«Денискины рассказы»

76_82 — 19.08.2010 Был когда-то Советский Союз, а в Союзе в этом были дети, а для детей – детская литература. Писали её не дети, но вполне взрослые люди, однако читали именно дети. Взрослые советские люди детскую литературу не читали и понятие о ней имели весьма смутное. Это было нечто светлое, нечто радостное по воспоминаниям, короче говоря – святое для каждого советского человека. Такое отношение создавало лазейку для писателей, не способных выжить во взрослой литературе: для слишком утончённых и, наоборот, для халтурщиков, неспособных мудрить даже на среднесоветском уровне. Дети неспособны отличить первых от вторых, так что бывали случаи, когда совершенно чудовищные по качеству беллетристы ходили гоголем.
Одним из таких ходячих чудес был феномен всеобщей любви к творчеству Виктора Драгунского. Его книги непрерывно выходили массовыми тиражами с иллюстрациями прекрасных графиков, непрерывно экранизировались на телевидении, становились радиопостановками, в общем, являлись феноменом советской массовой культуры. Для детей. Взрослые (читатели) в это дело не вмешивались. У них была своя литература – братья Вайнеры, Чивилихин, Пикуль и Георгий Марков.



Что же предлагал своему маленькому читателю Виктор Драгунский? «Денискины рассказы», которые все мы читали и все мы (как нам кажется) превосходно помним, рассказывают о происшествиях из жизни мальчика Денискии неизменно строятся по одному и тому же композиционному принципу. Дениска, которому всегда около десяти лет, по наивности или безалаберности попадает в унизительное положение, не осознавая этой унизительности, явной для читателя, а в конце рассказа ситуация заканчивается по принципу «бог-из-машины» (мама приходит с работы или звенит звонок на перемену). Юмор рассказов всегда в том, что читатель чувствует себя умнее и опытнее Дениски и может снисходительно отнестись к его эскападам вроде выбрасывания манной каши в окно. Иногда Драгунский разбавляет свои рассказы лирикой (вернее, сантиментами), но они при этом оказываются предельно двусмысленными. Например, постоянно навязываемый детскому читателю рассказ «Он живой и светится» рассказывает, как грустно ждущий маму Дениска обменивает новенькую и дорогую (дефицитную) игрушку-самосвал на спичечный коробок с живым светлячком и весь вечер любуется зелёной звёздочкой. Это очень трогательно, но факт, что несчастный жучок сдохнет в коробке, когда Дениска пойдёт спать, остаётся за рамками рассказа. Подобные детали постоянно выпадают из поля зрения Драгунского, придавая его сентиментальности очень неприятный оттенок. Единственная его удача в опыте лирического рассказа – новелла «Девочка на шаре» о том, как Дениска влюбился в маленькую акробатку, увиденную на представлении цирка. Я бы даже сказал, что это вообще единственный рассказ из цикла детских произведений Виктора Драгунского, заслуживающий имени «литература». Остальное крайне примитивно. Бедный язык, обусловленный тем, что словарный запас мальчика Дениски невелик и мысли его коротенькие, корявое комикование и сомнительная мораль, а ещё более серьёзный недостаток этих рассказов заключён в том, что они присходят во времени вообще, без каких бы то ни было примет эпохи. Когда, в каком году Дениска занял «третье место в стиле баттерфляй» или попытался стать «сатириком»? 50-е годы или 60-е или 70-е? Писалось это, скорее всего, во времена Хрущова, но спокойно, без малейших содроганий, экранизировалось в 70-е и 80-е, настолько дистиллированным оказалось содержание рассказов.
Цинизм это или наивность? Скорее, наивность, помноженная на опыт работы в цирке (вроде бы Драгунский какое-то время был циркачом), где зрители охотно смеются над клоуном, садящимся на свою шляпу. В пользу наивности говорят и два текста Виктора Драгунского, написанные для взрослых – повести «Он упал на траву» и «Сегодня и ежедневно». Но о них я лучше порассуждаю завтра.
А сейчас, под занавес, мораль – повсеместная популярность Виктора Драгунского основывалась не только на мощной официальной советской пропаганде (или, как сейчас говорят, ПР), хотя значительная часть этой популярности именно раскручена за счёт того, что в тень убирались гораздо более талантливые писатели. Одним из самых приятных для читателя гэгов оказалась возможность снисходительно посмеяться над мягкосердечным, шебутным и неумным Дениской. И почувствовать себя умным – на его фоне.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив