Deal with the devil

Социальных лифтов для чёрных в то время в Америке - раз-два и обчелся, и вот этим «раз-два» была музыка, едва ли не единственная вещь, где можно было разбогатеть и стать знаменитым. Но вот беда: наш герой был бездарен. Он сутками напролёт вертелся среди музыкантов, пытаясь научиться играть на гитаре, однако только раздражал их. «Мэн, ты безнадёжен! Блюз не твоё!», - говорили ему. А он упорно продолжал, словно пытался нащупать не звук, а спасение. Снимал аккорды, пытался прочувствовать ритм, но всё было бесполезно. Не дано.
И однажды он исчез.
Одни считали, что он ушёл в лес и застрелился. Другие — что бросился в реку. Кто-то кивнул в небо: мол, Бог забрал его душу, чтобы избавить от страданий. А кто-то шепнул — может, и не Бог...
Каково же было всеобщее удивление, когда ровно год спустя он появился живой и здоровый с гитарой за спиной и тем странным взглядом, от которого по спине бежали мурашки. На все расспросы «где пропадал», он лишь криво усмехался, многозначительно и загадочно молчал, а потом… ударил по струнам гитары и заиграл блюз.
Люди сначала ахнули от изумления, затем онемели в восхищении, поскольку ничего подобного на берегах Миссисипи, да и вообще где-либо в мире, никогда не звучало. Это был не просто блюз. Это был чёрный огонь, выжатый из самой души Юга. Техника игры у него была настолько блистательная, что казалось играют два, а то и три человека. Он один создавал своей гитарой стереоэффект, чего быть не могло, однако ж было. Пальцы с неземной ловкостью и быстротой перемещались по струнам, извлекая невообразимые звуки, завораживая всех слушателей. Стих ветер, замолкли птицы, застыла река.
Это был уже не известный всем недалёкий паренёк, а Роберт Джонсон, и что-то нечеловеческое бушевало в застывших чёрных глазах.
А потом он запел — хрипло, низко, с ледяной тенью в голосе.
Он пел о таинственном перекрёстке.
О том, как молился Добру и Злу.
О том, как встретил человека в чёрном.
О том, как на него с неба упал блюз.
И о псе, бегущем за ним из Преисподней.
Когда он смолк, стояла ошеломительная тишина. В тот раз не было ни оваций ни криков восторга, сопровождавших его последующие выступления. Все были потрясены. Мгновенно по всей округе поползли слухи.
Говорили, он продал душу дьяволу — у старого перекрёстка, где сходятся четыре пыльных дороги — в обмен на талант, который затмевает всех. И не было никого, кто мог бы играть лучше. Даже мастера блюза из Чикаго и Нового Орлеана терялись на его фоне.
Слава о нём распространялась молниеносно. Лучшие клубы приглашали его на выступления. Деньги потекли рекой, равно как и виски, употребляемый им в больших количествах. Но это были жалкие ручейки по сравнению с рекой женщин, прошедших через его постель, он очаровывал и завораживал их своей игрой настолько, что они готовы были на всё. Однако, ни одной из них не удалось захватить его в плен. Говорили, он всегда был один, будто чего-то ждал… или боялся.
И будто в пьяных откровениях говорил:
«Мне дали восемь лет. До двадцати семи. Потом заберут».
Так и вышло.
Во время одного из выступлений он вдруг осунулся, словно весь вес мира рухнул на его плечи. А затем — рухнул сам. Несколько дней он умирал в страшной агонии. Кричал, выл, царапал землю. Очевидцы потом говорили:
«Будто его душу кто-то выдирал. Когтями».
Причину смерти так и не установили.
Где похоронен — никто точно не знает.
Остались всего две фотографии.
И песни, в которых блюз звучит, как заклинание.
И перекрёсток. Таинственный перекрёсток, где, возможно, однажды сам дьявол вручил ему гитару.
У меня к вам вопрос. Вы никогда не думали о подобной сделке? Не хотели побыть Маргаритой? Исполнить своё самое заветное желание в обмен на то, во что мало кто верит?
|
</> |