Далеко.

rosa_branca — 03.11.2011

Пятнадцать лет назад женщина, чтобы ходить по Коптево с высоко поднятой головой, должна была выглядеть так: причесон с "химией", доведенный лаком "Прелесть" до состояния, когда дождевые капли отскакивают от башки, как от железной каски римского легионера; индийские тени цвета "утомленный бомжара" до выщипанных в нитку бровей плюс остро заточенные когти и помада "в тон"; короткая юбка из турецкой кожи, чья натуральность определялась по характерному аромату дохлого осла. Но главное - белые сапоги модели "Маленький Мук" и исключительно подходящее к ним выражение лица "Будешь вякать - вызвоню пацанов".
Никаких "пацанов" у нас с Аццкой Подругой не было. Мы отнюдь не были близки с сутулыми представителями местной гопоты, еле волочащими ноги под тяжестью пристегнутых к штанам велосипедных цепей. Нас не звали бухать в теплые подвалы. Не катали на вишневых "девятках" с тонированными стеклами. Не угощали модным блюдом шаурма a la garage, которую производил из неведомых зверей печальный "армян" Рафик Иванов. Шашлыки на Головинских прудах, визгливый чирлидинг на регулярных матчах "Коптевские против Петровско-Разумовских", шикарное "Да чо там, нравится - бери", брошенное "пацаном" на вьетнамском рынке - все это было не про нашу честь. Мы с Юлькой старательно штукатурили морды, ушивали юбки и даже ухитрились найти белые сапоги ее тридцать шестого размера. Но настоящая жизнь, пахнущая шаурмой, духами "Сханел Пятый" и тиной Головинских прудов, проходила мимо. Молодость была загублена.

Сейчас, по прошествии полутора десятков лет, я понимаю, отчего так случилось. Просто у нас не было харизмы. Провалилась в жизненные катастрофы. Юлька к своим девятнадцати успела стать чемпионкой страны по акробатике, крепко поломаться на тренировке и после года в гипсовом корсете поставить крест на спортивной карьере. Я отделалась малой кровью: семнадцати лет влюбилась в престарелого солиста академического театра и была им цинично отшита. Дальше садистского секса с моим мозгом ископаемое не зашло, чем по самые уши вколотило мое и без того жалкое эго в зыбучие пески самоуничижения. Спустя годы до меня дошло, что извращенная неприступность ископаемого имела скорее геронтологические корни. Но тогда я чувствовала себя недостойным порождением помойки, к тому же без сисек. И это вторая причина, по которой нас с Юлькой не кормили шаурмой: на двоих мы могли наскрести в лучшем случае "полную единичку".
Однажды нам показалось, что жизнь налаживается. Шатаясь после работы по романтическому бульвару Матроса Железняка, мы остановились прикупить жвачки и, как нам показалось, стали объектом недвусмысленного внимания залетного водителя иномарки. Юлькиному соседу Лехе, коротавшему время жизни на гнутом заборчике, показалось то же самое. Внушительно громыхая цепями на штанах, он подвалил к крутой тачке и сказал водителю что-то такое, от чего тот изумленно завопил:
- Я?? К этим шмарам?? Да ты посмотри на них!!
Юлькин сосед обернулся к нам и приказал:
- Пошли вон, малолетки.
Мы дружно вылупили на него накрашенные глаза. "Малолетка" Юлька просидела за одной партой с Лехой пять лет и к тому же была года на три старше его актуальной телки.
- Домой, говорю, идите. Хорош тут ошиваться.
Изо всех сил стараясь не зареветь от обиды, мы купили бисквитный торт, бутылку лимонной водки и две пачки ментоловых сигарет More, жутко вонючих, но зато длинных и коричневых. Приползли в съемную конуру, на оплату которой уходило три четверти моей так называемой зарплаты, выгребли скудное содержимое холодильника прямо на пол и начали яростно жрать.
После первой же рюмки лимонной водки Юлька покрылась пятнами, которые просвечивали даже сквозь могучий слой тонального крема "Балет".
- У нас, кажется, аллергия, - безразлично заметила я, почувствовав жжение и на собственной морде. Отравление и анафилактический шок меня не пугали - все равно жизнь кончена.
- Просто тонак говно, - пробубнила Юлька сквозь маргариновые слои торта. - Надо же, Леха какой козел: малолетки!
Лехин вердикт относительно наших унылых личностей волновал меня гораздо меньше, чем искреннее изумление мужика в иномарке.
- Юль, мы уроды? - жалобно спросила я.
- Надо выпить, - ответила она.
Иногда, довольно часто, моему коллеге Лелику было негде ночевать. В таких случаях он находил бабу пострашнее и широким жестом швырял на бочку свое щуплое тельце и сомнительный сексапил, а утром являлся на работу в состоянии такого похмелья, что мы буквально слышали скрип, с каким ворочались под очками его глазные яблоки. На вопрос редактора "Шо ж ты опять нажрался как скотина" Лелик философски отвечал:
- Единственный способ трахнуть крокодила - это выпить бутылку водки.
В тот вечер мы с Юлькой поняли, что бывают ситуации, когда Леликов способ годится и для женщин. Нет, мы не собирались заняться безысходным лесбийским сексом. Мы напились для того только, чтобы без отвращения смотреть на себя в зеркало. Мы были теми самыми крокодилами, которые вызывают у трезвого человека ужас и омерзение.
Когда бутылка опустела, мы казались себе вполне ничего.
- Нам просто надо сменить имидж, - спотыкаясь на каждом слове, сообщила Юлька. - Давай смотреть правде в глаза: до сих пор мы выглядели как дешевые шлюхи.
С моей точки зрения точно также выглядели все без исключения обитательницы славного района Коптево.
- Да, но нам это не идет, - Юлька широким жестом размазала по физиономии остатки сиреневой помады. - У нас слишком умные глаза.
В подтверждение этого тезиса она прикурила сигарету с фильтра и застряла рукой в трехлитровой банке с маринованными огурцами.
Последнее, что я услышала прежде чем отрубилась, было безнадежное:
- Мы лахудры.
Как ни странно, за ночь мы не сдохли и даже не воспользовались тазиком, который хозяйственная Юлька привыкла держать под кроватью.
- Господи, ну и рожи, - изумилась Юлька утром. - Слава богу, суббота, а то нас бы выперли с работы за прогул.
- Почему за прогул?
- Потому что такие рожи не поместятся в вагон метро. Давай, надо идти.
Оказалось, что пока я дрыхла безмятежным сном начинающего алкаша, Юлька порылась в газете "Из рук в руки", в которую вчерашняя продавщица заботливо завернула наш бисквитный торт, и нашла адрес ближайшего салона красоты. Когда я высказала разумные сомнения в том, что "Обитель нимфы" будет рада принять двух помятых крыс с пустым кошельком, Юлька купечески эхнула и вытащила из растрепанного "Обрыва", который я таскаю за собой с тех пор, как покинула отчий дом, стодолларовую купюру.
- Я свои заначки храню у тебя. Чтоб никто не нашел и не потратил, - объяснила она.
- А я и не знала...
- В том и смысл. Шевели копытами.
"Обитель нимфы" оказалась подвальчиком в обоях, имитирующих кирпичную кладку. Лампы дневного света делали девушку за стойкой похожей на Мисс Потустороннего Мира. Я полистала прайс и занервничала. Мне вдруг стало жалко Юлькиных ста долларов.
- Нам бы подстричься, - заискивающе прокашляла я.
- И побриться, - добавила Юлька, тупо гыгыкнув и брутально шмыгнув носом.
Мисс Мира за стойкой шутку не оценила.
- В смысле - хотите эпиляцию?
- Ну или чотам, - не желая выходить из роли пьяного матроса, подтвердила Юлька.
Через пять минут к нам вышло Чудо. Геи в Коптево и сейчас большая редкость, а уж в конце девяностых! Чудо с ужасом воззрилось на нас и опасливо спросило:
- Чем могу помочь... девушки?
Несмотря на собственные выбеленные волосы и явно подкрашенные глаза, он не был уверен, что мы с Юлькой принадлежим к женскому полу.
- Нам все, - бухнула Юлька.
- Мы не хотим выглядеть ТАК, - сипло прошептала я.
Испуг на лице Чуда сменился искренним сочувствием.
- Зайки мои, главное в женщине - это волосы, ногти и зубы, - заговорил он. - Волосики блестящие, ноготки ухоженные, зубки здоровенькие.
Юлька посмотрела на Чудо так, что я поняла: надо сваливать, иначе от нашего гуру красоты как раз и останутся только волосы, ногти и зубы. Причем в отдельных пакетиках.
- Волосики только на голове, девочки, это закон. Скрабик для личика, увлажнение. Ручки в парафин.
А тебя в бетон, читалось на Юлькином лице.
- Стрижечка. Красочки к глазкам правильно подобрать. Бровки выщипать.
Администраторша преданно ставила в своем блокнотике галочки, а когда Чудо иссякло, с видом архангела Гавриила возвестила сумму, равную нашему с Юлькой месячному заработку.
- Сами справимся, - злобно сказала Юлька, когда ровно через тридцать секунд мы оказались на улице.
Сожрав по беляшу, мы быстро составили список необходимых покупок. Поскольку сто баксов решили не менять, он состоял из одного пункта: лапша Ramen.
- У меня есть израильская хна, израильская глина, израильский воск для эпиляции и огурцы, - прикинула Юлька.
- Тоже израильские?
- Чего ты волнуешься, я же не обрезание тебе буду делать!
- А почему мне-то??
- Потому что мы начнем с тебя, - сказала Юлька таким голосом, что спорить я побоялась.
Первым делом решено было перекрасить волосы.
- Ты прям какой-то бурундук, - брезгливо оценила подруга, перебирая мои длинные патлы и словно забыв, что бурундучий окрас - дело ее собственных рук. - Будешь рыжая. А чего, ярко, блестит опять же. Говорил же хмырь, что должно блестеть. Давай, мочи башку.
Я сунула голову под кран и услышала, как Юлька вслух читает инструкцию по применению хны:
- Фирст тру фор смалл ареа... какая нахрен арена... оф скин. Ты чо-нибудь понимаешь?
- Возьми словарь, - проорала я из-под крана.
- Тут написано, не использовать на чувствительном скальпе, - сообщила она, пошуршав словарем. - Как думаешь, у тебя чувствительный скальп? Хотя все равно. Давай, буду мазать.
Через пятнадцать минут Юлька напялила мне на голову полиэтиленовый пакет, завязала ручки под подбородком, велела замотаться в полотенце и начала растапливать в кастрюльке воск. Ее руки с въевшейся хной выглядели так, словно в свободное время Юлька подрабатывала на бойне.
- Щас буду рвать, - зловеще предупредила она, когда горячий воск был размазан по моим ногам и заклеен специальными полосками. - Готова?
Можно ли быть готовой к сдранию кожи заживо?
- А если мне чуть-чуть выпить? Для храбрости.
- Мы больше не пьем, - отрезала Юлька. - И не курим. И бегаем по утрам.
Когда одна из полосок оказалась у нее в руках, я поняла, что бегать ей придется в одиночестве. Потому что у меня больше нету ног.
- Не ори, - с видом акушерки, оказывающей родовспоможение на дому, приговаривала Юлька, двумя руками сдирая с меня шкуру. - На самом деле не так больно, как тебе кажется.
- Тебе зубы рвут без наркоза! - верещала я. - Ты с пяти лет гимнастикой занималась, терминатор ты гребаный! А я щас сдохну нахрен от болевого шока!
Последние три полоски я отмачивала в ванне, потому что даже бесстрашная Юлька поняла, что когда человек борется за жизнь, совладать с ним невозможно.
- Чота не очень гладко, - с сомнением сказала она, ощупав результаты пытки. - Может воск просроченный? А, нет, фор бест резултс репеат тхе процедура агайн.
- Хрен тебе, а не агайн, - рявкнула я. - Попробуй только, удавлю. Дождусь, пока ты заснешь, и придушу подушкой.
- Ну и ладно. Давай займемся кожей лица. Скраб и увлажнение. Пока я делаю скраб, почисти зубы активированным углем. Он отбеливает.
Про это я тоже слышала, поэтому спорить не стала. Пока я толкла на блюдце таблетку активированного угля, Юлька рыскала по шкафам в поисках овсянки. Овсянка нашлась: в давнем припадке оздоровления я купила двухкиграммовый пакет, один раз сварила кашу и вернулась к бутербродам с копченой колбасой.
- Мне нужна кофемолка и немного жирного крема.
Войдя в ванную с чашкой омерзительного месива из молотой овсянки и остатков крема, выдавленных из трех разных тюбиков, Юлька ахнула: все доступные поверхности оказались заляпаны черными брызгами активированного угля, а пасть моя выглядела в точности как у средневекового матроса, пережившего цынгу и сдохшего от лихорадки Эбола.
- Твою мать, - вырвалось у нее. - Ладно, щас отмоем.
Как ни странно, тереть лицо самодельным скрабом оказалось даже приятно. Однако уже через пару минут я почувствовала, что что-то явно идет не так: морду жгло сильнее, чем от вчерашнего лимонного пойла.
- Ты чего туда намешала?
- Да ничего... Только овсянку и крем. Ну может немножко кофе. Там оставалось еще.
И тут я вспомнила, что последними продуктами, побывавшим в кофемолке, были гвоздика, кардамон и душистый перец в горошинах. Неделю назад, терзаемая одиночеством и журналом "Космополитен" я решила приготовить кофе с пряностями. Получившаяся смесь воняла настолько гадко, что я высыпала ее в унитаз и заварила старого доброго чаю, пообещав себе больше никогда не читать рубрику "Как быстро поднять себе настроение".
- Смывай немедленно! - завопила Юлька, услышав оригинальный рецепт из "Космо". - Оползешь ведь нахрен!
Поскольку остатки крема мы извели на адский скраб, после умывания я намазала распухшую красную морду вазелином "Норка" и мгновенно превратилась в лоснящегося Фредди Крюгера.
Юлька виновато сунула мне в зубы сигарету.
- Завтра бросим.
Залив лапшу кипятком, мы уютно устроились на диване, и я наконец задала вопрос, который начал мучить меня еще во время эпиляции.
- Юль, а на кой черт нам вообще сдались эти коптевские жлобы?
- Ну а что делать, если других нет?
И я вдруг поняла, что мы с Юлькой стоим у черты. С картонными стаканами быстрорастворимой лапши в испачканных хной руках.
Что делать, если других нет? Главный вопрос русской женщины, бездонный, безнадежный и тоскливый, как вечность в аду.
Для нас других нет. Калека и лимита, едва сводящие концы с концами, одинокие, нелюбимые, неприкаянные, ненужные даже собственным родителям. Мы барахтаемся, но единственное, что еще держит нас на плаву - это животный оптимизм молодости. Но очень скоро эта утлая посудина даст течь, и мы начнем пускать пузыри. Сдадимся на милость своей неприкаянности. Сложим лапки перед одиночеством.
- Ты правда хочешь всех этих шашлыков, потом выйти замуж по залету за какого-нибудь Коляна и переехать в малогабаритную двушку к его маме?
Юлька поставила стакан на пол и уставилась на меня. Я ждала, что она скажет, потому что от ее ответа зависело все. Мы обе понимали, что дело не в сиськах или белых сапогах. Нас перестанут гнать прочь и обзывать малолетками ровно в тот момент, когда мы признаемся, что согласны прожить так всю жизнь: жрать шаурму, сидя на капоте тонированной девятки, выйти замуж по залету, собачиться со свекровью. Если мы согласимся принять Коптево как свою судьбу и останемся тут навсегда. Не им признаемся. Себе.
- Ну, что скажешь?
- Твою мать! - сказала Юлька и кинулась сдирать с моей головы полотенце. - Хну надо было смыть час назад!
Волосы действительно блестели. Только блеск был какой-то неуловимо изумрудный. Так отливают на солнце крупные летние мухи.
Юлька вытолкала меня из дома и потащила к ближайшему обменнику.
- Ты чего делаешь?
- Заткнись, - рявкнула она.
Через двадцать минут мы вломились в "Обитель нимфы".
- Нам не надо эпиляции, парафина и прочей трихомудии, - железным голосом сказала Юлька обалдевшей администраторше. - Нам нужны две хорошие стрижки. Зовите своего клоуна.
Вновь возникшее Чудо угрожающе клацнуло ножницами и спросило:
- Ну что, зайки, с кого начнем?
Юлька плюхнулась в кресло.
- Стригите коротко. Уберите эту дурацкую завивку нахрен.
Чудо сделало большие глаза и обернулось ко мне.
- Крутые перемены в жизни, зайки?
- Круче не бывает, - сказала я. - Мы переезжаем.
Я перехватила в зеркале Юлькин взгляд.
- Далеко?
Юлька усмехнулась.
- Ты даже не представляешь, насколько, зайка.

Posted via LiveJournal app for iPad.

Оставить комментарий

Популярные посты:

figunet

Асфальтирования дороги: от разработки проекта до финальной укладки асфальта

elmaspb

Подмосковный Гауди

philologist

Владимир Буковский. "И возвращается ветер..." (Альпина Паблишер, 2024)

365days

Ежедневный дайджест марафона #веснаестьвесна — 2 апреля

pereklichka

Из письма философа И.А. ИЛЬИНА к писателю И.С. ШМЕЛЁВУ. 13 октября 1938 г.

klyos

Пик Коммунизма в Коктебеле

mu_pankratov

Фото дня

haydamak

Весна в Полтаве, или куда запропастился популярный блоггер Гайдамак

fonzeppelin

Забытый громовержец: корректируемый зенитный снаряд XSAM-N-8 "Зевс"

• Архив