Диалоги о жизни. Путь в будущее?

 Через какое-то время мы уже сидели в электричке, вскочив в нее почти на ходу. Один перегон мы проехали с большим комфортом, поскольку вагон был полупустым. Но очередная остановка все привела в норму, соответствующую пригородным электричкам в плане наполняемости вагонов. Едва электропоезд тронулся, и колесные пары застучали, ускоряя свой ритм, как из соседнего вагона, наверно, переполненного, в наш, один за другим стали переходить люди, рассаживаясь по свободным места.

Мы с Плутоном сидели друг напротив друга. За моей спиной обе скамьи были свободными и там вольготно устроились два мужика: один – тощий и довольно высокий, с большими залысинами, в очках и внушительным носом, второй – средней комплекции, круглолицый, с седой шевелюрой, хотя на первый взгляд ему больше сорока, ну от силы пятидесяти лет дать было невозможно. Это все я увидел, невольно оглянувшись, когда они стали только еще устраиваться на своих местах. Так уж получилось, что мы с очкастым сидели спиной друг к другу. Его спутник, которого я назвал для себя Седым, уселся на скамейку напротив товарища.

Случайные попутчики оказались людьми разговорчивыми и, естественно, что мы с Плутоном стали невольным слушателем всей их беседы. Вообще-то я не люблю, когда люди в общественных местах много и притом громко разговаривают. Но в этот раз беседа у меня за спиной затронула такую тему, что прислушивался я к ней более чем внимательно. При этом по голосам собеседников различать было довольно легко: тощий имел голос высокий, я бы сказал – пронзительный, и не очень приятный. У Седого же наоборот, голос был мягким, как бы округлым, как и вся его фигура.

– Знаешь, Костя, – по-видимому, продолжая прежний разговор, обратился Седой к своему спутнику, – я с тобой абсолютно согласен в том, что мир катится в пропасть. Но в отличие от тебя, я считаю, что у нас еще есть время увернуться от падения.

– Твой оптимизм меня просто восхищает, – отозвался Высокий. – Точно так, наверно думают и микробы, пожирающие глюкозу, получая в результате помимо необходимой им энергии еще и уксус, отравляющий среду их обитания.

– Ну, насчет того, что думают микробы, я не знаю. А вот что думающие люди в этом плане проявляют беспокойство, это точно. Даже наш с тобой разговор тому свидетельство.

– Ну да! Скажи, что еще какие-то Зеленые или Гринписовцы остановят локомотив человечества, набросав перед ним на рельсы стволы погубленных деревьев, свои лодки или еще что-нибудь из своих аксессуаров.

– Ты зря иронизируешь, – спокойно парировал выпад Высокого Седой. – Зеленые – это всего лишь семафор, сигнализирующий об опасности, поджидающей нас впереди. Локомотив человечества, как ты говоришь, никто останавливать не собирается. Да и не нужно этого делать, когда требуется всего лишь стрелочник, чтобы перевести стрелки на другой путь.

– Уж не появление ли нового пророка ты ожидаешь? Или тебя вдохновила речь Рокфеллера в Гарвардском университете?

– Нет пророков только в отечестве своем, – рассмеялся Седой. – А вот в отношении Рокфеллера стоит задуматься, хотя и выступал он на эту тему давненько, по-моему, где-то в году 1962-ом.

– Ты что, на той лекции присутствовал? – с иронией спросил Высокий.

   – Не довелось, – спокойно парировал Седой. – Где-то читал о ней. Знаешь, почему я обратил внимание именно на речь именно Рокфеллера?

– Ну как же, миллиардер, фигура еще та, – отозвался Высокий.

– Вот именно. Надеюсь, тебе известно, что сегодня миром правят деньги и только деньги. Так что пророку, если он и появиться, трудненько будет тягаться с финансовыми воротилами, которые нынче правят миром. А носители официальной власти, все эти президенты, депутаты и прочие избранники народов, всего лишь ширма и не более того. Истинные правители мира – Рокфеллеры, Ротшильды и прочие денежные мешки.

– Это они и есть мировое правительство?

– Типа того. Хотя не думаю, что оно существует, как некий кабинет министров или что-то в этом роде.

– Насколько мне известно, все эти разговоры о Бильдербергском клубе, Трехсторонней комиссии, Совете по международным делам ведутся уже не один десяток лет. Ну и какой же результат? Что в мире изменилось? Наоборот, из-за технического прогресса наш локомотив только набирает скорость. Чушь все это – тайные ордена, всякие иллюминаты и прочие.

– Ну, не скажи, – не согласился с Высоким Седой. – Разве нынешние события в северной Африке тебе ни о чем не говорят?

– Говорят, но как раз об обратном. Силу снова набирает религиозный фактор. Мусульманский мир сплачивается на фундаменте Ислама. Там, наверно, не без основания считают, что только религия способна остановить атомизацию людей, превращение их в чересчур свободных индивидуумов, способных разнести нашу Землю в клочья.

– А я думаю, что все как раз наоборот, – спокойно возразил Седой своему оппоненту. – Мировое правительство уже давно использует в своих действиях управляемый хаос для достижения намеченных целей. Понимаешь? когда двое дерутся, то выждав определенное время, пока они хорошенько не измотают друг друга, приходит третий, миротворец, так сказать. Он-то и устанавливает мир между драчунами, но мир с выгодой для себя.

– Так ты думаешь, что всю эту бузу в Африке устроила мировая закулиса? – немного помолчав, спросил Высокий.

– Абсолютно, и притом такая, как ты говоришь, буза будет продолжаться по всему земному шару, пока все государства или не исчезнут как таковые, или не лягут под транснациональные корпорации. Им-то нужно развиваться, захватывать все новые и новые рынки сбыта, подгребать под себя источники сырья и дешевой рабочей силы. Без этого капитализм, как экономическая система, не то, что не может развиваться, но даже вообще выжить не способен. А национальные государства могут оказаться серьезным препятствием в деле глобализации рынка во всемирном масштабе.

– Но ведь при капитализме движущей силой развития является конкуренция, так, кажется, твердят сегодня везде и всюду. Значит, война между ТНК неизбежна. А это ставит крест на всей твоей конструкции, – торжествующим голосом возразил Высокий, как бы припирая Седого к стенке.

– Так да не так, Константин, – спокойно отреагировал на слова собеседника Седой. – Движущей силой в развитии капиталистической системы всегда являлась прибыль, и только прибыль. Все остальное является производным от нее. В отношении же конкуренции вопрос действительно сложный, но не он главный в этом деле. И к тому же конкуренты не только воюют между собой, попутно уничтожая слабаков, но способны и договариваться о разделе сфер влияния. Это раз. А во-вторых, ты уверен, что различные ТНК имеют разных хозяев? Насколько известно из прессы, в мире экономики бал правят около двух сотен транснациональный корпораций. А кто в них задает тон, практически неведомо никому. Не исключаю, что те же Рокфеллеры имеют свой интерес во всех этих компаниях или корпорациях, как тебе будет угодно. А потом клановая солидарность? Родственные связи и тому подобное. Так что надеяться на борьбу между ТНК в результате конкуренции, пожалуй, не совсем разумно, тем более, строить на этом шатком основании какие-то глобальные планы. Так что так называемая экспансия международных корпораций, что по сути дела и является движущей силой глобализации, – это не прихоть их владельцев, а жизненная необходимость.

– Так уж и необходимость, – неодобрительно отреагировал на слова Седого Высокий. – Прибыль ложи себе в карман, да и спи спокойно, пока работяги вкалывают. Или им все мало? На новые яхты недостает?

– Дело здесь не в новых яхтах, а в сокращении прибыли как таковой, если не будет расширения рынка сбыта готовой продукции. Ведь, машину нужно не только сделать, но и продать. Иначе работа на склад принесет одни убытки. Так и разориться недолго.

– Ну, хорошо, и что из всего этого следует? – немного обмяк голосом Высокий.

– А из этого следует две вещи. Во-первых, вложение все больших и больших денег в рекламу. Создание спроса на основании всенародной глупости, что вот это модно, престижно, а вот то – только для лохов. В то время как основной движущей силой продвижения товара на рынке должно быть их функциональное превосходство в сравнении с другими товарами аналогичного назначения. Все остальное от лукавого. А во-вторых, – неизбежность глобализации. Мир будет развиваться и преобразовываться так, как это наметили люди, имеющие реальную власть в масштабах всей Земли. Если потребуется, они спокойно переступят через кровь, разумеется, чужую. И не сложно догадаться, что будущий мир будет устроен к выгоде именно их, а не всех землян, большинство которых окажется лишними на будущем празднике жизни.

– Ну вот, хрен редьки не слаще! Для нас с тобой, что всемирная экологическая катастрофа, что рабство у каких-то ТНК или Рокфеллеров все едино. Я в таком мире жить не хотел бы.

– А ты в таком мире жить и не будешь, – засмеялся Седой. – Такая перспектива ожидает землян лет через сто или чуть раньше. Так что можно спать спокойно.

– Ага, спокойно! А мои внуки или правнуки? Их какая судьба ждет?

Электричка сбавила ход, и все пассажиры оживились, готовясь покинуть вагон. Наши соседи также прервали беседу и, собрав свои сумки и пакеты, стали продвигаться вместе с наиболее спешащими попутчиками к выходу. Вскоре они исчезли в человеческой сутолоке перрона. Они исчезли, но их слова, их мысли еще долго оставались со мной. Действительно, что ждет землян впереди? «Эх, заглянуть бы хоть одним глазком в это будущее. Или, может быть, его совсем и нет? – с таким настроением я поднялся со своего места и последовал за Плутоном, который уже поджидал меня в дверном проеме.

Через какое-то время мы уже сидели в электричке, вскочив в нее почти на ходу. Один перегон мы проехали с большим комфортом, поскольку вагон был полупустым. Но очередная остановка все привела в норму, соответствующую пригородным электричкам в плане наполняемости вагонов. Едва электропоезд тронулся, и колесные пары застучали, ускоряя свой ритм, как из соседнего вагона, наверно, переполненного, в наш, один за другим стали переходить люди, рассаживаясь по свободным места.

Мы с Плутоном сидели друг напротив друга. За моей спиной обе скамьи были свободными и там вольготно устроились два мужика: один – тощий и довольно высокий, с большими залысинами, в очках и внушительным носом, второй – средней комплекции, круглолицый, с седой шевелюрой, хотя на первый взгляд ему больше сорока, ну от силы пятидесяти лет дать было невозможно. Это все я увидел, невольно оглянувшись, когда они стали только еще устраиваться на своих местах. Так уж получилось, что мы с очкастым сидели спиной друг к другу. Его спутник, которого я назвал для себя Седым, уселся на скамейку напротив товарища.

Случайные попутчики оказались людьми разговорчивыми и, естественно, что мы с Плутоном стали невольным слушателем всей их беседы. Вообще-то я не люблю, когда люди в общественных местах много и притом громко разговаривают. Но в этот раз беседа у меня за спиной затронула такую тему, что прислушивался я к ней более чем внимательно. При этом по голосам собеседников различать было довольно легко: тощий имел голос высокий, я бы сказал – пронзительный, и не очень приятный. У Седого же наоборот, голос был мягким, как бы округлым, как и вся его фигура.

– Знаешь, Костя, – по-видимому, продолжая прежний разговор, обратился Седой к своему спутнику, – я с тобой абсолютно согласен в том, что мир катится в пропасть. Но в отличие от тебя, я считаю, что у нас еще есть время увернуться от падения.

– Твой оптимизм меня просто восхищает, – отозвался Высокий. – Точно так, наверно думают и микробы, пожирающие глюкозу, получая в результате помимо необходимой им энергии еще и уксус, отравляющий среду их обитания.

– Ну, насчет того, что думают микробы, я не знаю. А вот что думающие люди в этом плане проявляют беспокойство, это точно. Даже наш с тобой разговор тому свидетельство.

– Ну да! Скажи, что еще какие-то Зеленые или Гринписовцы остановят локомотив человечества, набросав перед ним на рельсы стволы погубленных деревьев, свои лодки или еще что-нибудь из своих аксессуаров.

– Ты зря иронизируешь, – спокойно парировал выпад Высокого Седой. – Зеленые – это всего лишь семафор, сигнализирующий об опасности, поджидающей нас впереди. Локомотив человечества, как ты говоришь, никто останавливать не собирается. Да и не нужно этого делать, когда требуется всего лишь стрелочник, чтобы перевести стрелки на другой путь.

– Уж не появление ли нового пророка ты ожидаешь? Или тебя вдохновила речь Рокфеллера в Гарвардском университете?

– Нет пророков только в отечестве своем, – рассмеялся Седой. – А вот в отношении Рокфеллера стоит задуматься, хотя и выступал он на эту тему давненько, по-моему, где-то в году 1962-ом.

– Ты что, на той лекции присутствовал? – с иронией спросил Высокий.

   – Не довелось, – спокойно парировал Седой. – Где-то читал о ней. Знаешь, почему я обратил внимание именно на речь именно Рокфеллера?

– Ну как же, миллиардер, фигура еще та, – отозвался Высокий.

– Вот именно. Надеюсь, тебе известно, что сегодня миром правят деньги и только деньги. Так что пророку, если он и появиться, трудненько будет тягаться с финансовыми воротилами, которые нынче правят миром. А носители официальной власти, все эти президенты, депутаты и прочие избранники народов, всего лишь ширма и не более того. Истинные правители мира – Рокфеллеры, Ротшильды и прочие денежные мешки.

– Это они и есть мировое правительство?

– Типа того. Хотя не думаю, что оно существует, как некий кабинет министров или что-то в этом роде.

– Насколько мне известно, все эти разговоры о Бильдербергском клубе, Трехсторонней комиссии, Совете по международным делам ведутся уже не один десяток лет. Ну и какой же результат? Что в мире изменилось? Наоборот, из-за технического прогресса наш локомотив только набирает скорость. Чушь все это – тайные ордена, всякие иллюминаты и прочие.

– Ну, не скажи, – не согласился с Высоким Седой. – Разве нынешние события в северной Африке тебе ни о чем не говорят?

– Говорят, но как раз об обратном. Силу снова набирает религиозный фактор. Мусульманский мир сплачивается на фундаменте Ислама. Там, наверно, не без основания считают, что только религия способна остановить атомизацию людей, превращение их в чересчур свободных индивидуумов, способных разнести нашу Землю в клочья.

– А я думаю, что все как раз наоборот, – спокойно возразил Седой своему оппоненту. – Мировое правительство уже давно использует в своих действиях управляемый хаос для достижения намеченных целей. Понимаешь? когда двое дерутся, то выждав определенное время, пока они хорошенько не измотают друг друга, приходит третий, миротворец, так сказать. Он-то и устанавливает мир между драчунами, но мир с выгодой для себя.

– Так ты думаешь, что всю эту бузу в Африке устроила мировая закулиса? – немного помолчав, спросил Высокий.

– Абсолютно, и притом такая, как ты говоришь, буза будет продолжаться по всему земному шару, пока все государства или не исчезнут как таковые, или не лягут под транснациональные корпорации. Им-то нужно развиваться, захватывать все новые и новые рынки сбыта, подгребать под себя источники сырья и дешевой рабочей силы. Без этого капитализм, как экономическая система, не то, что не может развиваться, но даже вообще выжить не способен. А национальные государства могут оказаться серьезным препятствием в деле глобализации рынка во всемирном масштабе.

– Но ведь при капитализме движущей силой развития является конкуренция, так, кажется, твердят сегодня везде и всюду. Значит, война между ТНК неизбежна. А это ставит крест на всей твоей конструкции, – торжествующим голосом возразил Высокий, как бы припирая Седого к стенке.

– Так да не так, Константин, – спокойно отреагировал на слова собеседника Седой. – Движущей силой в развитии капиталистической системы всегда являлась прибыль, и только прибыль. Все остальное является производным от нее. В отношении же конкуренции вопрос действительно сложный, но не он главный в этом деле. И к тому же конкуренты не только воюют между собой, попутно уничтожая слабаков, но способны и договариваться о разделе сфер влияния. Это раз. А во-вторых, ты уверен, что различные ТНК имеют разных хозяев? Насколько известно из прессы, в мире экономики бал правят около двух сотен транснациональный корпораций. А кто в них задает тон, практически неведомо никому. Не исключаю, что те же Рокфеллеры имеют свой интерес во всех этих компаниях или корпорациях, как тебе будет угодно. А потом клановая солидарность? Родственные связи и тому подобное. Так что надеяться на борьбу между ТНК в результате конкуренции, пожалуй, не совсем разумно, тем более, строить на этом шатком основании какие-то глобальные планы. Так что так называемая экспансия международных корпораций, что по сути дела и является движущей силой глобализации, – это не прихоть их владельцев, а жизненная необходимость.

– Так уж и необходимость, – неодобрительно отреагировал на слова Седого Высокий. – Прибыль ложи себе в карман, да и спи спокойно, пока работяги вкалывают. Или им все мало? На новые яхты недостает?

– Дело здесь не в новых яхтах, а в сокращении прибыли как таковой, если не будет расширения рынка сбыта готовой продукции. Ведь, машину нужно не только сделать, но и продать. Иначе работа на склад принесет одни убытки. Так и разориться недолго.

– Ну, хорошо, и что из всего этого следует? – немного обмяк голосом Высокий.

– А из этого следует две вещи. Во-первых, вложение все больших и больших денег в рекламу. Создание спроса на основании всенародной глупости, что вот это модно, престижно, а вот то – только для лохов. В то время как основной движущей силой продвижения товара на рынке должно быть их функциональное превосходство в сравнении с другими товарами аналогичного назначения. Все остальное от лукавого. А во-вторых, – неизбежность глобализации. Мир будет развиваться и преобразовываться так, как это наметили люди, имеющие реальную власть в масштабах всей Земли. Если потребуется, они спокойно переступят через кровь, разумеется, чужую. И не сложно догадаться, что будущий мир будет устроен к выгоде именно их, а не всех землян, большинство которых окажется лишними на будущем празднике жизни.

– Ну вот, хрен редьки не слаще! Для нас с тобой, что всемирная экологическая катастрофа, что рабство у каких-то ТНК или Рокфеллеров все едино. Я в таком мире жить не хотел бы.

– А ты в таком мире жить и не будешь, – засмеялся Седой. – Такая перспектива ожидает землян лет через сто или чуть раньше. Так что можно спать спокойно.

– Ага, спокойно! А мои внуки или правнуки? Их какая судьба ждет?

Электричка сбавила ход, и все пассажиры оживились, готовясь покинуть вагон. Наши соседи также прервали беседу и, собрав свои сумки и пакеты, стали продвигаться вместе с наиболее спешащими попутчиками к выходу. Вскоре они исчезли в человеческой сутолоке перрона. Они исчезли, но их слова, их мысли еще долго оставались со мной. Действительно, что ждет землян впереди? «Эх, заглянуть бы хоть одним глазком в это будущее. Или, может быть, его совсем и нет? – с таким настроением я поднялся со своего места и последовал за Плутоном, который уже поджидал меня в дверном проеме.

Через какое-то время мы уже сидели в электричке, вскочив в нее почти на ходу. Один перегон мы проехали с большим комфортом, поскольку вагон был полупустым. Но очередная остановка все привела в норму, соответствующую пригородным электричкам в плане наполняемости вагонов. Едва электропоезд тронулся, и колесные пары застучали, ускоряя свой ритм, как из соседнего вагона, наверно, переполненного, в наш, один за другим стали переходить люди, рассаживаясь по свободным места.

Мы с Плутоном сидели друг напротив друга. За моей спиной обе скамьи были свободными и там вольготно устроились два мужика: один – тощий и довольно высокий, с большими залысинами, в очках и внушительным носом, второй – средней комплекции, круглолицый, с седой шевелюрой, хотя на первый взгляд ему больше сорока, ну от силы пятидесяти лет дать было невозможно. Это все я увидел, невольно оглянувшись, когда они стали только еще устраиваться на своих местах. Так уж получилось, что мы с очкастым сидели спиной друг к другу. Его спутник, которого я назвал для себя Седым, уселся на скамейку напротив товарища.

Случайные попутчики оказались людьми разговорчивыми и, естественно, что мы с Плутоном стали невольным слушателем всей их беседы. Вообще-то я не люблю, когда люди в общественных местах много и притом громко разговаривают. Но в этот раз беседа у меня за спиной затронула такую тему, что прислушивался я к ней более чем внимательно. При этом по голосам собеседников различать было довольно легко: тощий имел голос высокий, я бы сказал – пронзительный, и не очень приятный. У Седого же наоборот, голос был мягким, как бы округлым, как и вся его фигура.

– Знаешь, Костя, – по-видимому, продолжая прежний разговор, обратился Седой к своему спутнику, – я с тобой абсолютно согласен в том, что мир катится в пропасть. Но в отличие от тебя, я считаю, что у нас еще есть время увернуться от падения.

– Твой оптимизм меня просто восхищает, – отозвался Высокий. – Точно так, наверно думают и микробы, пожирающие глюкозу, получая в результате помимо необходимой им энергии еще и уксус, отравляющий среду их обитания.

– Ну, насчет того, что думают микробы, я не знаю. А вот что думающие люди в этом плане проявляют беспокойство, это точно. Даже наш с тобой разговор тому свидетельство.

– Ну да! Скажи, что еще какие-то Зеленые или Гринписовцы остановят локомотив человечества, набросав перед ним на рельсы стволы погубленных деревьев, свои лодки или еще что-нибудь из своих аксессуаров.

– Ты зря иронизируешь, – спокойно парировал выпад Высокого Седой. – Зеленые – это всего лишь семафор, сигнализирующий об опасности, поджидающей нас впереди. Локомотив человечества, как ты говоришь, никто останавливать не собирается. Да и не нужно этого делать, когда требуется всего лишь стрелочник, чтобы перевести стрелки на другой путь.

– Уж не появление ли нового пророка ты ожидаешь? Или тебя вдохновила речь Рокфеллера в Гарвардском университете?

– Нет пророков только в отечестве своем, – рассмеялся Седой. – А вот в отношении Рокфеллера стоит задуматься, хотя и выступал он на эту тему давненько, по-моему, где-то в году 1962-ом.

– Ты что, на той лекции присутствовал? – с иронией спросил Высокий.

   – Не довелось, – спокойно парировал Седой. – Где-то читал о ней. Знаешь, почему я обратил внимание именно на речь именно Рокфеллера?

– Ну как же, миллиардер, фигура еще та, – отозвался Высокий.

– Вот именно. Надеюсь, тебе известно, что сегодня миром правят деньги и только деньги. Так что пророку, если он и появиться, трудненько будет тягаться с финансовыми воротилами, которые нынче правят миром. А носители официальной власти, все эти президенты, депутаты и прочие избранники народов, всего лишь ширма и не более того. Истинные правители мира – Рокфеллеры, Ротшильды и прочие денежные мешки.

– Это они и есть мировое правительство?

– Типа того. Хотя не думаю, что оно существует, как некий кабинет министров или что-то в этом роде.

– Насколько мне известно, все эти разговоры о Бильдербергском клубе, Трехсторонней комиссии, Совете по международным делам ведутся уже не один десяток лет. Ну и какой же результат? Что в мире изменилось? Наоборот, из-за технического прогресса наш локомотив только набирает скорость. Чушь все это – тайные ордена, всякие иллюминаты и прочие.

– Ну, не скажи, – не согласился с Высоким Седой. – Разве нынешние события в северной Африке тебе ни о чем не говорят?

– Говорят, но как раз об обратном. Силу снова набирает религиозный фактор. Мусульманский мир сплачивается на фундаменте Ислама. Там, наверно, не без основания считают, что только религия способна остановить атомизацию людей, превращение их в чересчур свободных индивидуумов, способных разнести нашу Землю в клочья.

– А я думаю, что все как раз наоборот, – спокойно возразил Седой своему оппоненту. – Мировое правительство уже давно использует в своих действиях управляемый хаос для достижения намеченных целей. Понимаешь? когда двое дерутся, то выждав определенное время, пока они хорошенько не измотают друг друга, приходит третий, миротворец, так сказать. Он-то и устанавливает мир между драчунами, но мир с выгодой для себя.

– Так ты думаешь, что всю эту бузу в Африке устроила мировая закулиса? – немного помолчав, спросил Высокий.

– Абсолютно, и притом такая, как ты говоришь, буза будет продолжаться по всему земному шару, пока все государства или не исчезнут как таковые, или не лягут под транснациональные корпорации. Им-то нужно развиваться, захватывать все новые и новые рынки сбыта, подгребать под себя источники сырья и дешевой рабочей силы. Без этого капитализм, как экономическая система, не то, что не может развиваться, но даже вообще выжить не способен. А национальные государства могут оказаться серьезным препятствием в деле глобализации рынка во всемирном масштабе.

– Но ведь при капитализме движущей силой развития является конкуренция, так, кажется, твердят сегодня везде и всюду. Значит, война между ТНК неизбежна. А это ставит крест на всей твоей конструкции, – торжествующим голосом возразил Высокий, как бы припирая Седого к стенке.

– Так да не так, Константин, – спокойно отреагировал на слова собеседника Седой. – Движущей силой в развитии капиталистической системы всегда являлась прибыль, и только прибыль. Все остальное является производным от нее. В отношении же конкуренции вопрос действительно сложный, но не он главный в этом деле. И к тому же конкуренты не только воюют между собой, попутно уничтожая слабаков, но способны и договариваться о разделе сфер влияния. Это раз. А во-вторых, ты уверен, что различные ТНК имеют разных хозяев? Насколько известно из прессы, в мире экономики бал правят около двух сотен транснациональный корпораций. А кто в них задает тон, практически неведомо никому. Не исключаю, что те же Рокфеллеры имеют свой интерес во всех этих компаниях или корпорациях, как тебе будет угодно. А потом клановая солидарность? Родственные связи и тому подобное. Так что надеяться на борьбу между ТНК в результате конкуренции, пожалуй, не совсем разумно, тем более, строить на этом шатком основании какие-то глобальные планы. Так что так называемая экспансия международных корпораций, что по сути дела и является движущей силой глобализации, – это не прихоть их владельцев, а жизненная необходимость.

– Так уж и необходимость, – неодобрительно отреагировал на слова Седого Высокий. – Прибыль ложи себе в карман, да и спи спокойно, пока работяги вкалывают. Или им все мало? На новые яхты недостает?

– Дело здесь не в новых яхтах, а в сокращении прибыли как таковой, если не будет расширения рынка сбыта готовой продукции. Ведь, машину нужно не только сделать, но и продать. Иначе работа на склад принесет одни убытки. Так и разориться недолго.

– Ну, хорошо, и что из всего этого следует? – немного обмяк голосом Высокий.

– А из этого следует две вещи. Во-первых, вложение все больших и больших денег в рекламу. Создание спроса на основании всенародной глупости, что вот это модно, престижно, а вот то – только для лохов. В то время как основной движущей силой продвижения товара на рынке должно быть их функциональное превосходство в сравнении с другими товарами аналогичного назначения. Все остальное от лукавого. А во-вторых, – неизбежность глобализации. Мир будет развиваться и преобразовываться так, как это наметили люди, имеющие реальную власть в масштабах всей Земли. Если потребуется, они спокойно переступят через кровь, разумеется, чужую. И не сложно догадаться, что будущий мир будет устроен к выгоде именно их, а не всех землян, большинство которых окажется лишними на будущем празднике жизни.

– Ну вот, хрен редьки не слаще! Для нас с тобой, что всемирная экологическая катастрофа, что рабство у каких-то ТНК или Рокфеллеров все едино. Я в таком мире жить не хотел бы.

– А ты в таком мире жить и не будешь, – засмеялся Седой. – Такая перспектива ожидает землян лет через сто или чуть раньше. Так что можно спать спокойно.

– Ага, спокойно! А мои внуки или правнуки? Их какая судьба ждет?

Электричка сбавила ход, и все пассажиры оживились, готовясь покинуть вагон. Наши соседи также прервали беседу и, собрав свои сумки и пакеты, стали продвигаться вместе с наиболее спешащими попутчиками к выходу. Вскоре они исчезли в человеческой сутолоке перрона. Они исчезли, но их слова, их мысли еще долго оставались со мной. Действительно, что ждет землян впереди? «Эх, заглянуть бы хоть одним глазком в это будущее. Или, может быть, его совсем и нет? – с таким настроением я поднялся со своего места и последовал за Плутоном, который уже поджидал меня в дверном проеме.

Продолжение следует.