Что делать?


Он коренной москвич. С ним мы проучились четыре года в одной группе военного училища. Вместе ели, вместе пили, вместе ходили в наряды и караулы. Вместе бегали лыжные кроссы и лежали в окопах на тактике. Вместе слушали лекции и конспектировали спецуху в секретных тетрадях. Вместе ходили в увольнения и в культпоходы в театры. Иногда вместе выпивали.
После окончания училища меня распределили в одно ведомство, а его в другое. И мы на какое-то время потерялись.
Снова встретились на встрече в честь 25-летия выпуска. Вспоминали старые годы учёбы, посмеялись над забавными моментами. Обменялись телефонами и стали периодически перезваниваться.
Он хорошо знает моё отношение и к советской власти, и то, что я сам уволился из войск, будучи старлеем. И то, что я жил в Израиле, и в Англии. И то, что я все трое суток в августе 1991 года провёл на баррикадах у Белого дома. И то, что меня за руки и за ноги в том же августе тащили во вновь создаваемую ФСО, но я категорически отказался.
Он хорошо знает и моё отношение к сегодняшней власти, и то, что мне не нравится вся эта, так называемая СВО.
Он словно забыл, что почти половину нашей группы составляли украинцы, что мы дружили с ними, также делили и хлеб, и чай, и место в палатках. Что мы и в страшном сне представить себе не могли, что когда-то мы станем врагами по чьей-то необоснованной дурацкой воле.
Он знает, что неделю назад я на WhatsApp прислал ему вопрос, знает ли он что-то о другом нашем одногруппнике, который тоже живёт в Москве? Он в начале февраля собирался поехать в Винницу, навестить свою маму. Всё ли с ним в порядке, потому что он не отвечает на телефонные звонки. Он не ответил.
Он всё это знает. Но однажды он на WhatsApp прислал мне вот это:

Я не ответил ничего. Но задался вопросом, а что мне теперь с ним делать? Как строить дальнейшие отношения? И, подумав, я решил не отвечать ему, удалить его номер телефона и все контакты. Проще говоря, послать его на хуй.
Считаю, что это верное решение.