Детдом СССР. Почему и тут Россия неприглядна.

Навеяло у подруги из жж. Об ужасах детдомов в «благослословенном» СССР. Даже не читал особо, потому что в теме. Скажу, опуская ад детских домов. не оставшийся позади сейчас и толком ею не обозначенный, по незнанию. Я то хотя бы столкнулся, что это. Чего в Европе и США, куда запрещено усыновлять детей, нет близко.
Зннаком, не потому, что был сиротой, Бог миловал, тем более не был заключённым концлагеря, называемом детдомом. Но была среди моих многочисленных шлюх в конце 90-х воспитательница детдома. Имени не назову, хотя помню.
Бывало, что приняв поллитра, я заходил к ней по месту работы. Или в трезвом виде — что реже, ибо тут по принципу: «не бывает некрасивых баб, бывает мало водки». Страшновата, или просто не в моём вкусе, монголоидна, а я как-то больше к украинкам или литовкам склонен. Кто уж.. на что.. сподвиг. Кому хрящик, кому арбузная корка. Азиаток многие обожают.
Но дело не в пассии, проживавшей в жуткой вонючей коммуналке с общим клозетом на троих соседей, всегда нетрезвых и периодически нарывавшихся на разборки «ты меня уважаешь» с последующим битьём морд, где я был упешнее, чем в унылых любовных играх. Да и пассия, непонятно за что ко мне довлела, её подруги чуяли явную классовую вражду, разве что польские или турецкие белые колготки её сердце покорили, как-то подарил. Привезённые с Украины.
Дальний Восток был страшным при Совке. Зарплаты большие, да, по меркам СССР. В показательном совхохе даже жили приличные люди, можно было вcтретить выселенцев, культурных и обходительных, хотя непонятно, почему они такими остались. И ко мне относились, не как не к оккупанту, а как к квартиранту, или проезжающему. Но тут был не совхоз, а город. С довольно претенциозным названием Свободный. Могу ещё развить, почему и как город рабов с приисков получил такоке название.
Фактическия я и там был представителем оккупационной Советской Армии. Ибо Дальневосточную Республику Советы оккупировали, уничтожив тысячные стада скота казаков (вместе с казаками) и свободное предпринимательство, привнеся незнаемое раньше крепостное право и социализм. Я служил за приличную по Совдепии зарплату командира вззвода в 365 рублей в месяц и определённые гарентии: ранняя пенсия, неприкосновенность у мусоров и тд. Примерно, как сейчас.
Что сразу бросалось в глаза: жуткая нищета, даже по меркам Средней России, не говоря об Украине и Прибалтике. Приличных домов в сёлах не было. Самый захудалый дом Урала, где-то на трассе, на «два окошка» — это там норма. Ни о киких там подклетах, зажиточных двухэтажных домах — речи нет. Не знаю, всегда ли были нищими, но скорее снесла Советская власть, ведь это был её последний рубеж, окончание «по долинам и по взгорьям»
Потому что местные мне рассказывали, что Кяхта до «революции» была городом миллионеров. Просто торговавших чаем купцами. Был очень богатый город. Как и Борзя. И прочая шняга. Но я отвлекаюсь. тема слишком велика. Можно и по географии порассуждать, и о европейской тысячелетней культуре, не дошедшей до Забпйкалья и Дальнего Востока.
Вернусь к детдомам. Была у меня таки подруга, мать-одиночка, работавшая в детдме воспитателем. И заходил туда, в это адово пристанище. Детей там считали за ничто. Воспитатели обращались, как с солдатами. Или как в тюрьме. Что одно и то же при Совке. Детей там не любили. Я не буду описывать подробно. Умный и так поймёт, что такое нелюбовь.
Дети замызганные, с синевой под глазами, на всё просят разрешения у воспитательниц, лишены личной элементарной свободы. Извините меня, покакать на горшок надо спросить. Это зомби. Фильм ужасов. Я приходил, меня окружали толпы детей, тянущих руки и скулящих тихонько: папа! Громко было нельзя. А можно, ибо я не чужой для воспитательницы, допущен в лицезрение этого ужаса. Это не кино, а живые зомби.
Они были разные, часто красивые, хотя угасающие, как мотыльки однодневки. Кто их бросил в этот ад? За что? Кто были их родители? Уголовники? Отказники? Я этого не знал. Но это страшно, масса никому не нужных детей, под надзором равнодушных, давно перегореших воспитательниц, которых дети звали...мамой! Сегодня одна «мама», завтра другая, не менее равнодушная и жестокая. Не усыновил я никого из них, оправдавшись сложнотью законодательства. Одиноким мужчинам нельзя было усыновлять детей.