Добыча 15.08.24.

Как не устаёт показывать опыт, выводы о том, что книги перестали или перестают вводить меня в исступление, очередной раз оказались сильно преувеличенными и значительно преждевременными. Они не только вводят в исступление, они в него ввергают – и раздирают обещанием сразу-всего. Заглянув в Фаланстер, немедленно нахватала лютое количество книг на лютую сумму (и нахватала бы ещё больше, если бы магазин, к избавлению моему, не закрывался). Думала о том, что единственный способ хоть как-то примирить себя с собственной вечно воспалённой совестью – это немедленно втянуть всё это (ну хотя бы хоть что-то из этого) в какую-нибудь работу. В принципе всё можно втянуть. Это чувствуется этической необходимостью.
(Вообще, отношения с книгами высоко этизированы. Книга – адресат этического отношения par excellence, она – почти человек, да и не почти. Книга – сгусток человеческого опыта, по отношению к которому должны быть выстроены этически значимые, этически обременённые отношения.)
Итак.
(1) Ксения Голубович. …быть странником. Толстой, Алексиевич, Бадью. – М.: Cheapcherrylibrary, 2024;
(2) Джорджо Агамбен. Автопортрет в кабинете / Пер. с итал. – М.: Ад Маргинем Пресс, 2024;
(3) Мария Степанова. Фокус. – М.: Новое издательство, 2024;
(4) Роман Гранин. Эмиль Чёран*. Приближение к ускользающему философу. – М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2024;
* так! Впервые вижу такое русское написание фамилии Эмиля Мишеля, куда более известного как Чоран (интересно, что ближе к фонетической истине, насколько твёрдо звучит румынское «ч»?) и, во французском (режущем слух и глаз варианте) как Сиоран (через «ё», честно сказать. тоже режет). Пишут, будто это первая его биография на русском языке. Пройти мимо было, разумеется, невозможно уже по одному по этому, ну, а далее посмотрим.
(5) Виктор Визгин. Одиночество и свобода: очерки истории швейцарской философии XIX века. – М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2024. – (Древо жизни)*;
(Кроме Анри-Федерика Амьеля – одного из, кстати, двух (всего-то) героев этой книги, я, кажется, до сих пор никого и ничего не знала из швейцарских философствующих и их философии. Вот расширим свои узкие рамки.)
(6) Оксана Штайн. Женщины-философы: мыслительницы, изменившие мир. – М.: АСТ, 2024. – (История без купюр);
(7) Борис Евсеев. Письмена на коже: Опыты и раздумья. – М.: Русский ПЕН-центр, 2024.
И да, философия, a road not taken, ломится в мою жизнь, я её в дверь, она в окно. С той же степенью настойчивости ломятся только венгерский язык с венгерской же культурой, ещё одна road not taken; несбывшееся требует себе осуществления, иноосуществления, хоть окольными путями. Но жизнь-то фактически закончилась, и в стремлении заниматься всем этим, впихивать в себя всё это, вовремя не отработанное, видится даже нечто неприличное и смехотворное вроде флирта старой бабки с юношами.
И тем не менее – опять полные карманы ворованного воздуха, полные лёгкие сладкого, ядовитого веселящего газа.
О, как всё это напоминает и возвращает молодость, жгучие её обольщенья, когда так уверенно, так несомненно мнилось, что я всё смогу в себя вместить и стану огромной, а жизнь моя именно вследствие этого – значительной. – Теперь уже сто раз ясно, что нет, - а вот всё равно. – Должно быть, это такая априорная, доопытная форма, которая воспроизводится сама по себе – и определяет опыт.
…и вся Тверская с тех самых пор полна, переполнена драгоценными энергиями начала. Она вся состоит из начала и уверенного обещания, это основная интонация её существования.
Достаточно по ней пройти – хотя бы от метро «Тверская» до метро «Охотный ряд», с заходом понятно-куда, а когда-то, жизнь назад, там был магазин «Дружба» с венгерскими книжками, - чтобы вновь зарядиться энергиями начала (и поверить во все обещания самой себе), чтобы попросту снова оказаться в нём. – Пересоздающее пространство.
|
</> |