Достоевский и культурная катастрофа Европы

palaman — 06.07.2023

Достоевский:

Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной.

Как понимать эту фразу?

> Я её понимаю так: истина — вопрос перспективы, истина омонимична. Вне какой истины может быть Христос? Вне научной истины, к примеру, вне истины современной материалистической науки. Но Он не вне той истины, которая есть жизнь и путь.

"Правд много, истина одна"
Ну, или истины просто нет (в чём и состоит суть Постмодерна), есть лишь множество разных правд.

> Просто есть разные определения истины. Есть утилитарное или прагматическое, англосаксонское, я бы сказал, "пиратское" — "Что выгодно, то и истина" (в методологии науки это подаётся застенчиво в виде — "Что помогает решать задачи, то и истина"). Есть конвенциональное — "О чём договорились все (или все, чьё мнение имеет смысл учитывать), то и истина". И так далее. Соответственно, и вывод элементарный: если будет казаться, что отвержение Христа выгодно для решения какой-то прагматической задачи, или если принятие Христа будет противоречить тому, о чём столковались сильные мира сего, то надо выбирать Христа. То, что кажется парадоксом, оказывается тривиальным.

Тут тоже речь о разных правдах. "У каждого своя правда". Если так, то тезис Достоевского банален, самоочевиден.
Или, как Вы заметили, тривиален.

А мне вот вспоминаются слова Христа, сказанные Петру, когда тот начал отговаривать Господа от Креста и страданий.
— Изыди, сатана! Ты мне соблазн, ибо заботишься не о Божественном, а о человеческом.

И вот что я думаю по поводу дилеммы Достоевского: если Христос вне Истины, то это Антихрист.

> Смотря что назвать истиной.

Наверное, говоря о Христе и истине, надо держать в уме слова Христа "Я путь, и истина, и жизнь".
Уверен, что Достоевский их и имел в виду.

> Мало ли, кто и что называет истиной?

"У каждого своя правда".

Вы предлагаете "истину" в словах Достоевского истолковать в смысле относительной правды?
Тогда предположим, что Достоевский забыл слово Христа: "Я — истина" или намеренно пренебрёг этим словом? Ведь если Христос сказал "Я — истина", а на самом деле "Христос вне истины, и истина вне Христа", то Он ошибся? Или смысл как раз в том, что Достоевский даже в этом случае остался бы со Христом?

> Вольтер сказал "если бы Бога не было, его бы следовало бы придумать".

Может, и следовало бы, да только вольтерам это не по зубам. Выше католической теологии их мысль так и не поднялась.
Настоящего Бога человеку придумать не под силу.
Можно ли придумать Божественное чудо?
Не сотворить, а просто выдумать. Я много раз бросал разным писателям вызов: придумайте чудо в стиле Православия. Чтобы это было не волшебство, не магия, не детская сказочка, не научная фантастика, не ужастик — а тот особенный стиль, в котором творит чудеса Христос Бог. Неброско, тщательно вплетая чудесное в обыденность так, что не остаётся никаких швов: обыденность становится частью чуда, а чудо — частью обыденности.

> Если докажут, что "Бога нет", я предпочту верить в Бога вопреки доказательствам. Как-то так понимаю фразу Достоевского.

Любое доказательство строится на каких-то постулатах. Эти постулаты принимаются на веру. Таким образом понимаемая, фраза Достоевского становится банальностью.

> Я лично могу сослаться на слабость своего интеллекта и НЕ принимать на веру сколь угодно убедительные и очевидные постулаты. "Не понимаю я эфтих ваших физикав и биологиев". Но по сравнению с Божественным всеведением любой интеллект слаб.

Достоевский хорошо знал Евангелие.
И он не мог не иметь в виду слов Христа:
— Я путь, и истина, и жизнь.

> Между нами и Достоевским есть одна неочевидная разница: он родился и рос в христианской стране, где существование Бога принималось по умолчанию, а атеизм лишь завоёвывал свои позиции. Люди буквально рождались с верой, а потом кто-то мог от Бога отпасть, если что-то случилось. Мы, в большинстве своём, родились в атеистическом государстве, и даже те, кого "на всякий случай" крестили бабушки, не выросли с верой в Бога; для большинства отсутствие Бога, несозданность и безблагодатность мира являются привычными до естественности. И тут уже должно было что-то случиться, чтобы в Бога поверить. Для Достоевского Бог - Творец и Спаситель, - естественная часть его мира. Для нас (для многих) это открытие. Воображаемый конфликт между Богом и истиной нами воспринимается иначе.

Вера в Бога это действие благодати Самого Бога, и "врождённой" она была лишь у немногих святых, рожденных святыми родителями. Обычно вера в Бога приобретается молитвой и вообще религиозно-мистической практикой. С этой практикой дела в России XIX века обстояли плохо. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть первую страницу "Откровеннных рассказов странника".

> А я понимаю эту фразу по-простому: Достоевскому кто-то разсказалъ и убѣдилъ какъ все "на самомъ дѣлѣ", но онъ принципіально встаетъ встаетъ въ позу, упрямится, потому что не хватаетъ силъ опровергнуть-то.

А кстати, да.
Это вполне убедительная версия.
В те времена всё это было в новинку и казалось убедительным — дарвинизм, материализм, марксизм, миллиарды лет.

Это сегодня умные люди нос воротят от этих вещей. Да и то ведь — только умные. Дураки по-прежнему уверены, что человек произошёл от обезьяны. А в XIX веке это было ОГОНЬ! Последний писк моды.
"Британские учёные доказали"



Достоевский во многом опередил своё время. Но всё-таки он дитя и жертва своей эпохи. Ведь в XIX веке мир только-только начал выплывать из духовной бездны XVIII века (см. Апостасия - миф и реальность), куда закономерно попал после культурной катастрофы XIII-XV веков. Я говорю о крушении Римской империи вследствие Четвёртого Крестового Похода. Мы не осознаём масштаб этой катастрофы, хуже того: воспринимаем это время как эпоху Возрождения, потому что Италия стала пристанищем бегущих от турок греков, и итальянцы смогли сначала усвоить, а затем и присвоить их культурное наследие (см. Гештальт мировой революции).

> Приходилось встречать утверждение, что вера относится к "епархии" воли, а не разума, поэтому рациональные доказательства бытия/небытия Бога так редко убеждают кого-либо, кто не хочет менять свои убеждения. В общем, для веры в Бога нужно свободное воление человека (хотя этого, возможно, и недостаточно). Как взаимодействуют воля Божья и воля человеческая в таких вещах? (в таких - т е. НЕ в греховных). Вы утверждаете, что человек получает веру или любовь у Богу исключительно по воле Божией. Тут как-то сразу вспоминается кальвинистское "предопределение", где человек вообще ни на что не влияет - он либо "спасён", либо "обречён погибели". Наверное, Вы имеете в виду что-то другое; не могли бы Вы разъяснить, как взаимодействуют воля Бога и воля человека? В обретении веры, например.

Отвечаю:

> Вы утверждаете, что человек получает веру или любовь у Богу исключительно по воле Божией.

Слово "исключительно" тут является лишним.
Как и другие добродетели, вера это соединение человеческого с Божественным. Бог даёт — человек либо берёт, либо отвергает. Если человек берёт, то Бог даёт больше. Если отвергает, Бог отнимает то, что дал.
"Имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что он думает иметь" (с)

> А может инициатива принадлежать человеку? Ну вот это "верую, Господи, помоги моему неверию". То есть сама жажда веры, положим, заложена (или дарована) в человека Богом; но раз возникла такая молитва, значит, жажда веры не утоляется, причём достаточно долго, чтобы уже взмолиться.

Нет, инициатива Богопознания всегда принадлежит Богу. Если человек просит: "верую, Господи, помоги моему неверию" — значит Бог уже коснулся его сердца, Истина уже недалеко от него. У нас нет способа своими силами приблизиться к Трансцендентному, потому что для того, чтобы стало возможным такое приближение, чтобы хотя бы сама идея Трансцендентного появилась у человека, Трансцендентное задаёт внутри имманентного Свою систему координат, например, делает небо Своим символом, а землю — символом самого имманентного. После этого имеет смысл поднимать глаза к небу — а иначе в этом нет никакого смысла: небо так же тварно, как и земля, и так же далеко от Нетварного. И слово "бог" само по себе не является святыней, пока Бог не сделает его Своим именем. Без Этого бесполезно ВСЁ.

Достоевский НЕ практиковал молитву и мало понимал мистику Православия, что хорошо видно по образом "святых" в его романах (старец Зосима, князь Мышкин). Его понимание Православия вовсе не отличалось глубиной, и для мира (для Европы) он выступает образцом православного мыслителя лишь потому, что на безрыбье и рак рыба. При этом ничто не мешает читателю Достоевского самостоятельно разобраться в Православии, прибегнув к помощи Самого Христа. И тогда станет понятным место Достоевского в мировой культуре и в Церкви. В мировой культуре он ГЕНИЙ, в Церкви в общем-то ТОЖЕ. (См. Гениальность Антихриста, Власть и гениальность)

> Тут у постмодернистов сильная защита от такого рода соблазнов. "Если истины нет, то во имя чего отвергать Христа?"

Не получается ли, будто Достоевский сказал что-то постмодернистское, фактически лишил слово "истина" обычного христианского наполнения (Я — Истина, сказал Господь).

> Ещё вот одна интерпретация фразы Достоевского. Если он говорит, что пусть Христос вне истины, но я буду с ним -- значит, он изобретает своего собственного бога, с которым и хочет быть, несмотря на реальность.

Именно это я и сказал выше: если Христос не Истина, то это Антихрист.

Дополнение: Мейстер Экхарт

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив