Даниил Андреев и Василий Шульгин: мистические прозрения и вещие сны

philologist — 26.03.2022 Дочитал первый том собрания сочинений Даниила Андреева, изданный еще в девяностые годы его женой Аллой Александровной и Борисом Романовым. В него вошла эпическая поэма "Русские боги", которую я несколько раз цитировал в блоге в связи с последними событиями. В предисловии Алла Андреева очень проникновенно говорит о времени большого террора:



"Не знаю, как описать ту атмосферу обессиливающего, тошнотворного страха, в которой жили мы все в те годы. Мне трудно очертить границы этого “мы” — во всяком случае, это все те, кого я знала.

Я думаю, что такого страха, в течение столь долгого времени, не испытывал никто во всей истории цивилизованного человечества. Во-первых, по количеству слоев, им охватываемых; во-вторых, потому, что для этого страха не надо было никакой причины. И конечно, по многолетней протяженности этого калечащего души ужаса. Неправда, что 1937 год (“тридцать проклятый…” и т. д.) был самым страшным. Просто в этом году огромная змея подползла вплотную к коммунистам, вот и причина крика. А началось все с начала, с 1917—1918 годов.

Лично для меня ощущение этой удавки на горле, то ослабевающей, то затягивающейся, возникло в 1931 году — мне было шестнадцать лет, когда арестовали моего дядю по процессу Промпартии. Полное ужаса ожидание — вот этой ночью придут за близкими! — знали все женщины. Многих, которые целыми ночами сидели, замерев в этом ожидании, или, рыдая, метались из-за получасового опоздания мужа с работы — взяли на улице! — просто уже нет в живых. А некоторые и сейчас боятся об этом рассказывать.

Эта жизнь, очень реально описанная, была фоном сложного действия, развертывающегося в романе “Странники ночи”.

В застывшей от ужаса Москве, под неусыпным взором всех окон Лубянки, ярко освещенных всю ночь, небольшая группа друзей готовится к тому времени, когда рухнет давящая всех тирания и народу, изголодавшемуся в бескрылой и страшной эпохе, нужнее всего будет пища духовная".

Сам Даниил Андреев так описывал в "Русских богах" посмертие "типичного" чекиста-мучителя:

Порой я узнавал в чертах
Размытый облик прежде встреченных,
Изведавших великий страх,
Машиной кары искалеченных.

Я видел люд моей земли –
Тех, что росли так звонко, молодо,
И в ямы смрадные легли
От истязаний, вшей и голода.

Но здесь, в провалах бытия,
Мы все трудились, обезличены,
Забыв о счетах, – и друзья,
И жертвы сталинской опричнины.

В сопроводительной статье Б.Н. Романова прочел, что во Владимирской тюрьме поэт-духовидец сидел одно время вместе с Василием Шульгиным, бывшим депутатом Государственной думы, известным политиком и публицистом. Шульгин был старше Андреева на 28 лет... и пережил его на 16 лет! Как замечает Романов, "сокамерник Андреева В.В. Шульгин тогда же записывал свои сны (которые считал вещими) и пояснения к ним (тетради с этими записями сохранились), что, видимо, говорит о неком «благоприятствовании» Владимирской тюрьмы для раскрытия духовидческих способностей".

Думаю, что дело не столько во влиянии самой по себе Владимирской тюрьмы, хотя, конечно, суровое тюремное заключение позволяет задуматься о самом главном в жизни, сколько в том, что оба сидельца были совершенно особыми людьми - честными, мужественными и тонко чувствующими. Шульгин же еще до всякой тюрьмы проявлял интерес к метафизике и оккультизму, был знаком с Гурджиевым, общался с разными ясновидящими и проч.

Меня, конечно, очень заинтересовали эти вещие сны Шульгина. Художник Илья Глазунов, навещавший Шульгина после отсидки последнего во Владимирском Централе, писал, что, по его сведениям, с 1966 года до самой своей кончины (то есть до 1976 года) Шульгин вёл дневник под названием «Мистика» (он был впервые опубликован в 2002 году в журнале «Наш современник»).

А вот судьба записанных вещих снов Шульгина (сохранилось двести тетрадей с ними) не до конца ясна. В 2003 году в газете "Известия" сообщалось, что на этих материалах до сих пор стоит гриф секретно, хотя частично его сны цитируются (может, когда-нибудь их издадут и целиком?). Например, Александр Ломтев в статье "Шарф Шульгина (История одной неудачи)" (2018) пишет:

"В ночь на пятое марта 1953 года заключённому Шульгину приснился сон: «Пал великолепный конь, пал на задние ноги, опираясь передними о землю, которую он залил кровью». Вначале он решил, что сон связан с годовщиной смерти Александра II и только потом узнал, что в этот день умер Сталин.

К снам Шульгин относился серьёзно, можно сказать, трепетно; анализировал их и пытался выявить зашифрованные в них послания. И не важно, касалось ли это серьёзной политики или банального быта. Он мог подробно описать сон о Ленине и Сталине, но не забывал и сна о… твороге: «Сны, декабрь 1968. Не помню числа. Марийка несла куда-то большую тарелку с горкой чего-то белого. Это был творог, ею самой приготовленный. При жизни она иногда, когда была ещё здорова, бедняжка, любила с этим возиться.

Во сне я увидел, что полная тарелка для неё слишком тяжела, и она творог уронит. Я успел подскочить и выхватить у неё тарелку, и ничего не рассыпалось. И она была этому рада.

Этот с виду пустяковый сон имеет свой смысл. Сейчас Дом творчества в Голицыне даёт нам слишком много творога. Этот сон предупредительный. Не объедаться творогом, это мне вредно…»

И тут же сон совсем другого рода: «Мне поручили составить письмо-меморандум для одной державы. Я это сделал. И тогда ко мне пришёл один наглец из какой-то „разведки“. Сначала хотел письмо выкрасть, а потом отнять силой. Хотя я не боксёр, но, вырвав у него письмо, которое он захватил, засунул его в карман и решил колотить его в подбородок обоими кулаками, пока он не упадёт. В это время появилась Марийка, очень встревоженная. Закричала:

— Это твоё письмо? Ты писал?
— Я. Я написал. Но поскольку оно написано для одной державы, оно уже ей принадлежит!

Проснулся. О какой державе я имел речь? О Советской державе. Написано оно для Советов, но не по-советски, а по-моему. Другими словами, это меморандум о том, как надо выйти из теперешнего безысходного на вид положения». <...>

Довольно подробно о снах этого периода рассказал писатель Николай Лисовой, бывший хорошим знакомым Шульгина. Лисовой рассказывает и ещё одну странную историю, связанную со снами и с Шульгиным: «Года через три после смерти он (Шульгин.— Авт.) приснился моей сестре С.Н. Безбоковой и сказал:

— Передайте Николаю Николаевичу (пишущему настоящие строки (т. е. Лисовому.— Авт.), что у этой книги конца нет… Что он хотел сказать?»

Сотрудники музея «Владимирский централ» утверждают, что имеется двести тетрадей с описанием снов Шульгина и приводят в пример вещий сон, в котором императрица предсказала ему скорое освобождение…"

Вы можете подписаться на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky