Дефицит честности

Ругань вокруг того, кто бескомпромиссней в борьбе с клятым путинизмом – бывшие эспээсовцы, бывшие и нынешние яблочники или же вовсе нынешние навально-парнасцы – кто самый-разсамый демократ, а кто так себе – демократишка, могла бы показаться забавной. Но не кажется.

И не потому, что в тоги народных трибунов наряжены второй человек первого путинского призыва, или министр его правительства, добивавший в свои лучшие времена остатки свободы телеслова, или крупнейший бизнесмен (и выгодоприобретатель) того времени, или главный демократ в думе, мостивший дорогу будущему президенту, и так далее. А потому что не получила оценки вся деятельность демократическо-либерального сообщества осенью 99-го года.

А деятельность эта была преступной в буквальном смысле слова. В самом буквальном. Конечно – не преступной по отношению к закону юридическому. Юридический закон никто у нас не нарушал. Нет у нас такого закона – говорить правду. И быть чутким к угрозам обществу – тоже нет у нас такого закона. Тем более – нет закона не быть дураком. Последний вообще был бы, как вы понимаете, в нашей стране закон страшно антинародным.

Нет, юридические законы никто не нарушал. А вот закон совести, закон нравственный нарушали. И не кто-то там один – бяка-Чубайс или бяка-Явлинский. Нет, нравственный закон осенью 99-го года был нарушен всей (я не знаю исключений, кроме Стомахина, хотя и он, кажется, начал кричать позднее) либеральной интеллигенцией государства РФ. Во всяком случае – всей без исключения интеллигенцией, имевший какой бы то ни было доступ к каким бы то ни было СМИ.

Почему? Потому что испугались. Прежде всего – Примакова и поворота влево. Поворота совершенно гипотетического, да и просто невозможного: 99-й не 96-й, да и в 96-м возможностей реставрировать советский коммунизм у Зюганова было немного. В общем, испугались, как всегда, своих фантазий. Почему еще? Потому что захотели сильной руки и порядка. Если больной Ельцин плохо держит благотворный капитализм, то пусть его хорошо держит здоровый Путин. Так держит, чтобы враги капитализма и пикнуть не могли б. Вот чтоб как!

И эти страхи и желания заставили интеллигенцию закрыть глаза и на невероятное везение с появлением поводов для такой необходимой преемнику войны, и на ужасы самой войны, и на ее очевидную историческую несправедливость. Чечня выстрадала право жить без нас в степени, не меньшей, чем Прибалтика, не говоря уж о прочих союзных республиках, многие из которых у нас просто не было права (ни исторического, ни морального) бросать на произвол судьбы в Беловежье.

Сегодня есть большой соблазн свалить вину за тот наш общий грех на того или иного козла отпущения. Идеально, как всегда, на эту роль подходит Чубайс, он давно виноват во всем. Неплох и Явлинский: в те роковые дни наша партия совести, как и всегда, была партией полусовести, стараясь блюсти невинность таким образом, чтобы не терять капитал, и отказыаясь понимать, что и то, и то не получится: тут либо капитал, либо невинность. Про Касьянова и говорить нечего – просто-таки готовый козел отпущения. Да, и кого ни возьми из нынешних либеральных лидеров. Исключения – только те, кто по малолетству в ту осень еще не выполз в комнату политических игр. А так – любой подойдет: привязывай общий грех к рогам и отпускай в пустыню.

Но поддаваться этому соблазну нельзя. Дело здесь не в отдельных персоналиях. И даже не в том, что ответвенность отдельно взятого Чубайса больше, чем ответственность отдельно взятого Шендеровича, а ответственность отдельно взятого Шендеровича больше, чем ответственность отдельно взятого Тютькина, который не писал никаких возваний по причинам невладения пером и наличия более важных дел: ну, там друзья, дети, деньги, баня, пиво... – а только-то всего-навсего сходил разок на выборы и поставил галочку против "Единой России", а потом другой разок – против кандидата "Путин Владимир Владимирович".

Бессмысленно здесь говорить о том, как распределялась между нами наша коллективная вина. А вот о самой коллективной вине говорить совершенно необходимо. Потому что пока мы не поймем, что и как мы делали преступно в 99-м году, шансы наши на участие в дальнейшей политической жизни страны будут оставаться в пределах статистической погрешности.

Колесо истории крутится. И как в девяностых при кажущейся сверхблагоприятной для них ситуации разрухи коммунисты не могли вернуться к власти (я говорю не о персоналиях, а о партии), не раскаявшись в своих советских преступлениях, точно так же сегодня выброшенной из политического процесса оказалась либеральная интеллигенция.

Конечно, наши преступления в течение десяти постсоветских лет были много мягче, чем сотворенные коммунистами за отведенное им семидесятилетие. Но тут дело не в тяжести, а в отношении к содеянному. Отношение же наше совершенно такое же, как у коммунистов или у того же Путина: никогда ни о чем не жалеть. Мы ни в чем не виноваты, мы белы и пушисты, и вообще давайте говорить не о нас, а о них.

При таком отношении голосовать за нас не поднимается рука даже у нас самих. О чем ярко свидетельствуют и три яблочные процента, и прочие наши электоральные успехи. Девяносто процентов наших потенциальных избирателей, то есть нас же самих, отказываются голосовать за нас. И правильно делают (делаем). Нельзя голосовать за самовлюбленных обманщиков. Богородица не велит.