Дела деревенские

Это у классика буря мглою небо кроет. А у нас в деревне кроют матом, многие и непонятно кого. Приехал на выходные городской люд в деревню и встал: до дому не пройти, ни проехать нельзя. Замело все, как есть замело.
Собственно горе и беда. Но не для всех.
Не горюет от суровых погодных условий сосед Гриша. Он вторую неделю кушает водку и, судя по его веселому в красно синюю прожилку лицу, не расстраивается ничему вообще. Правильно: что мне снег, что мне зной, мне бы водки разливной. И хорошо.
Его я понимаю прекрасно и даже ему завидую. Немного.
Соседский нефтяник кинул свой застрявший ландкрузер посреди улицы, сказав, - хрен с ним. Проще новый купить, чем этот откапывать. И ушел на свой край деревни по сугробам, забавно вскидывая ноги в летних туфлях.
Чуть позже пришел нефтяниковский сын - оболтус лет двадцати, сосланный в деревню за злоупотребление наркотиками, алкоголем, интернетом и папиными деньгами. Посмотрел на засевший по двери крузер, покачал головой. – Вот батя, опять надурил. Сказал, - ты у меня просил машину покататься? Иди, покатайся, но только недолго.
Видимо с чувством юмора у нефтяника полный порядок.
Радуется обилию снега единственный на деревню тракторист Федор Михайлович. Потому радуется, что Федором Михайловичем он бывает два раза в год: когда огороды пахать надо и когда снегопады сильные. Тогда люди приходят к нему и говорят: Федор Михайлович, без тебя никак. Выручай.
Федор Михайлович держит МХАТовскую паузу, и, достигнув апофеоза собственной значимости, отвечает, - хуй с ним. Помогу, так уж и быть. Упросили! Выклянчили!
Все остальное же время, он никакой не Федор Михайлович, а просто - Федька пошел на йух, на бутылку не дам.
На прошлый год в деревне объявился чужак. Мужчинка из соседней деревни с трактором. Начал сбивать Федору Михайловичу расценки и социальный статус, аккурат в разгар поры коленно-локтевых позиций на огородах.
Федор Михайлович, завидев чужака, всполошился, ощетинился вилами, сделал грудь колесом и ринулся на разборки. Прогнал-таки, отстоял свое право называться по имени отчеству хотя бы два раза в год.
Сосед - турок, застрял. Чуть-чуть до дома не дотянул, метров пятьдесят. Помыкался- помыкался, сделать ничего не смог, да и что тут сделаешь? Пошел на поклон к Федору Михайловичу, что бы тот прочистил подъезд к дому.
Михайлович прочистил. И Паджерик турку выдернул. Правда, оторвал при этом на паджерике бампер: вот тут и оказалось, что турок по-русски матерится очень даже неплохо. – Ебтфою мать, сухин ты сын, муууудила – из уст турка, сии досадные слова звучали мелодично и по заграничному красиво.
Турка сразу возненавидело пол деревни, а то и больше. Первым поводом для ненависти явилось то, что от общения с соседями он уклонялся, мотивируя, - я есть ошень плохо говорить рюсски.
А, оказалось, не так уж и плохо говорит. Значит -просто общаться брезговал.
Второй повод для ненависти к турку вышел из дома, и вынес Михайловичу бутылку за проделанную работу. Белокурая смазливая девица, в длинной распахнутой шубе, накинутой на костюм горничной из немецкого порнофильма – это перебор. И еще костюм такой у нее - сильно минимизированный. Даже нелюбопытный я, при всей своей слепоте, сумел разглядеть цвет и узор нижнего белья. Ох, не в уборке помещения ее основные обязанности состоят – чую, не скажу чем.
Такие девицы, как правило, пробуждают у окружающих мужчин здоровые рефлексы и инстинкты. Сразу хочется дать счастливому обладателю девицы по морде и сказать еще что-нибудь дико неприятное и унизительное.
Как бы не сожгли турка ночью, от образовавшейся ненависти и зависти. Пойду, пожалуй, привяжу себя где-нибудь в подвале, а то и правда – не дай бог.
.