена, а то мы сейчас на Красную площадь голодовать выйдем! Кобу разоблачили не только при всех делегатах ХХ съезда, которые переобувались прямо в зале. Но и при полном безразличии фронтовиков. Тех самых, отважных, повидавших всё. Память войны – чтили. Командиров – вспоминали. На Кобу «забили» с феерической легкостью.

Так почему? Два варианта ответа. Либо подлые предатели. Либо плевать на него хотели эти смелые и достойные люди.

Сталинисты, вероятно, считают всех разом (в казусе Ракобольской это откровенно проступило) недостойными предателями. Ну а если все ветераны – предатели, то зачем возвращать предателям прекрасного Сталина? Загадка.

Не любил Сталина обычный советский человек, успокойтесь. Кто и почему его любит, вопрос другой.

Источник: Елена Чудинова

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив