читать фанфик

lenka_iz_hij — 02.09.2012 Дорогие френды, а кто хочет читать мой фанфик по "Обитаемому острову"? Все как завсегда: первый кусок - здесь, открытый, следующие - под замком, видны будут только тем, кто отметится в комментах к этой записи или в личке. Потом я его, скорее всего, выложу в общий доступ, но пока что он будет спрятанный - мало ли, вдруг еще буду править. Фик довольно большой, за 200 тыс. знаков.

Да, и чтобы больше не возвращаться к этой теме - ответы фикрайтера фиконенавистнику.
- Я ненавижу фанфики!
- Вы в своем праве. А я люблю. Если хорошие, конечно. 
- Фанфик по определению не может быть хорошим.
- Неправда, может.
- Стругацкие слишком велики и священны, чтобы писать по ним фанфики.
- Стругацкие велики и священны, что и делает возможным написание фанфиков: их пишут по любимым книгам. (Но лично для себя я считаю, что правильный фик по Стругацким должен быть каноничным, т.е. без всяких "не так все было, совсем не так".)
- А я не люблю Стругацких!
- И вы в своем праве. :) А я люблю.
- А свой мир придумать слабо?
- Нет, не слабо: придумывала, писала, публиковала. Но сейчас мне был нужен этот.

Полетели?


------------------------

Я ничего не могу сделать

Рейтинг: G

Размер: миди

Пейринг: не главное

Жанр: не AU, не ООС, по мере возможности все канонично. Почти нет ни стрельбы, ни шпионажа (если не считать таковым рутину прогрессора-наблюдателя).

Отказ: Авторские права на мир «Обитаемого острова» принадлежат А. и Б.Стругацким. Мне — ничего, им — всё, плюс мое безграничное уважение.

Персонажи: н.м.п., н.ж.п., в двух эпизодах МК, местами другие персонажи ОО и ЖВМ.

Аннотация. После финала «Обитаемого острова» прошло пять лет (около 2162 года по хронологии Мира Полдня). Проект «Саракш» продолжается. Выпускник школы прогрессоров по окончании дипломной работы должен отправиться в Хонти.

Ах, как бы я хотел быть циником, как легко, просто и роскошно жить циником!.. Ведь надо же — всю жизнь из меня делают циника, стараются, тратят гигантские средства, тратят пули, цветы красноречия, бумагу, не жалеют кулаков, не жалеют людей, ничего не жалеют, только бы я стал циником, — а я никак...

А. и Б. Стругацкие

Ханс Эшхольц. Саракш. Полярная база.

Тех, кто вернулся на базу, встречали традиционно. Стол, покрытый белой скатертью, красный янтарь чая, золотистая выпечка многих сортов, аромат корицы, рубиновое варенье в блюдечке... Петер, однако, пил кофе. Поставив чашечку и откинувшись на спинку стула, с любопытством глянул на дипломника.

— Ну и как? Многому ты научился в своей деревне?

— О, многому. — Ханс Эшхольц, он же деревенский сирота Дэк Закаста, зачерпнул ложечкой витаминной каши, откусил от яблока. Синтезатор Базы делал изумительные яблоки, почти неотличимые от настоящих. Кофе он тоже бы выпил, но врач не советовала. — Многому научился.

Вдевать нитку в иголку и пришивать пуговицы к одежде. Таскать мешки на спине. В драке разбивать противнику лицо. Есть горячую кашу без масла и мяса. Играть на дойде и свирели — музыкантов все любят, и не надо много разговаривать. Выдергивать сорняки из грядок. Понимать местные шутки. Определять время суток по свечению неба (солнце как таковое на Саракше наблюдать было невозможно по причине особых свойств атмосферы, что наделило местную культуру неповторимым своеобразием). Ездить верхом без седла. Проходить мимо старой женщины, которая сидит на земле и просит денег. Учить слова и факты по бумажным книгам, без БВИ, без гипностимуляции, без возможности перепроверить каждый раз, как засомневаешься. Скручивать самокрутки — не себе, деревенскому учителю. Не морщиться от дыма самокруток. Отрубать топором голову петуху. Глотать горькие таблетки антирада, которые привозят из города. Потихоньку, чтобы никто не узнал, отдавать таблетку соседской девочке, когда у ее матери нет денег...

Он еще не успел опомниться после перелета на Базу, с континента к полюсу. Лопнула перепонка люка, лицо обжег ледяной воздух, мелкие снежинки еще вертелись в воздухе, взвихренные посадкой — и тут же теплый коридор, запах чистоты и биопластика, мягкий свет с потолка, и кругом свои. Его приветствовали, хлопали по спине, поздравляли с успешным окончанием практики, тащили мыться и переодеваться. Ханс обалдело крутил головой, немецкие, английские, русские слова доходили до него с запаздыванием, будто через перекодировку. Врач, китаянка Цянь, сняла его биопараметры, неодобрительно покачала головой над индексом массы тела. Потом Крейг, тренер по субаксу, гонял его кругами по залу, прыжками по стенам, кидал с размаху на упругий пол, требовал, чтобы Ханс кидал его (зрелище было, как потом сказал Тарас, душераздирающее); шумно вздыхал и досадливо крякал, обзывал ленивым астеником и наконец отпустил с миром — опять ко врачу. Снова биопараметры, результаты анализов, психодиагностика, диета на ближайшие дни, обогащенная пробиотиками... Затем его направили к лингвистам, тестировать активный словарный запас. Фридриха на базе не было, Ханса встретила незнакомая симпатичная женщина. Услышав ее имя, он уставился на нее во все глаза: перед ним была личность легендарная. Впрочем, легендарной личностью был каждый второй сотрудник проекта, на всех таращиться — глаз не хватит. Поздоровавшись по-немецки, она тут же перешла на великоимперский.

— Что ж, начнем. Красного на троих будешь?

— Э-э... — Сбитый с толку мелодичным произношением и аристократической интонацией а-ля ученица профессора Хиггинса, Ханс на мгновение потерялся. — Наливай.

— Хорошо. Семантическая нагрузка слова «такой» в контекстах «я такой сижу, ничего не говорю» и «что сидишь, такой-растакой?»

— Второе — умеренная инвектива, а первое... ну, примерно «особенный, чем-то отличающийся, но скромный», как-то так.

— Сойдет. «Развиднеется» значит «видимость улучшится» или «видимость ухудшится»?

— Первое.

— «Таре» в четвертом наклонении?

— Интаре.

— Что такое шкворень?

— Металлическая или деревянная ось, когда повозка поворачивает, она...

— Достаточно. Что такое дрип?

— Не знаю.

— Ладно, деревенскому простительно. Когда хонтиец говорит «одной ногой в канаве», как скажет житель центральных губерний?..

Полтора часа спустя взмыленный Ханс был удостоен улыбки и отправлен отдыхать. Чаем его угощал Петер Стоянов, окончивший ту же Школу, что Ханс, но четырьмя годами раньше. Он же — ротмистр Гвардии, пребывающий в отпуске.

— Видел твои результаты по субаксу, мда-а... — Даже в немецкую речь он умудрился привнести армейскую растяжку. — Ты, знаешь, потренируйся эту неделю, а то, смотри... Белая Дама шутить не любит.

— Кто?

Петер вместо ответа ткнул пальцем в настенный экран, на котором они перед чаепитием открывали видеоматериалы, отснятые сотрудниками в различных точках Страны Отцов. Все эти видеоматериалы Хансу предстояло отсмотреть: в них содержалась потенциально важная информация. Отчеты и прочие документы прочесть — это само собой, но есть в работе прогрессора много такого, что нужно видеть своими глазами. Или хотя бы чужими.

— Weisse Dame?! — Стоп-кадр видео, снятого «третьим глазом»: Максим Каммерер, первый зам руководителя «Саракша» по Стране Отцов. Рослый даже по земным меркам, а рядом с аборигенами просто башня, кареглазый, черноволосый, смуглый — на шестом-то году пребывания под местным невидимым солнышком, почти лишенным ультрафиолета... Решительно ничего белого и тем более дамского. Спятили они, что ли?

Хансу было известно, что у Петера и его сокурсников отношение к Каммереру сложное и противоречивое. Пока они, как хорошие мальчики и девочки, смотрели лекции, сдавали зачеты и занимались на тренажерах в виртуальной реальности, парень из Группы свободного поиска — без профильного образования, без языка, без информации, такой же незаметный среди местных жителей, как кирпич в рождественском пудинге — «открыл» планету, на которой уже несколько лет работал прогрессорский проект, натворил дел по собственному разумению и в итоге вместо того, чтобы с позором отправиться на Землю, стал участником проекта! Где логика, где справедливость?! Младшие курсы держались другого мнения. Если Ханс и завидовал Маку Симу, то совсем немного — больше восхищался.

— Обижаешься за кумира, — Петер ухмыльнулся. — Напрасно. Мы это любя и со смыслом. Наш Мак великий мастер обманывать ожидания. Помнишь «Алису в Зазеркалье», шахматную Белую Королеву? «Пудинг, это Алиса! Алиса, это пудинг! Унесите Алису!» Вот ты настроен скакать по карнизам, увертываться от пуль и метать гранаты в нехороших людей...

— Я настроен работать, — сухо ответил Ханс. — А кличка... — Идиотская, хотел сказать он, но сдержался.

— Ну ладно, не сердись. На самом деле его русские так прозвали. То ли Тарас, то ли персонально Комов.

— Ну и что, что русские?

— А то, мой юный друг, что в русских шахматах королева мужского рода.

— А король и мужики — женского. — Ханс не любил записных шутников, и болтливый ротмистр начал его раздражать.

— Мужики — женского, — с готовностью подтвердил Петер, — Bauer по-русски будет «пешка». А что касается Белой Дамы — у вас и англичан король и королева, у русских король и ферзь. Визирь, иначе говоря. Что-то вроде первого министра или военачальника. Реальная и самая крупная сила. Мак Сим у нас — Белый Ферзь. Так тебе больше нравится?

— Главное, чтобы нравилось ему, — ответил Ханс, и Петер как-то сразу поскучнел, допил свой кофе и засобирался — мол, не буду мешать, тебе тут видео подбирали всем коллективом, еще часов на пятнадцать только первостепенной важности, хотя бы начни сегодня...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив