ДОЛГОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

dorogapodlunoj — 27.12.2010 Сегодня наша офис-менеджер пришла на работу сама не своя. Когда мы спросили о причинах, она поведала недетскую историю. Передаю как услышал.
- В первый раз я ее увидела в пять лет. Мне было пять, а ей, наверное, лет семь. Ну точно — семь. Она сказала: «Девочка, ты знаешь, от нас ушел папа». С тех пор я всегда жалела ее. Не вслух, конечно, но в глубине души - потаенно.
Хотя чего ее жалеть, кажется? Доктор наук, замдиректора отраслевого института. Успешная женщина. Ей не откажешь — хорошо образованна, социальна, последовательна.
Это в работе. А в личном... Не знаю, может, ей не хватило хладнокровия и здорового цинизма. Потому что с того злополучного дня, когда отец ушел от них, она бредила хорошей семьей. Отец, между прочим, ушел не в никуда — а к беременной любовнице. От законной жены и двухмесячного сына — младшего братика моей подруги. Через десять лет, получив школьный аттестат, она решилась повидать его и обнаружила, что постаревший отец трепетно и нежно воспитывает сына... с синдромом Дауна. А они с братом — здоровые и полноценные, для него не существуют.
Впечатления детства ее деформировали — выработали синдром сиротства.
И вот она сиротка, студентка-первокурсница, а рядом маячит парень — фактурный, мужественный. В первый раз она крупным планом видит мужские руки и ощущает их у себя на плечах.
Мама неодобрительно качает головой. Неотступность кавалера в сочетании с крыжопольской пропиской не сулит ничего хорошего.
- У нее будет все, как у королевы! - картинно заявляет жених, стоя посреди пятиметровой кухни, и скоро водворяется в их квартире в качестве мужа и зятя.
На деле она получает эфемерное чувство защищенности, он — московскую прописку и реальное жилье, ее мать — стабильное раздражение, вызванное присутствием постороннего, и нарастающую тревогу.
Так началась их семейная жизнь. Жизнь не расскажешь... Она рожала детей, писала кандидатскую, он пролагал свой собственный путь к успеху, слегка соскальзывая в сферу криминала. Успех маячил перед глазами, но в руки не шел. Когда на одиннадцатом году брака у них родилась вторая дочь, отец семейства в очередной раз остался не у дел. Жена ничем не упрекнула его. Она вообще никогда не упрекала. Говорила: трудности временные, мы все преодолеем. И преодолевала... одна. Ночами набирала на компьютере французские тексты, днем крутилась с детьми: покормить, постирать, сделать уроки, со старшей — на музыку, с младшей — в поликлинику, вечером на кухню (ту самую пятиметровую!) — к ноутбуку, печатать.
- Никакой защиты — никакой защищенности. Про королеву вообще лучше молчать!.. Зачем такой нужен?
- Он мой муж! Отец детей...
Она готова была все отдать, лишь бы он был рядом. Лишь бы опять не сделаться сиротой — ей самой и ее девочкам.
А он, не ведая ее мотивов, откровенно презирал кроткую жену, цельность принимал за безволие. Моя подруга последовательно отстаивала свое право не быть сиротой. Она даже перестала мне звонить - на борьбу уходили все силы.
После продолжительного затишья она позвала меня в ресторан. У нее все хорошо: повышение по службе, загранкомандировки и мужское внимание.
- А он? - напрямик спросила я, пользуясь правом старой подруги, а может еще и потому, что выпила достаточно.
- У него свой бизнес. Знаешь, так много работы — часто даже ночует в офисе.
- В офисе?.. - насторожилась я. - А как же личная жизнь?
- Жизнь... - махнула рукой подруга, впервые за вечер забыв, что все у нее в шоколаде. - С потенцией у него проблемы. Но он любит меня и говорит, мол, если что... я свободна. Господи, да разве это главное?! Был бы человек, душевная близость, понимание. А ведь у нас все это есть...
Так получилось, что встреча в ресторане не смогла реанимировать нашей дружбы в том виде, в каком она существовала когда-то. Она хотела, чтобы я позавидовала. Я позавидовала и посочувствовала, а потом забыла о ней, закрутилась со своими делами. Но вот вчера раздался звонок.
- Ты не могла бы выступить моим свидетелем в суде? - спросила подруга без предисловий. - Я подала на развод, и мы делим имущество.
Я замерла, а подруга продолжала безразлично:
- Он ведь участвовал в приватизации маминой квартиры. И теперь хочет отсудить свою часть.
- Постой, а ты?
- А я хочу отсудить часть квартиры, которую он купил недавно. И потом обменять наши доли.
- Логично...
- Так-то оно так, но он против — доказывает с пеной у рта, что брак наш давным-давно превратился в формальность. Не было общего хозяйства, общего кошелька. Можешь свидетельствовать против?
Я замялась.
- Он уже восемь свидетелей нарыл. Даже дочерей задействовал!
Реплика достигла цели. Я ужаснулась и согласилась поддержать ее в суде.
- Квартира-то у него большая?
- Сто двадцать метров.
- Зачем ему столько?..
- У него... - запнулась подруга, - у него женщина и от нее двое детей.
- От этого импотента?! Почему же он до сих пор не развелся с тобой?
- Во-первых, этой бабе выгодно числиться матерью-одиночкой. А главное — он хотел, чтоб я расслабилась, забыла, что он совладелец моей жилплощади. Пришел как порядочный просить у меня разрешения на покупку квартиры.
- Зачем ему твое разрешение?
- Это формальность, положено по закону. Он клялся-божился, что квартира нужна под офис для фирмы.
- А как же он дочерей обработал?
- Купил. Денег у него много!
- Стал все-таки успешным бизнесменом?
- Угу. Недавно залезла в почтовый ящик, а там бумага из прокуратуры. Оказывается, на него заведено уголовное дело — живет на воле под подпиской о невыезде. Вот и весь успешный бизнес.
Мы замолчали. Обеим было о чем подумать. Я только что пообещала подтвердить перед лицом суда факты, о которых не имела ни малейшего представления. Отказать я ей не смогла. Но лжесвидетельствовать — значит вступать в конфликт с законом. Да еще с криминальным элементом — экс-мужем моей подруги.
Она... как король Лир — оставлена, предана да еще обворована. Напрашиваются традиционные русские вопросы: что делать и кто виноват?.. :I

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив