Читатель и писатель: недоразумение

wyradhe — 19.06.2012 Читатель и писатель: недоразумение.

Рассказ Чехова "Припадок" ( http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/sp7/sp7-199-.htm?cmd=2#%D0%A2%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%82 ) известен еще и благодаря особой славе фразы "И как может снег падать в этот переулок!"

Читатели, естественно, решили, что позиция героя - это позиция самого Чехова. На самом деле все тут было как обычно: "чистый чувствами" герой частью передает действительные взгляды Чехова,  частью же ему вложены в уста реакции, с точки зрения Чехова вообще смешные (аналогичным образом он, как известно, считал "Три Сестры" и "Вишневый Сад" комедиями на грани фарса и с усталым отторжением относился к тому, что ставят их как драмы с пичалькой и "настроением". Он пытался спорить на эту тему с мхатчиками, но знал заранее, что не одолеет). Как он относился к самому герою  "Припадка" - см. ниже. Проституцию Чехов назвал как-то в переписке  "страшнейшим злом" (как раз в связи с публикацией "Припадка"), но имелось при этом в виду состояние дел в этой сфере - от третирования и судьбы женщин, занявшихся этим ремеслом, до вынужденного характера работы подавляющего большинства из них. В этой части Чехов позиции своего героя разделял. Однако само это ремесло как таковое он до такой степени не считал злом, а использование этого ремесла до такой степени не считал соучастием в каком-то общественном преступлении,  что сам неизменно пользовался публичными домами и услугами индивидуальных работниц этого фронта всюду, куда забрасывала его судьба, ничуть этого не стыдился и т.д. В те же самые дни, когда он писал о страшнейшем зле, в других письмах о том же самом сюжете он замечал: "Отчего Вы так не любите говорить о Соболевом переулке? Я люблю тех, кто там бывает, хотя сам бываю там так же редко, как и Вы" (Щеглову) и "Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки. Что касается девок, то по этой части я во времена оны был большим специалистом и не дальше как в это лето скорбел, что в Сумах недостает кое-каких учреждений" (Плещееву - тому, который "Вперед без страха и сомненья на подвиг доблестный друзья"; Чехов к нему относился тепло, но двойственно, и Суворину писал о нем так: "Здесь он изображает из себя то же, что и в Петербурге, то есть икону, которой молятся за то, что она стара и висела когда-то рядом с чудотворными иконами. Я же лично, помимо того, что он очень хороший, тёплый и искренний человек, вижу в нем сосуд, полный традиций, интересных воспоминаний и хороших общих мест").  Из последнего письма выясняется, что своего чистого чувствами героя он считал ненормальным и "припадок" - это действительно припадок душевной болезни, в дословном смысле слова, а отнюдь не метафора для обозначения морального прозрения и потрясения - иными словами, когда доктор Михаил Сергеевич говорит Васильеву, что его припадок вызван не ненормальностью общества, а ненормальностью его самого, Васильева - то Михаил Сергеевич-то прав! Тому же Плещееву Чехов в другом письме охарактеризовал своего героя в следующих словах: "молодой человек гаршинской закваски, недюжинный, честный и глубоко чуткий" - для самого Чехова тут ключевым выражением была скорее "гаршинская закваска", но Плещеев был не тот человек, с которым Чехов стал бы особенно откровенничать по этому поводу.

Бертенсону Чехов писал, что первую часть рассказа он написал для второй, что чувства и впечатления Васильева, описанные во второй части, могли бы быть такими и в том случае, если бы герой посетил не публичный дом, а какую-нибудь трущобу — «если бы там тоже побили женщину». Тут уже довольно ясно сказано, что с точки зрения автора действительное зло, изображенное в рассказе - это не само ремесло этих женщин, а то, что им приходится в связи с ним терпеть. Так сказать, отсутствие охраны и человеческих условий труда. Барышню-продавщицу бить никто не станет, а станет - под суд пойдет. А тут безобразия рассматриваются как обычное дело.... А так - работа как работа.

А много лет спустя, в разговоре с Буниным, Чехов, наконец, касательно героя "Припадка" высказался до конца. Сказал он следующее:

"- Да, страшно вспомнить, что обо мнe писали! И кровь-то у меня холодная, — помните у меня рассказ "Холодная кровь"? — и изображать-то мнe рeшительно все равно, что именно — собаку или утопленника, поeзд или первую любовь... Меня еще спасали "Хмурые люди" - находили, что это рассказы все-таки стоющие, потому что там будто бы изображена реакция восьмидесятых годов. Да еще рассказ "Припадок" — там "честный" студент с ума сходит при мысли о проституции. А я русских студентов терпeть не могу — они же лодыри..."

P.S. В записках Ф.Ф. Фидлера "Из мира литераторов: характеры и суждения" (впервые вышли в 2008) приводится отзыв Филиппова, посещавшего вместе с Чеховым публичный дом в Ялте. Филиппов удивлялся, какое бессердечное обращение позволял себе Чехов по отношению к проституткам. Слово он выбрал - в рамках интеллигентского восприятия - совершенно точно (не "грубо", "зло" и пр., а вот как раз "бессерлечно") , и именно для передачи только что выясненного чеховского подхода.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив