чужие письма

mi3ch — 01.02.2015

Папины письма – письма заключенных из ГУЛАГа

Не имея ни карандашей, ни бумаги, ни конвертов, заключенные были вынуждены писать на папиросных коробках, обрывках газет, вышивать рыбьей костью на лоскутах ткани, выцарапывать слова на бересте, прятать крошечные записки родным в складках и пуговицах одежды и т.п. Особые послания – весточки, выброшенные заключенными из этапных вагонов в надежде, что кто-то подберет, но не передаст «органам», а перешлет письмо домой. На протяжении всей истории ГУЛАГа запрет на переписку был у администрации лагерей излюбленным средством наказания заключенных. via

«Нина, Эня! Я не враг вам! Я был в 29 боях, в битве под Варшавой, за родину — счастье ваше — дважды пролил кровь. Свято храните обо мне память. Папа»


«Дочь за отца — не ответчица, а между тем получается, что вы наказаны хуже моего: у вас скоро даже того крова и пайка не бу­дет, который дает мне тюрьма...» (из письма Михаила Лебедева к дочери, 1938).

«И еще помни, что все дети в Москве, и в Луганске, и в Харькове... везде, везде — должны любить Сталина, который желает добра всем советским детям»

«И когда эта горячо люби­мая власть, единственно возможная для твоего отца, потребо­вала, чтобы он расстался с вами… твой отец никого не осудил и не проклял. Должно быть так, как нужно этой нужной всему миру власти».

«никогда не сомневаться в моей честности перед Партией, Родиной, вами»

«добровольно отказался от всех преимуществ класса, в котором я родился»
«Вспоминаются многие десятки лекций в селах и деревнях в период 1918–1922 гг., когда я ни одной своей поездки не оставляя без лекции. Сначала я прочитал лекции о сущности социализма и задачах Советской власти. Сколько раз читал лекции с самодельными диапозитивами. С какой верой я нес тогда в гущу крестьян идеи пролетарской диктатуры и непримиримой борьбы с религией. А сколько лекций по агрономии я прочитал и организовал во всех волостях и для допризывников. Все это, конечно, теперь забыто, так как кому–то понадобилась глупейшая клевета»
«Несмотря ни на что мой прогноз об объединении метеорологических служб всего мира оправдается»
«Ты, вероятно, читаешь о предстоящем полете Леваневского через Северный полюс. Как ни странно, но он меня касается очень и очень близко. Невольно вспоминается, что мною сделано для него. Ведь если бы я три года не боролся за полярную сеть станций, перелет был бы невозможен…»
(метеоролог Алексей Феодосьевич Вангенгейм)

«Узнай, получил ли т. Сталин мое заявление от 11 мая… Не верится, что заявление будет игнорировано. Еще поручение — пройди в Комиссию Партийного Контроля при ЦК ВКП(б) и узнай, получена ли моя апелляция, какой результат. Ты себе не можешь представить состояние человека, который выполняет свой священный коммунистический долг, но не может добиться реальных результатов. И обида, и боль, и сознание дикого безумного бессилия. Но вера меня пока не бросает. Я еще 9 марта писал т. Сталину, что веру в партию и Сов. ЦК я не терял и не потеряю ни при каких условиях. Уверен, что это так и будет. Бывают моменты упадка веры, но я систематически борюсь с этим и не допущу. Эх, А М.5 пел про гордого человека, трагически прекрасного человека. Почему ему не доказать на деле, что он может бороться за честь коммуниста, оставшегося гордым Ленинцем»
(Доктор географических наук Юрий Иванович Чирков)

«С ненавистным режимом ничего общего у меня нет, кроме бешеной ненависти к нему…»
«Моему милому мальчику — Толе! Посылаю тебе на память тетрадь, которую я получил еще будучи в тюрьме. Записывай в нее свои уроки. Когда испишешь — сохрани, как память, что твой папа около пяти лет просидел в тюрьме. Когда мы встретимся с тобою, по записям в этой тетради — я буду судить о твоих первых ученических шагах. Учись так же хорошо, как хорошо учится твоя сестрица — Тамарочка. Крепко целую тебя. Твой неисправимый троцкист папа, г. Семипалатинск, ссылка»
(троцкист Михаил Антонович Бодров)

«Потенциально — жизнь прекрасна; в ней много ужасного; как примирить это противоречие? Примирять не нужно; надо понять, что противоречие — свойство мира, свойство жизни; надо верить; и по временам всякий чувствует и верит, что жизнь прекрасна. Действительно, только вера, вера в хорошее, и спасает от уныния, от нежизненности».
«О бытовых условиях можно бы написать много, но не хочется. Из них самое тяжелое окружающая преступная среда; много воров; много ругани, бесцеремонности, нечистоплотности физической и моральной… Это самое тяжелое в нашем наказании: не труд, не условия материальные, а это… Они преглавный гнет нашего быта — воровство, брань, нахальство, вместе с тем, что отношение начальства лучшее к ним, чем к политическим… »
«Жаловаться не буду; буду как–нибудь жить, хотя голодно и силы убывают… О, как мы ценим черный хлеб!
(преподаватель ботаники Евгений Иванович Яблоков)

___________
p.s.
Министерство культуры РФ признало программу «Об увековечивании памяти жертв политических репрессий», подготовка которой ведется с 2011 года, нецелесообразной

via

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив