Десантник

Мама валерьянку пила стаканами, отцу плешь проела, даже хотела в суд подать – чтобы деда признали недееспособным – но тут уже отец уперся. Он-то своего отца знал получше. Они, короче, месяц не разговаривали, а потом мамка к деду до самой его смерти в гости не ходила – а дед, соответственно, к нам заходил только тогда, когда ее дома не было.

Дед был коммунякой. Говорят, при Брежневе написал в цэка коммунячье целое письмо, где обозвал их всех гадами и козлами, и его стали по райкомам таскать – даже из партии исключить хотели – так он им дулю показал и сказал: "Мне партбилет в Сталинграде политрук Мыкола Горенко дал, героически погибший через неделю на Тракторном. Только он у меня партбилет и отобрать может. А у вас отобралки не выросли, пинджаки мышиные".

Отстали от деда – все-таки старик, махнули рукой.

Когда путч случился – дед у телевизора сидел с каменным лицом и смотрел "Лебединое озеро". Я у него был – батька мне сказал: "Съезди к старику, как он там". И я почти неделю у деда жил – в магазин ходил за продуктами, готовил поесть.

И когда Горбачев из Фороса вернулся, и когда Ельцин дедову коммунячью партию запретил в прямом эфире – дед так с каменным лицом у телевизора и просидел. Ни слова не сказал.

И только раз я видел, как он плакал – когда зимой советский красный флаг над Кремлем спустили. Да и то – не плакал, так - просто слеза одна на стариковскую щеку.

Дед прошел всю войну, был десантником, воевал и после нее – в Корее обучал местных и китайских добровольцев, в 1956 два раза входил в Будапешт. До генералов не дослужился – майором ушел на пенсию. Потом работал в школе военруком.

Писал что-то в тонкие школьные тетрадки по 2 копейке шутка, когда помер, мы с отцом разбирали его имущество. А имущества у него и не было по сути – как он сам мне сказал: "Алёшка, у мужчины все его вещи должны помещаться в один чемодан и рюкзак – а все остальное от лукавого".

Стали мы с отцом тетрадки его смотреть – а там ничего и не понятно – писал он какой-то скорописью-шифром, а вот как теперь расшифровать?

Я бы много про него мог рассказать – хотя, по малолетству и дурости собственной не много про войну его расспрашивал, теперь жалею, конечно. Любил я деда. Как похоронили его – умер он тоже никого не напрягая, утром не ответил на контрольный звонок, когда батька приехал – лежал в постели холодный уже, а рядом на тумбочке сберкнижка с "гробовыми" – как похоронили его, мы с отцом на кладбище два-три раза в год ездим. У деда креста нет на могиле – звездочка красная, даже с кладбищенскими пришлось поругаться, ног дед накрепко запретил крест ставить. Только звездочку красную. Сидим с батькой у этой звездочки, он мне про деда что-то рассказывает – что сам помнит. Потом домой едем. Мамка после похорон ни разу с нами – так и не простила.

Собственно, все это предыстория к тому, что произошло два года назад, и что я решил записать на всякий пожарный.

Как-то я в Инете засиделся, лег спать поздно – и сон был как у убитого, такой глубокий. И вот во сне я чувствую – сидит у моей кровати кто-то. Я сажусь, глаза открываю – дед сидит возле кровати. Только лет этак на 30-40 моложе – не совсем молодой, ну, наверное, батькиного возраста. И одет странно – в какую-то чудную форму военную. Но без всяких знаков и значков.

- Здорово, Алёшка, – говорит. Он меня всегда так звал

- Привет, дед, - говорю я (а сам понимаю. что это сон, между прочим).

- Тут, Алёшка, такое дело – подняли меня из мертвых.

- Кто поднял? – спрашиваю.

- Эти, - и дед так рукой вверх показывает. – Со звёзд которые. Понадобились им солдаты, потому как какая-то страшная угроза объявилась – не-гу-ма-но-ид-ная.

Дед это слово с трудом сказал.

- И вот они отовсюду солдат собирают – потому что сами им, видать, не справиться. И меня в том числе подняли. В порядок привели, омолодили – и, Алешка, пойду я снова на фронт. Послужу опять.

А я и сказать не знаю что. Он на меня так посмотрел, и говорит:

- Отцу помогай, мать не обижай: бабы иногда дуры, но без них жизни нет. Учись, Родину люби. Пошел я…

Тут я чего-то пробормотал, типа: "А ты вернешься?"

Он, уже стоя, посмотрел на меня и говорит:

- Жив буду – вернусь. Тут у нас тоже в России повоевать придется – с не-гу-ма-но-и-да-ми. Только теперь нашими.

И ушел в темноту.

Я проснулся, на часах 5 утра, в комнате никого. Полежал с открытыми глазами, снова заснул – но уже больше никаких снов не видел.

Утром, правда, странное было – батька мой за завтраком сидит – и весь какой-то не такой. Задумчив. А потом спросил меня – когда мамки на кухне было:

- Тебе никакие сны странные не снились?

- Нет, - говорю. – Ничего не снилось.

- Вот и славно, - ответил и закрыл тему.

Вот, собственно, и все. Вся история, так сказать.

Но чего-то меня зацепило. Стал я после этого сам не свой, честно. Книжки стал скачивать из Инета по военному делу, всякие там руководства для спецподразделений и коммандос. Стало мне почему-то страшно любопытно, как сделать самодельный фугас, какие слабые места у танков разных стран, обращение с оружием. Просто маньяком заделался, чесслово. Кончилось тем, что перевелся со своего второго курса техвуза в военное училище. Когда пришел и сказал об этом предкам, мать чуть в обморок не свалилась. Когда отошла, только одно сказал:

- Вот кровь-то дедовская, проклятая!

Отец ничего не сказал – понял, что бесполезно.

Так что я теперь учусь в военном училище, год еще – и летёхой стану. Народ там у нас разный – в основном, карьеристы, конечно. Но несколько парней правильных есть. Мы так иногда собираемся поговорить о том о сем. Куда страна идет, какие перспективы, как дальше жить. Книжки читаем, в том числе и старые, советские. Ну и как-то так получилось, что я там у нас за старшего.

Я это все вообще к чему. Понимаете, коли не приснилась мне вся эта бодяга – деду, когда он со своего фронта космического вернется, помощь понадобится. Потому что тут у нас дела уже совсем фиговые – про станицу слышали, в которой бандиты заправляли чуть ли не двадцать лет? Девушек насиловали, людей убивали – пока три семьи разом не вырезали, только тогда и стало известно. А сколько таких станиц, деревень, городов в России? Вот то-то и оно. Повоевать-то надо будет, похоже - сами по себе наши негуманоиды не рассосутся.

Ну а если дед не вернется – погибнет он в своих межгалактических сражениях, например, или вообще мне просто сон такой приснился, и не было ничего. То что это меняет? А ничего не меняет. Просто значит – нам самим придется.
kommari
http://community.livejournal.com/communist_sf/114722.html#cutid1