Дерево и лист

Когда я только закончил университет и начал работать с С.В.Вонсовским, он предложил мне посмотреть на соответствие их с Шубиным "полярной модели" (1934-1936) и более современных подходов. Тогда я должен был разбираться, как работали в квантовой теории многих частиц в прежние времена. Помимо статей - по рукописи кандидатской диссертации С.В., написанной в нескольких тетрадках очень красивым почерком и почему-то зелеными чернилами. "Функций Грина" тогда не было, "вторичное квантование" было, но не вошло еще в стандарт (великий Паули в своем примерно тогда написанном учебнике упоминал его с пренебрежением), и Шубин с Вонсовским им не пользовались. То есть, все расчеты делали в многомерном конфигурационном пространстве с помощью "слэтеровских детерминантов". Уравнения были правильные, некоторые физические результаты - прекрасные, нобелевского уровня (предвидение "хаббардовской щели", "моттовских изоляторов", "кинетического обмена"), а многое просто неверно (например, понимание "состояния максимальной полярности" как металла). Шубин был, вероятно, теоретиком ранга Ландау, а я, когда начал работать с С.В. - абсолютно невежественным студентом, но в техническом смысле мне почти сразу удалось резко упростить все вычисления и продвинуться дальше. Видимо, некоторые современные юные шахматисты действительно могли бы обыграть корифеев первой половины двадцатого века (и как бы не с разгромным счетом), а толковый старшеклассник из современной музыкальной школы играет на рояле в техническом смысле
В чужую душу не залезешь, в свою проще. Я точно знаю, что, проделывая все эти выкладки, не понимал ничего. А цель науки - понимание. Но, если вопрос сформулирован более утилитарно: кто скорее, полнее и правильнее решит конкретную теорфизическую задачу из области квантовой теории многих частиц - нынешний (толковый) аспирант или корифей из прежних времен - я бы безоговорно поставил на современного аспиранта. Но вот шансы, что он, подобно корифею прежних времен, поставит осмысленную и перспективную задачу, практически, равны нулю.
Понимаем ли мы сейчас ("мы" как физическое сообщество в целом) физику конденсированного состояния лучше, чем Бете, Ландау, Пайерлс и другие отцы-основатели? Наверняка. Это обусловлено колоссальным прогрессом и в технике эксперимента, и в технике вычислений (фейнмановские диаграммы и т.п.), и, чуть не в первую очередь, появлением и широким распространением компьютеров. Да-да, компьютеры приводят к новому пониманию - конечно, не сами по себе, а в сочетании с методами, придуманными людьми (метод Монте-Карло, классический и квантовый, функционал плотности, численная ренормгруппа, DMFT and all that). Но я сомневаюсь, что сейчас найдется одна конкретная голова, в которой было бы столько же понимания, как у отдельно взятого Ландау или отдельно взятого Пайерлса. Всю теорию конденсированного состояния сейчас понимают, в лучшем случае, единицы, а всю теоретическую физику - бесспорно, никто. В то же время, Бете, Вигнер или Фейнман почти наверняка понимали всю современную им теоретическую физику. Но могла эта современная им теоретическая физика много меньше, чем нынешняя, чего уж там. В фейнмановских лекциях отчеркнута, например, нерешенная (тогда) проблема ферромагнетизма железа (неправильный знак и порядок величины обменных интегралов). А сейчас мы эту проблему решили. Не обладая при этом и сотой долей фейнмановской гениальности.
Это если говорить о приложениях. Если же говорить о фундаментальных вещах, например, понимание основ квантовой механики, тут, мне кажется, гигантский регресс не только на уровне отдельных личностей, но и на уровне комьюнити в целом. Уровень обсуждения, мне кажется, резко упал по сравнению с периодом 1930-1960. Но это можно обсуждать и об этом можно спорить.
|
</> |