Current reading: иностранцы, русские, российская история и портнография с
o_aronius — 28.08.20191. Сначала про историю. Читаючи книгу Нобелевского лауреата о его поездке в дореволюционную Россию (имени не называю, дабы желающие могли сыграть в традиционный мини-свояк и угадать его без гугля), обнаружил там такой отрывок. Увидев в окне поезда поезда, как какой-то офицер лихо осадил и построил мужика, рассказчик пускается в рассуждение:
Я стою и думаю об этом офицере и о мужиках. По всей вероятности, он их хозяин, может быть, ему принадлежит и та деревня, в которой мы только что останавливались, а может быть, ему принадлежит также и тот замок, который мы видели утром, и обширная площадь чернозёма, по которой мы проезжали. «Стоять!» — сказал он мужикам, и они остановились. Когда однажды в Петербурге грозная толпа преследовала на улицах Николая Первого, то он только обернулся, вытянул руку и крикнул своим громовым голосом: «На колени!». И толпа опустилась на колени.
Очевидно, что речь здесь идет об одном из самых известных эпизодов николаевского царства. Настолько известном, что он даже был изображен на памятнике Николаю, а так же описан множеством мемуаристов:
Н. А. Лейкин, писатель-юморист второй половины XIX века, передает рассказ своего отца, который оказался на Сенной площади во время бунта и чуть не был убит ломовыми извозчиками, хватавших всех, кто им казался подозрительным в распространении холеры. Как он утверждал, Николай Павлович усмирил толпу «одними площадными ругательствами. Государь приехал на Сенную в разгар народного волнения, поднялся на ноги во весь рост в коляске и стал ругать народ направо и налево, а когда устал, то, указывая на Сенновскую церковь, грозно воскликнул: „На колени!“ И весь народ упал на колени и начал креститься на церковь».
Поэтому каково же было мое удивление, когда, заглянув в примечания, аз, многогрешный, увидел такой комментарий переводчицы:
Своеобразная трактовка исторического дня 1825 года, едва ли простительная даже для иностранца!
Вопрос о том, простительна ли "такая трактовка" для россиянки (между прочим, жены учителя и дочери директора гимназии, т.е. явно получившей хотя бы среднее образование) остался, увы, открытым.
2. Ну и обещанная этнопорнография:
Мимо меня проходит армянский еврей. Это — купцы, богачи, которых, по-видимому, не угнетает никакое земное горе. На них чёрные атласные кафтаны, подпоясанные отделанными золотом и серебром кушаками. Некоторые из евреев очень красивы, но у молодого мальчика, которого они везут с собою, лицо скопца и заплывшее жиром тело. Крайне отвратительное впечатление производит то, что его спутники обращаются с ним, как с женщиной. Такие евреи-торговцы постоянно разъезжают между Россией и Кавказом. Из больших городов они возят с собой товар в горы, а оттуда они возвращаются в большие города с изделиями и коврами горцев.
Я стою в коридоре у открытого окна, а кроме того держу дверь на площадку вагона полуоткрытой, и всё-таки так невыносимо жарко, что я должен всё время держать платок в руке и вытирать им лицо. Из соседнего вагона до меня доносится пение армянских евреев. Это поют необыкновенно тучный старый еврей и жирный скопец, они поют нечто в роде дуэта. Это продолжается довольно долго, часа два; изредка пение прерывается смехом, и затем они снова начинают тянуть свою заунывную песню. Голос скопца скорее птичий, чем человеческий.
Один из армянских евреев говорит мне что-то, но я понимаю только слово: «Петровск». «Нет, — отвечаю я на прекрасном русском языке, — нет, Владикавказ, Тифлис». Он кивает, оказывается, что он понял каждое слово. Итак, я могу вести беседу по-русски; послушал бы меня кто-нибудь из моих соотечественников! Мне вдруг приходит в голову, что еврею хочется посмотреть на офицера, который едет по степи в телеге, и я протягиваю ему свой бинокль. Он отрицательно качает головою и не берёт его. Потом он снимает с себя серебряные часы на длинной серебряной цепочке, держит их передо мною и говорит: «Восемьдесят рублей!». Я раскрываю свой словарь и вижу, что он спрашивает с меня восемьдесят рублей. Ради забавы я рассматриваю часы, — они большие, толстые, и похожи на старинную луковицу. Я прислушиваюсь, часы стоят. Тогда я вынимаю из кармана мои золотые часы и хочу уничтожить еврея этим зрелищем. Но он не проявляет ни малейшего признака изумления, точно он догадался, что часы эти я держу при себе только для того, чтобы в случае надобности заложить их. Я прикидываю мысленно: сколько я мог бы получить под его часы? Может быть, десять крон. Но под мои часы мне приходилось получать до сорока крон.
Нечего было и сравнивать! «Нет!» — говорю я решительно и отвожу его руку с часами. Но еврей продолжает держать часы перед собою, медлит их спрятать и наклоняет голову набок. Тогда я беру их ещё раз в руку и показываю ему, какие они старые и плохие, я прикладываю их к уху и даю ему понять, что они стоят. «Стоят!» — говорю я односложно, потому что у меня нет никакого желания вступать с ним в разговоры. Еврей улыбается и берёт свои часы назад. Он даёт мне понять, что теперь сделает что-то. Он открывает вторую крышку и показывает мне, какой вид имеют часы внутри. И действительно, внутри часы резные, но ничего особенного в них нет. Но еврей просит меня посмотреть, что будет дальше. Он открывает также и резную крышку и даёт мне посмотреть внутрь. Оказывается, что на внутренней крышке в высшей степени неприличная картинка. Но эта картинка, по-видимому, забавляет его, он смеётся и склоняет голову набок и смотрит на картинку. И он всё время заставляет меня следить за тем, что он будет делать дальше. И вот он всовывает ключик в отверстие и поворачивает его на полуоборот — часы идут. Но идут не одни часы, картинка также приходит в движение, на ней всё движется.
Мне в то же время становится ясно, что эти часы стоят гораздо дороже моих. Конечно, найдутся люди, которые дорого заплатят за них и оценят их по достоинству.
Тут еврей смотрит на меня и говорит:
— Пять тысяч!
— Пять тысяч! — восклицаю я в ужасе, ничего не понимая.
Но еврей закрывает часы, суёт их в карман и уходит. Старая скотина! Десять тысяч крон за безнравственные часы! Если бы ему попался менее устойчивый человек, то торговля состоялась бы. Я видел, как неохотно он повернул ключик только на полуоборот, — так ему не хотелось пускать в ход драгоценный механизм...
Помнится, год или два назад аз, многогрешный, делал проект, для которого, среди прочего, нужны были тексты про разные общины на территории бывшего СССР. Воистину жаль, что эта книга не попалась мне тогда. Благопопечительное начальство этот отрывок, конечно, никогда бы не пропустило. Но, как договится, даже если бы не догнали, то хотя бы согрелись. :)
UPDATE. Пока верстался номер. Помните постинг про пятилетнего еврейского рекрута, оказавшегося пятимесячным христианским мальчиком Ваней, отданным матери?? Так вот, поздравляю всех, кто принял участое: с сайта Нац. библиотеки статью снесли. Она варианта, и ивритоязычный, и английский.
Ура, товарищи!
|
</> |