Дао писателя. Часть пятнадцатая: жертвы искусства

inesacipa — 20.11.2016

Меня всегда, когда я читала это произведение, удивляло спокойствие Аполлона, уговаривающего демона смерти оставить душу Алкесты, дать той до старости дожить, но как-то без огонька, я бы сказала, с ленцой. Словно ему все равно, уведет демон жену Адмета или исполнит просьбу (!) олимпийца. И только замечание вслед уходящему демону, уводящему Алкесту, выказывает, что бог-то не на шутку рассержен. Мне всегда казалось: боги уж если гневаются, то со смаком, с молниями-громами, с разрушениями-превращениями. Однако, если разобраться, не все же таковы, как громовержец Зевс? И хотя Аполлон совершил немало жестоких дел, в описанный Еврипидом момент он знает, что придет Геракл и отберет у демона добычу, незачем и беспокоиться. Но пометку себе мысленно делает: я негодую. Я возмущен тем, что какой-то демон осмелился перечить мне и даже посмеиваться над моим, как он считает, бессилием...

Сейчас это воспоминание о диалоге Аполлона и демона смерти, о различии поведения охваченных горем или яростью людей и безразличии богов, о моем удивлении — всё служит к пониманию некоторых вещей, полезных писателю.

Татьяна Толстая как-то сказала: "Писатель — это псих. Особенно с точки зрения не пишущих людей. Не писать ты не можешь. Вся твоя умственная деятельность заключается в том, что ты видишь какие-то сны наяву, у тебя в голове идет что-то вроде кино, и все это хочет перевестись в слова. Пока ты не назовешь, пока не выберешь для этого термин, тебя страшно раздражает, что мир стоит неназванный. Для тебя это совершенно невыносимо". Мысли не новые, еще Тригорин на сей счет говорил неизмеримо лучше, но где Тригорин, а где сегодняшняя публика? А Толстая — вот она, современный, можно сказать, кысеклассик.

Да, все верно, писатель — псих. Он то смотрит кино, то участвует в нем. Но если это опытный писатель, он уже не пытается участвовать в кино всем собой. Он находит для себя роли, порой противоположные его собственному опыту и пытается их воплотить, построить как художественный образ и вписать полученный образ в фабулу своего внутреннего кино. Личное присутствие он давным-давно оставил для исповедальной прозы и мемуаров, которых, возможно, никогда не напишет. Зато неопытный и/или бездарный писатель постоянно сует в книгу себя. Наверное, поэтому мужчины-писатели так бесятся, когда Толстая более опытные авторы называют их самих и их персонификации "девочками".

Как правило, для описания "мужского гендера" (в кавычках, потому что никакого мужского или женского гендера для персонажей не существует, герои книг должны быть полноценными личностями, а значит, могут вести себя и как брутальные самцы, и как тринадцатилетние школьницы, смотря по ситуации) используется один и тот же надоевший прием усугубления эротизма. Мейнстрим по обыкновению подсовывает читателю "нестандартный эротический подход" — в форме групповух с гастарбайтерами, копрофагии и копролалии. Задешево купленная критика расхваливает в трудах номинантов литературных премий залежи устаревшего эпатажа. Однако для фикописцев и гетеросексуальная групповуха вчерашний день, они инициацию главгероя (как правило, не своего, а ворованного) проходившей мимо ротой морпехов не одну сотню раз описали. Но, будучи именно девочками, фикеры ищут Большой и Чистой Любви, разочаровавшись в извращенном эротизме.

Заядлая яойщица отыщет скрытую Энни Пру и в Ремарках-Лондонах-Хемингуэях. Почему бы не ограничиться самой Энни Пру? Зачем искать гейскую любовь там, где ее нет, но есть превосходно описанная дружба и прочие далекие от эротизма чувства, которые на Западе именуются бромансом? Возможно, некоторым патологическим фрейдисткам кажется, будто броманса не существует, а в основе любого отношения лежит сексуальное притяжение. Отсюда и жадные поиски гей-страстей, и разоблачения тайных авторских пороков: "Он хотел написать историю юных прекрасных бисёненов, а вместо этого описал инопланетную расу стройных гермафродитов, в которой все бисёнены или никто не бисёнен — это уж как посмотреть. Но факт в том, что автор только этого и хотел!" — и поди объясни яойному сетекритику простую вещь: автор всегда хочет всего, чего хотят его герои, но недолго. Если герою приспичило завоевать мир или трахнуть собственную сестру, автору придется испытать ту же тягу, что и персонажу, даже если нет у него никакой сестры и жажды власти тоже нет.

У писателей рангом повыше фикерского не герои слушаются автора, наоборот, автор слушает героев и слушается их. В противном случае мы получаем кукольный театр самого площадного разбора.

Площадной кукольный театр представляет собой отнюдь не то прекрасное рафинированное средоточие духовности, которое воображают себе помешанные на куклах МТА и их интеллигентское окружение. Десятилетиями нам демонстрируют слащавое чириканье, исполняемое большеглазыми марионетками для ДБД обоего пола. Между тем кукольный театр начинался как пьяный полуматерный бред нетрезвых бродят, и играли в нем неуклюже двигающиеся потрепанные болванчики, а в качестве фабулы выступала унылая дидактика, кровавый гиньоль и тупая арлекинада, где "страдательным" куклам приходится солоно. Как писала Тэффи про такие представления: "По театрам ходят люди понимающие и с культурной природой. А ежели тебе, брат Мясорыбов, скучно, так на то и водка есть! Мясорыбов спился".

Впрочем, некоторые фикрайтеры радостно используют касперлей и гиньолей в своем творчестве — БДСМ, садо-мазо и прочее гуро дарит им счастливую возможность показать себя мастерами жесткача. Сомневаюсь, что хоть один из этих мнимых доминантиков хоть раз в жизни был порот ремнем с пряжкой, не говоря уж о кнуте, не получал ожога третьей степени, даже небольшого. Иначе фикоперы-МТА не писали бы с такой лихостью: "Дать ему тридцать ударов кнутом и поставить рабское клеймо!" — а наутро наказанный идет на работу. Мне довелось получить совсем небольшой ожог именно третьей степени — уголек сгорел на коже и вплавился в мясо. Заживало "приобретение" два месяца, а шрам так и не сошел. То был интересный опыт, что и говорить. После него понимаешь, отчего после клеймения выживали далеко не все заклейменные.

И речь, замечу, отнюдь не о морали. Морали в маловысокохудожественное произведение можно навалить сто пудов с довеском. Среди фишек равно может оказаться и неистовая реклама семейных ценностей, и столь же неистовые описания парафилий и девиаций, одинаково унылые и безжизненные. Ибо, как призналась френдесса моей френдессы, "слишком уж много в моей жизни было персонажей, требующих от писателя при любых обстоятельствах держать руки поверх одеяла, — и все были очень настойчивы".

Надо сказать, чувства прототипа всей этой кукольной истории Касперля (сперва, по крайней мере) были грубы, а пьесы с его участием отличались вульгарным юмором, и только в 1921 году кукольник Макс Якоб заменил диковатого и неотесанного ярмарочного Касперля на Касперля-дидактика, который все мозги маленькому зрителю проел, приучая того к хорошему поведению. Так что ни сальности, ни дидактика не новы и не удивительны в самодеятельном писательстве, равно как и в профессиональном, в масслите ли, в мейнстриме. И то, и другое — след присутствия в жизни автора самых разных персонажей (как правило, не литературных), настойчиво требовавших держать руки поверх одеяла, а также след протестного поведения, сопротивления ханжам и дидактикам. Инфантильного, подросткового сопротивления.

Отсюда и подростковые сексуальные, любовные и романтические фантазии (присущие многим особам, остановившимся в своем эмоциональном развитии на стадии подростка), в которых мешаются асексуальный секс и безэмоциональные эмоции. Живые люди так не чувствуют, не живут, не конфликтуют, не воссоединяются. Но поскольку не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству, отъявленные любители определенного жанра растят в себе комплекс Алисы в Стране чудес. Женщины с этим комплексом придумывают себе воображаемых партнеров, а в реальной жизни пытаются найти партнера, воплощающего "мечту, прости господи, бесплотную". Мужчины, конечно, не похожи на Алешеньку из фильма "Формула любви" с его синдромом Стендаля, но тоже головой повреждаются, романов перечитав. Комплекса Дона Кихота, мужской формы комплекса Алисы, никто не отменял: его обладатели могут ощущать себя странствующими рыцарями и проповедовать культ женщины со всеми онерами — идеализация, преклонение... Зато прозрение приносит Донам Кихотам болезненное понимание различий между Дульсинеей Тобосской и Альдонсой Лоренсо. А результатом прозрения может стать сильнейшая фрустрация с последствием в виде насильственных действий. Короче, разочарованный в своей обже рыцарь запросто рыло Альдонсе начистит за свое былое преклонение перед нею: "Как она посмела меня очаровать, а потом разочаровать, грязная девка!"

Инфантильные, эгоцентричные, обреченные на выгорание индивиды, воспитанные то ли современным гиньолем, то ли любовными романами — все они в некотором смысле жертвы искусства. Как жертву моды сразу видно по нелепой одежке, так и жертву искусства видно по ее нелепой эмоциональной сфере, колоссу на глиняных ногах: одно разочарование — и тот повергается во прах. Однако вопрос не в том, чтобы уничтожить веру публики в светлое-чистое-доброе — этим-то как раз и занимается Касперль и ему подобные, а в том, чтобы заставить публику думать над действиями и ситуациями, которые раньше она проходила на автопилоте, будто давно знакомую компьютерную игру. Мало кто понимает, как сложно заставить человека задуматься. Не вызубрить, чтоб спросонья от зубов отлетало, не наплевать и забыть, не восхититься и разочароваться — а сесть и обдумать. Самая сложная из задач искусства.

Удивительно то, что писатели (теперь уже не только начинающие и не только масслитовцы) ни читателя не наставляют на путь размышления, ни героям не дают вести себя подобно взрослым людям. Казалось бы, чего проще: представить, как взрослый человек пытался бы склеить партнера на ночь или ухаживать за любовью всей своей жизни. Ан нет, каждый раз не Аполлон разговаривает с демоном смерти, а Вася Пупкин или Женечка Псевдонимова кривляется, надевши маску Аполлона или Лотовой жены. Маску, но не суть. Притом, что если писатель для чего и нужен, так это для раскрытия сути героя. Больше мы, если разобраться, ни для чего не нужны, остальные функции вполне может взять на себя любой другой вид искусства.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив