Дедовщина в советском военном училище

    Хотел написать кратко: её не было. Но тут вспомнилось кое-что...
    Поэтому рассказываю. Итак, местами, по которым в Рижском ВВАИУ можно было четко понять, кто - с более старшего курса, кто - с младшего, были... буфеты. Один - в учебном корпусе второго факультета и второй - в здании платной столовой.
    В училищном распорядке дня после обеда имелось около полутора часов личного времени до самоподготовки. Самоподготовка - "сампо" на курсантском сленге - это когда все учебные группы сидят по аудиториям и делают "домашнее задание". Кто-то в это время вместо того, чтобы добросовестно грызть гранит военной науки, пишет письмо любимой девушке или родителям, кто-то просто и безыскусно "топит массу" - спит, сидя за столом, положив голову на скрещенные руки. Будучи курсантом, я обладал способностью засыпать в любое время и в любом положении, даже стоя. А уж за столом - практически, как в кровати. Особенно удобно было это делать в зимний период, когда мы носили шапки, на которых так мягко и уютно спалось...



    Ну так вот. Перед сампо были эти полтора часа, когда ты мог сходить в магазин, на почту, в парикмахерскую. Лечь спать в казарме ты не имел никакого римского права - такими привилегиями пользовались лишь заступающие в суточный наряд, у остальных кровати днем оставались девственно нетронутыми, идеально заправленными с утра.
    И - самое главное - ты мог сходить в буфет, купить и "заточить" что-нибудь вкусное, например - сдобную булочку с пакетом молока. Или - кусок "творожника" - что-то вроде запеканки, но на корже из песочного теста, короче - то, что сейчас называется творожным чизкейком. Ну и кучу других продуктов, которыми можно было замечательно разнообразить унылый (и не всегда вообще съедобный) армейский рацион.
    Понятно, что полакомиться всегда была масса желающих. И вот тут-то и проявлялось некое неравноправие. Когда ты был на первом курсе - ты тупо и достаточно безнадежно (успеешь - не успеешь?)стоял в очереди. На втором - ты мог подойти к кому-то со своего курса, кто стоял впереди, ближе к заветному прилавку, и попросить его взять что-то на твою долю, отдав, разумеется, ему деньги. На третьем - аналогично, с той разницей, что знакомых у тебя было много, в том числе и с других курсов. Будучи четверокурсником, ты подходил уже к любому (знаешь ты его, не знаешь - не важно), стоящему максимально близко к буфетной стойке, давал деньги и вежливо, но непреклонно просил что-то взять. Ну, а когда у тебя на рукаве был пришит "матрац" из пяти полосок - ты просто скромно становился в начало очереди и покупал то, что тебе было нужно. И никто при этом не возмущался. Все понимали: пятикурсник - человек уважаемый, да и, кроме того, ты сам через два-три-четыре года будешь так же пользоваться этой негласной преференцией.
    Вот такая "страшная дедовщина" процветала в нашей "системе".
    В остальном - все были практически равны между собой. Иногда, в наряды заступали курсанты с разных курсов. Например, дежурным по штабу был третьекурсник, а дневальные - со второго курса. Каждый просто выполнял свои обязанности. Да, дежурный руководил или, говоря военным языком, командовал дневальными, но было это, так сказать - без фанатизма. Более того, мне, например, как-то пришлось, будучи дежурным по штабу, получать звездюлей от начальника штаба за "косяк" дневального. Впрочем, к концу наряда (мы сменялись в 18 часов) начштаба "отошел" и для меня это осталось без последствий. Ну и этого кренделя я не стал, естественно, закладывать его начальнику курса, как должен был по Уставу.
    В курсантскую столовую в наше время ходили дежурными старшекурсники (позже, говорят, назначали уже офицеров-слушателей с третьего факультета), а наряд - с первого курса. Ну, приходилось, периодически гонять их - опять-таки, чисто в служебных рамках. Это было тем более удобно, что в памяти ты хорошо хранил все места, где можно было ныкаться от дежурного по столовой. Так что, по большому счету, прятаться от каких-то общих неприятных работ, типа выноса отходов, было изначально бесполезно.
    Никогда со стороны курсантов старших курсов по отношению к более младшим не было какого-то проявления именно того, что принято называть "дедовщиной". Все же мы были курсантами высшего военного училища, будущими офицерами.