ДАВНИЙ ПОИСК ВЗАИМОПОНИМАНИЯ, ОБЕРНУВШИЙСЯ РАЗВАЛОМ СССР

Девизом ученых всего мира служит правило: отрицательный результат – тоже результат. Однако до каких пределов может распространяться отрицательный результат, и есть ли такой предел? Профессор Колумбийского университета Эрвин Чаргафф как-то сказал: «В тысяче опытов, вероятно, ничего не случится, но затем в одном каком-то случае произойдет нечто очень неприятное. Никто не может представить, какую форму это примет и будет ли возможно проследить истинную причину этого явления. Но ни один гений не сможет переделать то, что сотворил один кретин».

Сказано резко, но справедливо. Чаргафф, по сути, сформулировал основной закон цивилизации, согласно которому на определенной стадии исторического развития потребление как способ удовлетворения людей в пище, одежде, жилище, образовании, культуре, разумном досуге и т.д. превращается в самоцель: потребление ради потребления. Здесь все средства хороши, а потому всякие ограничения и запреты, прежде всего запреты морально-этического плана, становятся помехой на пути стремления любой  ценой получить максимум удовольствия от жизни.

Для утверждения такой «философии» были основания. Вторая мировая война обошлась человечеству в 62 миллиона одних только убитых. Как реакция на жертвы, страхи и лишения войны на Западе возникли теории, получившие обобщающее название «потребительское общество», или «общество массового потребления». Люди выстрадали право быть сытыми и довольными жизнью, чтобы поскорей забыть ужасы войны. Не остался в стороне и Советский Союз, больше других пострадавший от войны. Наша страна первой из держав-победительниц  отменила карточную систему, ежегодно снижала цены на продукты питания и товары первой необходимости, развернула массовой жилищное строительство, в продаже появились первые – неслыханное до войны дело! – легковые автомобили «Москвич», «Победа», а затем и «ЗиМы». У людей возникла иллюзии, будто вещи способны придать их владельцам чувство уверенности, мужчинам дополнительное мужество, женщинам обаяние и очарование, помочь в карьере, обеспечить удачи в интимной жизни. Словом, вещи превратились в символы престижа и высокого социального положения. Согласно теориям «потребительского общества», бурное развитие научно-технической революции (НТР) обеспечивает людям безбедную жизнь, высокий комфорт и массу удовольствий, которых так остро недоставало в годы Второй Мировой войны.

Ученые всерьез стали задумываться, какими путями будет развиваться человечество, чтобы навсегда исключить из жизни войны. Разумному переустройству мира посвятили свои силы лучшие умы, к которым вскоре присоединился изобретатель водородной бомбы академик Сахаров. Возникла теория конвергенции или, как ее чаще называли, «наведения мостов».

В чем суть этой теории, получившей широкое распространение на Западе? В самом общем виде она выглядит так. Благодаря НТР послевоенный мир вырвался из прокрустова ложа индустриальной эпохи и вступил в пору постиндустриального развития. На противоположных полюсах этого мира оказались СССР и США – самые мощные сверхдержавы. Советский Союз исповедовал коммунистическую доктрину, Соединенные Штаты – капиталистическую. Чтобы противоречия между этими супердержавы не разразились глобальной катастрофой, необходимо найти пути сближения их, а в перспективе слияния в одно смешанное общество, членами которого станут со временем все страны мира, управляемые, как это представлялось Андрею Дмитриевичу Сахарову, одним всемирным правительством.

Возможно ли такое? Авторы теории конвергенции утверждали: да, возможно. Американский социолог, профессор Колумбийского и Гарвардского университетов Даниел Белл издал книгу «Конец идеологии», в которой наметил пять компонент-индикаторов, которые характерны для любого постиндустриального общества независимо от его идеологической приверженности:

1. Сфера экономики – сдвиг от производства товаров к производству услуг.
2. Сфера занятости – преобладание работников умственного труда.
3. Основной принцип – центральное положение теоретических знаний как источника нововведений и определения политики.
4. Ориентация на будущее – контроль над техникой и оценка последствий технических нововведений.
5. Принятие решений на основе новой интеллектуальной технологии и использование ее методов в теории управления и построения экономических моделей.

Когда Белла упрекнули в том, что его концепция постиндустриального общества является амальгамой из идей французского социалиста-утописта Сен-Симона, немецкого социолога, экономиста и историка Макса Вебера и основоположника позитивизма в философии Огюста Конта, американский профессор ответил: «Мы все эпигоны великих учителей. Странно, однако, что среди них вы не упомянули Маркса, в то время как все мы – постмарксисты».

Но, кроме критиков, у Белла нашлись сторонники. Французский социолог, профессор Коллежа де Франс Реймон Арон заявил, что в новую эпоху понятие «капиталистическое предпринимательство» утрачивает свое значение как становится анахронизмом и понятие собственность. Капитализм, писал он, в противоположность социализму, прибегает к «неавторитарному планированию», «иллюзия тотального планирования (так Арон назвал систему государственного планирования, принятую в СССР. – В. М.) рассеялась вместе с иллюзией, будто можно обойтись без денег, цен, автономии предприятий, процентных ставок и т.д. Спор относительно общественной или частной собственности на средства производства сохранил лишь идеологический смысл».

Рассеялись и иллюзии относительно ранка, который-де регулирует производство, удовлетворяя потребности «суверенитета потребителя». На самом деле, утверждал американский экономист Джон Гэлбрейт, ранок, как и потребности потребителя, тут вообще ни при чем: вкусы и нужды людей в «потребительском обществе» находятся исключительно в сфере полномочий производителя и навязываются потребителю через производство новых товаров, изучения конъюнктуры и назойливой рекламы, которая преследует потребителя повсюду, не давая ему ни минуты возможности отвлечься на что-то иное, не связанное напрямую с куплей-продажей.

Была создана примитивная схема соприкосновений и взаимодействия между  Выглядела эта схема там:

Капитализм = демократия = прогресс = свобода;

Социализм = тоталитаризм = стагнация = равенство.

Из этой схемы видно, что капитализм не в состоянии обеспечить равенством всех людей, а социализм не способен обеспечить свободой всех членов общества. С другой стороны, равенство при социализме приводит к уравнению людей в нищете и парализует производство, вызывая стагнацию, а потому, чтобы примирить капитализм с социализмом, а впоследствии слить их в смешанном обществе, необходимо соединить капиталистическую свободу с социалистическим равенством, - лишь при этом условии можно будет разрешить социальные проблемы, доставшиеся человечеству из прошлого, и построить новый мир, основанный на принципах гуманности и справедливости.

Создать такой мир в одночасье невозможно. Как писал тот же Арон, на какой-то определенный, возможно, достаточно длительный срок, придется смириться с неравенством в новом смешанном обществе: «Определенные группы будут чувствовать, что сама работа, которой они заняты, делает недоступной для них высокую культуру. При этих условиях представляется вероятным, что стремление к равенству будет скорее индивидуальным, чем коллективным. Американский экономист Р. Хейлбронер допускал даже некую переходную «среднюю дистанцию» продолжительностью в четверть века (Хейлбронер называл даты – с 2001 по 2025 годы), когда следует «добиться сочетания лучшего в социалистической экономической практике с лучшим в либерально-капиталистической политической практике». Оставшееся до начала III тысячелетия время он предлагал употребить на углубление международного разделения труда, преодоление разрыва в уровне жизни разных народов, защиту окружающей среды, интенсивному обмену культурными ценностями и т.д.

По мнению австралийского экономиста Дж. Вильчински, капитализм к средине 70-х годов ХХ века сделал значительные шаги на пути конвергенции с социализмом, заимствовав у него такие элементы, как планирование национальных экономик, национализация ряда отраслей народного хозяйства и более справедливое, чем это было прежде, распределение национального продукта. Американский экономист Дж. Гэлбрейт выступил за снижение роли рынка как регулятора экономики будущего смешанного общества. Финский социолог А. Туоминен предложил не выдумывать новую модель будущего общества, а внимательней присмотреться к тому, что уже создано на Земле и обнаружило высокую жизнеспособность. «Предположим, - писал он, - что капитализм – это тезис, а коммунистический мир – антитезис. Из борьбы этих противоположностей в соответствии с диалектической теорией и методом рождается нечто новое, происходит синтез. Этот синтез (общественный строй нового типа, новый способ производства и новая надстройка) получит многие марксистские черты и кое-что от капитализма. Капитализм является как бы отцом, а дитя наследует нечто и от родителя. Надеюсь, будут унаследованы и уважение свободы личности, духовная и физическая свобода, то есть важная часть западной демократии. От матери, то есть от коммунизма, должны быть унаследованы сильная социальность, плановость хозяйства, коллективное мышление и руководство и т.д.». И – вывод: «Подобное общественное обновление уже не требует для своего рождения взрыва, насильственной революции, оно может осуществиться в процессе развития. Если попробовать нарисовать его портрет, то он был бы похож на шведскую социал-демократию».

Горячим сторонником сближения и последующего слияния двух противоположных систем в одну смешанную был Андрей Дмитриевич Сахаров. В 1988 году он писал: «Отойти от края пропасти всемирной катастрофы, сохранить цивилизацию и саму жизнь на планете – настоятельная необходимость современного этапа мировой истории. Это, как я убежден, возможно лишь в результате глубоких геополитических, социально-экономических и идеологических изменений в направлении сближения – конвергенции – капиталистической и социалистической систем и открытости общества, при достижении большего равновесия всех рас и народов не только юридически, но и в экономическом, культурном и социальном отошении».    

Неожиданно для многих свое слово в защиту конвергенции сказала Церковь. 26 марта 1967 года римский папа Павел VI издал энциклику «Populorumprogressio» («Развитие народов»), целиком посвященную социальным проблемам в мире. В этой энциклике утверждалась ответственность каждого жителя планеты не только перед всеми живущими людьми, но и перед будущими поколениями, говорилось о необходимости сотрудничества верующих и неверующих, о признании политического и социально-экономического плюрализма в мире. Но что было уже совершенно неслыханно новым – в энциклике говорилось о том, что частная собственность не является безусловным и абсолютным правом, осуждались злоупотребления в обладании собственностью и признавалась правомерность национализации частной собственности ради общего блага. В энциклике виновными во всех социальных бедах были объявлены не социализм и коммунизм, а злоупотребления капитализма. Павел VI пошел так далеко, как до него не шел ни один крупный религиозный деятель, пользующийся мировым авторитетом, - выступая за мирный путь социальных изменений (он даже предложил создать всемирный фонд помощи бедным странам, в который будут переводиться часть сумм, предназначенных на военные расходы), - и в то же время признал право народов на революции – «в случае очевидной и длительной тирании, существенно нарушающей права личности и наносящей вред общему благу страны».

Как видим, с возникновением и распространением теории конвергенции человечество получило уникальный шанс вырваться из пут неразрешимых проблем прошлого и вступить в XXI век обновленным, единым и гуманным. Мир, однако, не воспользовался этим уникальным шансом. И главными виновниками неприятия смешанного будущего, которому авторы теории конвергенции не придумали даже названия, стали руководители как СССР, так и США. Когда встал вопрос, какая из двух сверхдержав возьмет на себя смелость стать инициатором создания смешанного общества, поступившись частью своих «исторических завоеваний», американское руководство объявило СССР «империей зла» и призвало своих союзников к «крестовому походу против коммунизма», а советское руководство в самом факте распространенности теории конвергенции увидело «крах надежд буржуазных идеологов на обновление капитализма и эрозию социализма».  Думалось: достаточно-де еще чуть-чуть надавить на капитализм, и он безвозвратно канет в Лету. Случилось однако обратное: капитализм чуть-чуть надавил на социализм, и СССР под общее одобрение большинства своих народов прекратил существование, а вместе с ним прекратили существование страны социалистического содружества.

Сегодня мы живем в капстране в окружении капстран. Так отчего же вместо совместных действий в ход идут взаимные обвинения в разжигании войны, применении экономических санкций, а попытка призвать к объявлению 2 сентября 2015 года – дня окончания Второй мировой войны Днем Всемирного согласия и мира – выдается как дата, к которой мы ни имеем ни малейшего отношения, а признание 2 сентября 2015 года праздником – попыткой разоружить Россию перед лицом международных агрессоров в лице Украины, США и их сателлитов.