Дом Берга
ida_mikhaylova — 29.10.2024За зданием МИДа
Всякий раз, когда начинаешь рассказывать о доме, не можешь обойтись без биографии людей, его создавших или принявших участие на каком-то отрезке его жизни.
Дом Берга удивителен в страницах истории и богат на судьбы участников всех произошедших событий и событий, которым суждено произойти или происходящих на наших глазах.
И с такими страницами истории буду то забегать вперёд , то возвращаться: ведь несколько из них приходятся на юбилейный год, так что и пусть дань «Сто лет спустя» будет отдана.
Безусловно лучше всего всё-таки начать со строительства дома, но не обессудьте, дорогие читатели и друзья, за растечение мыслей по древу: поверьте, я стараюсь быть объективной и лаконичной, а не изливать на вас всё, что узнала, прочитав, и/или услышала.
Тем более, что давненько обещалась рассказать о гении места, а дом Берга — яркий тому пример. Это следовало бы сделать в новогодние каникулы 2024 года к столетнему юбилею знакомства М.А.Булгакова с Л.Е. Белозерской(вторая жена), что произошло в начале января 1924 года. Оба были приглашены в Бюробин по случаю приёма в Москве Алексея Константиновича Толстого( кстати у него 10 января День рождения). Толстой редактировал еженедельное литературное приложение к «Накануне», поэтому на приём были приглашены печатавшиеся там московские авторы, среди которых оказался начинающий литератор Михаил Булгаков.
В Доме Берга, расположенному по адресу: улица Веснина — так именовался Денежный переулок в советское время; с весны 1922 года разместилось Бюро обслуживания иностранцев при Народном комиссариате по иностранным делам — сокращённо Бюробин. Русские эмигранты в то время считались иностранцами.
Отрывок из статьи, Виктор Сутормин:
За тот век, что предшествовал постройке особняка, участок много раз переходил от одного владельца к другому. Дом с флигелями и конюшнями, принадлежавший Зотовым, погиб в пожаре 1812 года – уцелел только сад. Коллежский советник граф Александр Иванович Зотов вскоре после войны с французами умер, и вдова Екатерина Петровна продала так и не восстановленную усадьбу Ефимовским*:
Русский графский род, происходивший от сестры императрицы Екатерины Первой, Анны Самуиловны Скавронской, жены литовца Михаэля Иоахимом. Последний в 1725 году переехал в Россию и в 1727 году был пожалован деревнями, а его сыновья Иван и Андрей Ефимовские в 1742 году получили от императрицы Елизаветы Петровны, приходившейся им двоюродной сестрой, графские титулы.
Граф Петр Андреевич Ефимовский к 1818 году отстроил большой деревянный дом с двумя флигелями – в соответствии с тогдашней модой, в стиле ампир. После его кончины вдова Аграфена Фёдоровна владела усадьбой до её продажи Михаилу Николаевичу Загоскину в 1831 году.
Покупатель состоял при московском военном генерал-губернаторе чиновником особых поручений – и был к тому же литератором, причем настолько известным, что его роман «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» чуть было не присвоил Хлестаков, когда вошел в раж, изображая из себя важную птицу. Весьма вероятно, что гонорар за изданный в конце 1829 года роман был потрачен на покупку дома, в котором писатель остался жить до конца своих дней. Будучи добрым и любезным человеком, Михаил Николаевич не лукавил, говоря: «одно из величайших моих наслаждений состоит в том, чтоб показывать проезжим все диковины и редкости города». В 1850 году, завершая творческий путь, он напечатал четыре выпуска очерков-зарисовок под общим названием «Москва и Москвичи» – и в этот раз уже не Хлестаков, а Гиляровский позаимствовал у Загоскина если не успех книги, то её название.
В 1858 году усадьба стала собственностью генерал-майора Федора Петровича Полтынина, три года спустя участком владел уже купец Второй гильдии Андрей Максимович Козаков, затем хозяева менялись каждые 7–8 лет, а с деревянным домом ничего не происходило, пока в 1884 году вдова гвардейского капитана Агафья Александровна Козлова не надумала облагородить фасад. В соответствии с её желанием академик архитектуры Федор Карлович Мелгрен, оставив без изменений центральную часть дома и слегка перестроив оба флигеля, декорировал их в едином стиле, украсив фасады колоннами, а фронтоны – гербами дворянского семейства Козловых.
В 1897 году усадьбу приобрел потомственный дворянин Сергей Павлович Берг и сразу же распорядился все переделать. Архитектор Иван Аввакумович Гевенов построил вдоль тротуара одноэтажный каменный дом, а в саду поставил деревянные беседки – две в русском стиле и две в восточном. Результат заказчика не удовлетворил. Быть может, смотрелось недостаточно солидно для резиденции миллионера, владельца текстильных мануфактур и сахарорафинадного производства, литейных заводов и золотых приисков, или же восточный колорит не пришелся по вкусу человеку, ориентированному на западную культуру. Как бы то ни было, для новой перестройки дома Берг пригласил архитектора Бойцова, к тому времени уже более 15 лет работавшего в Москве и снискавшего репутацию мастера, способного создать хоть замок, хоть дворец.
Биографической информации о Бойцове сохранилось так мало, что в различных источниках он именуется то Петром Семёновичем, то Петром Самойловичем; год смерти его неизвестен, годом рождения можно предположительно считать 1849-й. Появился он на свет, вероятно, в Нижнем Новгороде (по крайней мере, первые заказы Бойцовым были получены и выполнены именно в этом городе). Где он учился, неизвестно – во всяком случае, его фамилия не обнаружена в списках выпускников учебных заведений, готовивших архитекторов и строителей. По тому, с какой легкостью он играл различными стилями, какие изумительные создавал интерьеры и орнаменты для них, вполне можно предположить, что Бойцов вышел из стен Строгановского училища технического рисования. Звание учёного рисовальщика позволяло заниматься орнаментальной живописью (эскизы принтов для тканей, обоев и тому подобного), создавать образцы мебели и украшений – но не давало права заниматься архитектурой и строительством. Впрочем, в XIX веке Нижний Новгород мог уступить в чём бы то ни было разве что столицам – Санкт-Петербургу и Москве, – поэтому заказов, на которых можно было проявить себя с блеском, Бойцову хватало.
Сотрудничество с московской мебельной фабрикой Александра Шмита не только приносило хороший заработок, но и привело в итоге к переезду в Москву: дочь Шмита стала женой Бойцова, а сын и наследник мебельного фабриканта – надежным деловым партнером. В 1885 году Шмиты построили для себя на Пресне, рядом с фабрикой, новый дом по проекту зятя. Кто подписал чертежи, неизвестно, но авторство Бойцова не вызывает сомнений, поскольку его архитектурная карьера в Москве началась именно с этого. Павел Шмит и Пётр Бойцов были одногодками и сдружились, жёны их тоже между собой хорошо ладили, а надо сказать, что женат был Павел Александрович Шмит на Вере Викуловне Морозовой, дочери одного из текстильных магнатов Российской империи. Побывав в гостях у Веры и Павла, Викула Елисеевич оценил по достоинству их новое жилище и пригласил Бойцова для постройки загородного дома. Вслед за Морозовым к Бойцову начали обращаться и другие очень состоятельные клиенты, желавшие получить такую резиденцию, чтобы захватывало дух – и не от роскоши, а от красоты. Петр Бойцов выполнял заказы князей Вяземских, Святополк-Четвертинских, Щербатовых, и некоторые из построенных им домов можно без преувеличения назвать дворцами или замками.
Отсутствие диплома архитектора совершенно не влияло на творчество Бойцова – для городского дома чертежи мог подписать коллега, который затем руководил строительными работами. Обычно это были: Алексей Флодин или Николай Мемнонов, и для загородной усадьбы соблюдения таких юридических формальностей даже и не требовалось. Во всяком случае, Бойцов работал много и зарабатывал хорошо – мог даже позволить себе на безвозмездной основе выполнить декоративное оформление нескольких залов Исторического музея. Кто рекомендовал Бергу Бойцова, неизвестно; но эта постройка стала одним из лучших его творений и одним из красивейших домов нашего города. Отделенный от тротуара изящной, но строгой кованой оградой, облицованный серым песчаником, украшенный каменной резьбой, особняк приковывает к себе взгляд сразу и надолго. Фасад решён в стилистике ренессанса, интерьеры же оформлены Бойцовым с использованием готики, барокко, неогреческого и других стилей, любимых зодчими периода эклектики, – и даже элементы модерна вплетаются в общую гармонию, подобно первым росткам, стремящимся занять свое место под солнцем.
Частной жизни отводился второй этаж, там располагался будуар хозяйки и комнаты, предназначенные для детей. На первом был кабинет Сергея Павловича, столовая, зимний сад и парадные помещения для приема гостей, где каждая деталь производила нужный эффект. Еще только поднимаясь по ступеням крыльца, визитер осознавал, «кто есть кто»: кованый готический фонарь над дубовой дверью освещал высеченный из камня герб владельцев дома; в вестибюле парусом над головой раскрывался расписной потолок, опиравшийся на четыре пары полированных белых колонн; мраморные драконы под балками балюстрады застыли, как часовые, не удостаивая взглядом входящего… Бронзовые львиные морды вцепились клыками в штанги, прижимающие к ступеням ковровую дорожку… а ты осторожно приближаешься по лестнице к зеркалу в строгой раме, где в глазах у своего отражения невольно прочтешь вопрос: «А достоин ли я быть принятым в этом доме?»
Парадный холл в тюдоровском стиле – небольшой по размеру, зато высотой в два этажа и величественный, словно храм – был обшит темными дубовыми панелями и украшен гобеленами. В зал, не имеющий наружных окон, солнечный свет падал сверху, через застекленный проем, опиравшийся на деревянные готические своды. Ажурная лестница с множеством поворотов вела на второй этаж, в жилые покои, а вход в кабинет хозяина располагался в глубине холла, за нижним маршем лестницы. Дубовые двери в противоположной стене холла не распахивались, а разъезжались в стороны, неслышно скользя на роликах, и гость попадал в бальную залу – светлое и роскошное помещение, очаровательное в своей эклектичности. У Бойцова гипсовые амуры и вызолоченные лица младенцев-путти с люстрами и светильниками в духе раннего модерна и лепниной в стиле ренессанс соседствуют настолько естественно и непринужденно, что даже не возникает желания воспринимать и рассматривать их по отдельности.
Особого внимания достойна художественная роспись потолка. Резвящиеся в небе купидоны осыпают дарами пару влюбленных, украшают их головы цветочными венками, оберегают от опасности, которая совсем рядом – это Ангел смерти. Надев третий венок на седую голову Ангела, купидоны отвлекли его и похитили орудия смерти – косу и песочные часы. Сюжет, словно взятый из эпохи барокко, модным живописцем конца XIX века Клавдием Степановым разработан с легкостью почти акварельной. Живописец не имитирует творения мастеров XVII века, он не скрывает, что знаком с творениями импрессионистов и прерафаэлитов – а попавший на край композиции цветок чертополоха (излюбленный декоративный мотив модернистов) намекает, что и это художественное направление автору не чуждо.
По окончании работ заказчик мог гордиться – теперь он владел одним из лучших домов в Москве, на строительство и отделку которого ушло всего два года. Сергей Павлович был человеком передовых взглядов – сторонником парламентаризма и любителем технических новаций. Оснастив принадлежавшие ему предприятия самым современным оборудованием, не мог же он собственное жилище оставить без новейших достижений цивилизации? Поэтому в особняке, разумеется, был телефон и со всеми удобствами: горячую воду и подачу теплого воздуха в помещения обеспечивала размещенная в подвале котельная, а в люстрах под потолками и настенных светильниках сияли электрические лампочки.
Существует мнение, что особняк С.П. Берга стал первым в Москве частным домом с электрическим освещением.Когда строился особняк в Денежном переулке, первая в Москве электростанция успешно функционировала уже лет десять. Она вырабатывала постоянный ток напряжением сто двадцать вольт, который по подземным кабелям поступал к абонентам: телеграфу, телефонным станциям, государственным учреждениям – а также и частным лицам при условии достаточной их платежеспособности. Так что перестраивавшийся пятью годами раньше дом конкурента-сахарозаводчика Харитоненко, весьма вероятно, к электрической сети был подключен тогда же.
Так или иначе, но именно к дому в Денежном переулке «приклеилась история» про «электрический бал», пересказанная Гиляровским – хотя сам-то Владимир Алексеевич ни единым словом Бергов не упомянул, у него дело происходило в доме некой молодой вдовы-миллионерши. Согласно этой легенде, собиравшиеся на приём по случаю новоселья дамы делали себе макияж, сидя перед зеркалами, освещенными газовыми рожками или керосиновыми лампами, – и рассчитывая на столь же тусклое освещение. Но особняк преподнес приглашенным неприятный сюрприз. В ярком электрическом свете хозяйка дома была непередаваемо хороша, чего о других представительницах прекрасного пола сказать не смог бы даже самый закоренелый льстец. Наверное, каждая гостья при взгляде на других дам сначала с трудом сдерживала смех, потом ее настигала страшная догадка, толкавшая к зеркалу – и отшатнувшись от грубо размалеванной куклы, гостья судорожно прощалась, сославшись на внезапно разыгравшуюся мигрень.
Описание такого скандала есть у Гиляровского в «Москве и москвичах». Правда, там говорится, что дело было в середине 1880-х годов в доме вдовы богатого купца, но многие авторы связывают эту историю с домом Берга: мол, Гиляровский слышал звон, да не знает, где он. Правнучка Берга Татьяна Лющанова также утверждала: «Особняк прадеда — первый московский частный дом, в который было проведено электричество» (журнал «Московское наследие», 2015, No 1).
На самом деле история, описанная Гиляровским, скорее всего, произошла на Пречистенке, 10, в особняке купчихи Веры Хлудовой, овдовевшей в 1885 году: это подтверждается мемуарами предпринимателя Николая Варенцова (1862–1947). В 1888 году на Большой Дмитровке появилась самая первая электростанция (сейчас в ее здании Новый Манеж). Тогда же миллионер Сергей фон Дервиз провел кабель в свой дом и развлекал гостей, мгновенно включая лампы в абсолютно темной зале. Так что к 1897 году электричество московским толстосумам было уже не в диковинку.
Почти двадцать лет жизнь в этом доме текла счастливо и безмятежно. Ольга Леопольдовна родила Сергею Павловичу семерых сыновей и дочку, всеобщую любимицу Лелю. Благополучия Бергов не пошатнула даже начавшаяся Мировая война – хотя и непросто под немецкой фамилией жить в России, когда Германию все воспринимают как заклятого врага, но какие могут быть претензии к человеку, чьи заводы и фабрики успешно выполняют заказы военного ведомства?.. Не стало катастрофой и падение монархии, полностью исчерпавшей свои способности управлять страной. Сергея Павловича не зря считали поборником прогресса – после февральской революции Арбатский избирательный участок по выборам в Учредительное собрание разместился в Денежном переулке, в особняке Берга.
Но вообще 1917-й год оказался неустойчивым во всех смыслах. Повзрослевшей дочери гувернантка была уже не нужна – зато Сергей Павлович вошёл в тот мужской возраст, когда неумолимо тикающее время заставляет остро ценить уходящую молодость. Дать расчет гувернантке он оказался не в силах, слишком привлекательной была эта молодая особа. После нелегкого объяснения с супругой он в сопровождении фройляйн отбыл в Анапу, оставив дом и детей на попечение Ольги Леопольдовны, так что именно ей пришлось встречать представителей советской власти, появившихся здесь весной 18-го, вскоре после переезда Совнаркома из Петрограда в Москву.
Из воспоминаний Татьяны Леонидовны Берг: «Особняк посетил Лев Карахан – один из верхушек нового правительства – и предложил его покинуть. Особняк предназначался для посланника Мирбаха. Нам дали помещение в Неопалимовском переулке. Дом раньше принадлежал семье Шнейдер. Они в свою очередь были переселены в другое помещение». Взять с собой разрешили только личные вещи, поэтому все предметы обстановки остались на своих местах. Фамильные драгоценности тоже упокоились в запертом сейфе. Оставить их под замком в доме, предоставляемом иностранным дипломатам, Ольге Леопольдовне представлялось более надежным вариантом, нежели пытаться увезти куда бы то ни было, – тем более что с Мирбахом она была знакома еще с довоенных времен. Расчет оказался верным: не успели Берги обжиться в Неопалимовском, как туда явились чекисты с мандатом на обыск.
Ольга Леопольдовна Берг долго не решалась покинуть Москву: сначала надеялась, что со дня на день вернутся с фронта старшие сыновья Павел и Сергей, потом был арестован Василий, и чтобы вытащить его из Бутырки, ей пришлось потратить много времени (да и денег, вероятно, тоже). А самое главное – ехать к покинувшему ее мужу не позволяла гордость. Все переменилось, когда «Известия» опубликовали Постановление от 5 сентября 1918 года «О красном терроре»: «…необходимо обезпечить Совѣтскую Республику от классовыхъ враговъ путем изолированія ихъ въ концентраціонныхъ лагеряхъ. Подлежатъ разстрѣлу всѣ лица, прикосновенныя къ бѣлогвардейскимъ организаціямъ, заговорамъ и мятежамъ». Теперь оставаться в Москве стало равносильно самоубийству – все знали, что в число заложников можно попасть не на основании вины или хотя бы подозрений, а за одно лишь социальное происхождение. Но как ехать? Тем более что семья большая, и кроме достаточно взрослых сыновей, включает в себя и невестку с маленькой дочерью… Пробираться в Крым семье Бергов пришлось, разделившись на группы и действуя по обстановке.
Берги по дороге в Крым тоже однажды попали в такой переплет, когда не миновать было экспроприации, и выбрали из двух зол меньшее – бросили в колодец бриллиантовое ожерелье. Много лет спустя они вспоминали с грустью: эх, найти бы тот колодец…
После убийства посла Германии Вильгельма фон Мирбаха в июле 1918 года дом Берга на несколько лет стал штаб-квартирой Исполкома Коммунистического Интернационала, а с 1920 г. местом приёма и встреч делегаций социалистических партий и различных рабочих организаций Западной Европы.
Именно здесь был подписан документ об основных задачах коммунизма и объявлена международная стратегия Коминтерна: «необходимость единства для сохранения мира», но и это продлилось недолго...
Здесь работали известные революционеры: Бухарин, Троцкий, Зиновьев и Радек. Захаживает сюда и Надежда Константиновна Крупская — жена Ленина, а по особенным — важным случаям в особняк приезжает Владимир Ильич Ленин. 21 января 1924 года не станет вождя мировой революции — В.И.Ульянова — Ленина.
В числе европейских делегаций в доме Берга работала итальянская делегация, участвовавшая во Втором Конгрессе Интернационала; сюда входили Серрати от руководства СПИ, Бомбаччи и Грациадей от парламентской группы, Д’Арагона и Коломбо от Всеобщей Конфедерации Труда; после установления дипломатических отношений между Италией и Советским Союзом весной 1924 года дом Берга был передан дипломатической миссии Италии.
На 22 февраля 1924 года было назначено вручение верительных грамот советским руководителям от итальянского посланника графа Гаэтано Мандзони.
Посольство Италии с 1924 года и по тридцатые годы со всем персоналом жило на коллективных принципах. Сегодня здесь живёт только посол, другие сотрудники посольства Италии размещены в городе.
В 1941 году особняк в Денежном со всем имуществом – как государственным, так и частным – был передан на попечение посла Японии в Москве генерала Татекава. Но японским посольством он не стал – уже в 1944 году, когда Москва признала новое правительство Италии, дипломаты захотели вернуться в знакомый дом. В Москву приехал новый посол – Пьетро Куарони. Он и попытался вернуть особняк Берга посольству Италии, но японцы отдавать ключи отказались. Япония не признавала вновь созданное итальянское правительство, и в течение пяти лет посольство Италии работало в здании гостиницы Националь. И только 1 декабря 1949 года здание было им возвращено. Новый посол, Манлио Брозио, дал приветственный прием в честь возвращения дома, и с того дня Италия остается единовластной хозяйкой особняка.
П.С. В 2015–2017 годах в здании посольства прошла масштабная реставрация. Восстановили первоначальные паркетные полы, двери, окна, деревянные элементы интерьера, декор и картины. Организаторы проекта стали одними из лауреатов конкурса «Московская реставрация — 2016».
6 июля 2018 года, в столетнюю годовщину убийства Мирбаха, главы дипломатических миссий Италии и ФРГ Паскуале Терраччано и Рюдигер фон Фрич посадили во дворе особняка Берга саженец дуба. На церемонии присутствовала двоюродная праправнучка погибшего, графиня Мари фон Мирбах-Харфф.
О семействе Бергов:
В общем, в советский период особняк жил собственной жизнью, и о прежних его владельцах никто уже не вспоминал. Считалось, что Берги уехали в Швейцарию. На самом деле в эмиграции оказался лишь один из сыновей Сергея Павловича – Владимир. Однажды он отправил жене письмо, но конверт с парижским штемпелем до почтового ящика не добрался, застрял на Лубянке. Следователь ОГПУ, вызвавший адресата для беседы, был вежлив – но когда Татьяна Леонидовна услышала, как захлопнулась дверь допросной и снаружи клацнул засов, ей внезапно стало нечем дышать. (С того дня она в закрытых помещениях находиться не могла, делалось дурно.) Письмо прочесть не позволили. Без лишних эмоций следователь довел до сведения гражданки Берг, что человек с ее анкетными данными в советской стране жить и дышать еще может, а вот состоять в переписке с изменником Родины – уже нет, так что ей придется выбирать. В общем, о судьбе мужа Татьяна Леонидовна так и не узнала, ничего и никогда.
Других членов семьи Берг советская власть тоже не обделила. Старшие сыновья Павел и Сергей погибли в 18-м году. Василий в 30-е годы получил свою десятку, отсидел срок полностью и умер вскоре после освобождения. Дмитрий, Константин и Ольга ещё до войны умерли от туберкулёза. Их тоже арестовывали в конце 1920-х, но не по политическим статьям, а так – «граждане, сдавайте валюту». Судя по тому, что их выпустили, ценности были сданы. Из семи братьев дожить до преклонных лет смог только Николай. Организаторские способности и полученное до революции образование сделали инженера Берга директором советского завода; ну а буржуазное происхождение, разумеется, обеспечило ему 10 лет лагерей. Сергей Павлович и Ольга Леопольдовна умерли в первые месяцы войны, когда продовольствие стало распределяться по карточкам – «нетрудовым элементам» карточек не полагалось.
Источники по теме:
1.https://podmoskovnye.ru/component/content/article/130-moskva/351-berg
2.https://osobnyaki.com/osobnyak-berga
3.https://mag.russpass.ru/rubric/moskva/istoriya-odnogo-doma-osobnyak-berga-i-elektricheskij-bal
4.https://caoinform.moscow/osobnyak-rokovyh-syurprizov/#gsc.tab=0
6.https://moscowsteps.com/usadba-berga-1
7.https://moscowsteps.com/usadba-berga-2
В 2016 году особняк Берга в Денежном переулке отреставрировали. Полюбоваться его фасадом можно в любое время, а внутреннее убранство дома увидеть удастся лишь в Дни исторического и культурного наследия, которые традиционно проводят в Москве в апреле и мае.
Небольшой фрагмент:
Сейчас пора листопада. Обнажаются деревья. Становятся длинными вечера. Зажигаются огни и в окнах дома-особняка Берга. Это очень красиво, поверьте! Будете рядом — загляните и остановитесь — не пожалеете! Возможно и на экскурсию удастся попасть внутрь, тогда вообще — Красота. Гармония!
Благодарю за внимание и доброго всем дня!